Ну нифигасе! Чтобы ТАКОЕ – и в сорок втором?? Не Высоцкий с Розенбаумом, «Як-истребитель», «Их восемь – нас двое», «Флагманский марш», «Корабль конвоя», и другие их военные, не «Усталая подлодка» Пахмутовой, или «Надежда, мой компас земной» – которые уже стали здесь бешено популярны – ведь так Талькова перекроить, до полной неузнаваемости, это кто и как постарался, а главное, когда?? Если песни из нашего «концерта по заявкам», уже через пару дней весь Полярный знал, вполне могли записать и на радиоузел – то тальковское, у нас наш «Жандарм» забирал, среди всего прочего, причем уж точно, не слушать где-то, а в Москву предъявить, Самому! И никто кроме – оценить, и дать команду, выпустить в свет, не мог!
А мнение Первого Лица, у нас всегда было, что? Правильно – генеральной политической линией! Выходит, решено и к церкви повернуться лицом, и к казачеству, и даже к патриотичной эмиграции? Вроде бы, в нашей истории, Деникин, тот самый, и в самом деле, резко послал фрицев, когда ему предложили присоединиться – но никто его за это не расстреливал, так и помер в Париже уже после войны. И вообще, бывшая эмиграция в весьма значительной части была склонна видеть в Сталине не Вождя Мировой Революции – а нового Государя, как там у Бушкова, «Красный монарх», ну а что, по большому счету, чем хуже грузинский семинарист – какого-то безродного корсиканца (только тише! – этого я не говорил, не хватало еще, чтоб как Солженицына, написавшего там чего-то). А ведь и Бушков тоже, среди книг посланных был – вот юмор, если Сталину понравится и он, прочтя, решит короноваться? Император Всероссийский Иосиф Первый – чем плохо? Тем более, что Всемирный Советский Союз похоже, накрывается медным тазом, вместе с идеей мировой революции – а все наши генсеки по сути, и были как императоры: правили пожизненно, и как новый, так политическая линия в вираж! Хотя – вроде сын, Василий, был у него не очень... Ну а кто тогда после? Уж точно, не Хрущев – должны же про него прочесть! Сталин и Берия – явно, не толстовцы, и стать им обоим смертельным врагом, это безопаснее с самолета без парашюта; интересно, как скоро в газете некролог появится?
Так что, похоже, в новом СССР и в самом деле, «жить станет лучше, жить станет веселее». Эх, мечтал я – еще лет десять послужить, и на гражданку, остепениться, жениться, чтобы дом, дети.. У Сталина же придется – как в «Артикуле воинском» Петра Первого, «пока не увечен, телом крепок, глаз остер и рука тверда». Если нет еще здесь – подводного спецназа, значит кому его создавать, при жесточайшем кадровом голоде (попросту – вот нас, девять спецов, и все?). Правильно поняли. Так что может, я еще аналогом бушковской пираньи стану, лет через двадцать. Поскольку в миролюбие империалистов, с учетом послезнания, совершенно не верю. Не дадут ведь – спокойно дом построить, и сесть на крылечке, чаи гонять с семьей. Обязательно припрутся бандой – делиться, ради «общечеловеческих» интересов. Как там у них, Генри Форд, или еще какой их абрамович изрек – «для меня доллар в чужом кармане, это личное оскорбление – если я не могу сделать его своей добычей». Акулы капитализма – а на сковородку не хотите, за такое?
Короче, солдат спит – а служба идет. Отдых – пока начальство далеко. Сидим на палубе «Воронежа», музыку слушаем, солнышком наслаждаемся. Интересно, а как здесь летом – в эти годы? Помню, было кажется в дветысячи восьмом – когда в Архангельске было жарче чем в Сочах, причем и вода тоже! Так потепление вроде не настало еще?
Звоночек в мозгу. Эт-то еще что такое?
Возле угла склада, метрах в ста, какой-то мужик в ватнике, ничем от работяг не отличающийся – фотографирует наш «Воронеж»!
В первый миг я даже офигел слегка. Уж больно было похоже, на плохой шпионский роман – где подозрительный тип в темных очках, с поднятым воротником, лезет через забор с фотоаппаратом, на секретный объект.
Но вот же он – спиной повернулся, наверное фотоаппарат за пазуху прячет. Сейчас за углом скроется – и нет его!
А вахтенный у трапа в другую сторону смотрит. Так – кто здесь со мной? Из наших – только Андрюха-второй, и еще из экипажа двое.
– Тихо! -говорю Андрюхе, тоже дернувшемуся, заметил! – не бежим. Сейчас медленно, на берег, будто по своему делу. А вы (это морячкам) – быстро к дежурному, и по тихому, караул в ружье! Мы шпиона пошли брать – но вдруг он не один?
Паранойя конечно – но лучше так. Потому что я бы на месте шпиенов, обязательно посадил бы снайпера, где-нибудь на крыше. Или пару автоматчиков в прикрытие, за тем самым углом. Откуда это, на режимном предприятии? Ну, если тут всякие мутные с фотоаппаратами ходят, так вполне могли и эмпэшку пронести, или винтарь с оптикой.
А почему не бежим поначалу? Элементарно, Ватсон – если он увидит бегущих за ним, что он сделает, свернув за угол? Сделает ноги – и максимально быстро. А так – есть шанс, что пойдет не спеша, чтоб внимание не привлекать. И значит – мы его догоним.
Ползем по трапу – стараясь смотреть туда, лишь боковым зрением. Тип подошел к углу – на старт, внимание! – вот он скрылся, нас не видит – марш!!
Стометровку пролетели, если не на олимпийский рекорд, то отстав совсем немного. При этом, я еще на бегу выдираю из кобуры «Стечкин». Возле угла, резко ухожу вниз, перекатом – если там кто-то и ждет со стволом наготове, ему потребуется доля секунды, снизить прицел, ведь как обычно целятся пока не видя, на уровне груди! Но сразу за углом нет никого, а вот тип тот – быстрым шагом удаляется, но метров двадцать до него, не больше! Нас увидел – рвет за какое-то строение. Не успеешь – мы быстрее, даю знак Андрюхе – прикрывай, я беру!
Сначала ногой – затем рукояткой «Стечкина» по башке, легонько, чтоб не убить. В темпе обыскиваю тушку. Оружия нет – а вот фотоаппарат наличествует. У деда моего был похожий, «ФЭД», довоенного еще выпуска. «Лейка» – кажется такая была марка? Какой-то неправильный шпион – ни оружия, ни микрокамеры, ни ампулы с ядом в воротнике или во рту! А вот ксива есть – по-английски, матросская книжка? В карман!
В морду – во, очухался! На нас смотрит с испугом – что странно, у настоящего шпиона уверенности должно быть побольше, знал же на что шел!
Беру ему руку на болевой, вздергиваю на ноги. Тащу обратно, он орет. Причем не по-нашему. Англичанин?
Вообще-то знаю – у дальней стенки, транспорт британский стоит, из «восемнадцатого» конвоя, что-то ему понадобилось починить-наладить. Так это – почти через весь завод, что тут матросу с него делать, да еще с фотоаппаратом? Так что версия «заблудившийся турист» – не катит однозначно. Орет-то!
– Ай эм сорру! А эм инглиш!
И еще чего-то – короче, вопит, что он просто, мимо шел, и просит известить своих. Ну, мы тоже не вчера родились.
– Тихо, фриц! – отвечаю ему на английском же – тебе нравится под британца косить? Или все ж по-немецки будем?
Орет, что он не немец, а английский матрос, и это вообще, ужасная ошибка. Ну-ну!
– Слушай, фриц, нам твоя легенда – по барабану. Нам приказано – всех вас в НКВД, пусть там и разбираются. Мне же за тебя – еще и медаль дадут. Только знаешь – нам ведь не сказано, обязательно доводить вас туда целыми. Чтоб показания давать – языка достаточно, а вот руки не нужны!
Орет. Слава богу, в нашем времени, ментам эта техника обычно не знакома. Не нужно было бы тогда – дубинки тайком, «пресс-хаты» и прочее, чтоб арестованного разговорить. Конвоирование, рука на болевой, но не за спину (айкидошное «санке», кто знает), чуть сильнее нажал, чуть больше довернул – как минимум, разрыв связок, максимум – сложный перелом! И хрен кто что докажет – он сам вырывался, тащ командир! А если ведешь не спеша, доворачиваешь-нажимаешь постепенно – выходит самый настоящий походно-полевой допрос пленного, дешево и сердито.
– Ну не люблю я вас, фрицы! Тебе медленно руку сломать – или сразу? Все равно она тебе не понадобится – допросят, и в расход. Шпионов, знаешь, военнопленными никто нигде не считает.
Орет – что он не немец, а матрос Том Райли с парохода «Эмпайр Баффин», что стоит сейчас на этом заводе. Его личность может подтвердить любой из экипажа – свяжитесь с ними, сейчас же, он британский гражданин, его личность неприкосновенна.
А между прочим, народ уже собирается, на бесплатное кино. И наши тоже выскочили, морячки все с АК, Шварц и Рябой со снайперками, на крыши смотрят – не блеснет ли где прицел. Только тех нет, кто нужен больше всего – Тех Кого Надо. Хотя – вызвать уже должны.
– Слушай, фриц, или ты сейчас расскажешь, зачем ты фотографировал и кто тебя послал – или станешь одноруким. А насчет прикосновенности – так у нас тебе не Англия, у нас кого хочешь прикоснут, если надо.
Короче, из воплей его я понял, что он действительно матрос с того парохода – но коммандер Дженкинс из их военной миссии попросил сфотографировать очень большую русскую подлодку. Вручил фотоаппарат – и обещал заплатить. Я не знал, что это противозаконно, мы же друзья, союзники, это недоразумение.. – и прочая лабуда.
