вес.
Ему там даже нравилось. С каланчи открывался прекрасный вид на станцию, пути и поселок. Вот только с каждым днем ему все больше казалось, что он тратит время впустую. Кирилл, однако, был уверен, что те, кто умеет ждать, рано или поздно получают награду. Ворон на это заявил, что они скорее получат еще одного пропавшего без вести. Марк был с ним согласен.
Ворон пока занимался людскими проблемами: искал вора газонокосилок, заполнял бумаги по делу Трофимовой. По ней дело закрыли, во всяком случае, люди думали, что Зоя утонула сама. Кирилл же взял на себя бесконечные опросы бесконечных возможных свидетелей, все отчеты и терпел крики Константинова, который требовал поймать ублюдка.
Но ублюдок ловиться не хотел, следов не оставлял и просто поставил новоиспеченных сотрудников Седьмого отдела в тупик. Даже не помогли мозговые штурмы, которые Кирилл устраивал совместно с другими коллегами. Все возможные варианты выйти на маньяка они уже испробовали.
Марк глянул на часы. Три часа ночи. Пора закругляться. Эта ночь прошла так же бестолково, как и предыдущая.
Только собрался прыгать домой, как зазвонил телефон. Марк удивленно глянул на экран, на котором высветилось «Отец».
— Что-то случилось?
— С чего ты взял? — удивился Голицын-старший.
— Три часа ночи, — ответил Марк, все еще не понимая, что отцу понадобилось в такое время.
— Ничего не случилось. Прыгай ко мне в офис. Разговор есть, — отрезал Юрий Петрович и дал отбой.
Марк в недоумении посмотрел на экран, пожал плечами и потянулся к сущности. Уже через мгновение он стоял на белоснежном ковре в кабинете отца.
Юрий Петрович сидел на диване и перебирал какие-то бумаги. От поднял голову, оглядел сына сверху вниз и остановил взгляд на грязных кроссовках Марка. Тот переступил с ноги на ногу, но лишь оставил четкие следы.
— Упс...
— Садись, — приказал Юрий Петрович и подвинул к Марку бокал с виски.
— Так что случилось? — Марк уселся, сделал большой глоток и в упор посмотрел на отца.
— Ничего особенного. Хотел спросить, как твои дела?
— В три часа ночи? — усмехнулся Марк.
— Самое время, — строго отвечал отец.
— Все нормально. Ну кроме того, что вы с Константиновым за каким-то хреном используете меня в темную, — не удержался Марк.
— А ты обиделся на это, — констатировал Голицын-старший.
— Я? — фыркнул Марк. — Ни в коем случае. Просто интересно, зачем. И не надо рассказывать сказки о том, что ты решил, что работа в Седьмом отделе поможет мне выйти из депрессии.
— Уже помогла.
Марк закатил глаза и цокнул.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
— Понимаю, — кивнул Юрий Петрович. Он так и не оторвался от бумаг, но даже если бы посмотрел на сына, тот не смог бы понять, что в голове у этого акудзина. — Мы должны окружать себя верными, надежными и сильными акудзинами. Так, на всякий случай.
— Есть повод? — удивился Марк.
— Это большая политика и бизнес. Здесь только дай повод и тебе перегрызут глотку.
— Я тут при чем?
— Я решил убить сразу двух зайцев: вправить тебе мозги, и заручиться поддержкой Константинова. Он бы и так рано или поздно занял пост директора. Ты просто ускорил этот процесс.
— И ни у кого не возникло вопросов, что я там делаю? — хмыкнул Марк.
— Возникло. Но никто не обязан отвечать на вопросы, — улыбнулся Голицын-старший.
— Не понял, что Константинову с того?
— У тебя природный дар, как и у Вити — вы оба феноменально чутко ощущаете и контролируете сущность. Кто бы что бы не говорил, но сущность не второй желудок.
— Предпочитаю думать, что все же желудок, — снова фыркнул Марк.
— Думай, что хочешь, да только Хроники вряд ли когда-нибудь расшифруют, и мы так и не узнаем природу нашей силы. Кто-то думает, что это второй желудок, кто-то что это демоническое творение, посланное нам неким темным властелином, а кто-то считает, что это просто чертово волшебство.
— Угу, а кое-кто считает, что мы с другой планеты. К чему ты клонишь? — нахмурился Марк.
— К тому, что дар акудзин — очередная загадка человечества, которую вряд ли когда-то удастся разгадать. Этот сгусток энергии, сидящий в нас, дает небывалые возможности. Вопрос в том, как мы эти возможности применяем.
— Ну хорошо. А Константинов тут причем?
— При том, что он далеко не дурак и прекрасно понял, что, если озерковский маньяк совсем распоясается, замять это дело будет трудно. А возможности таких как ты, ему бы очень пригодились. Так что для нас с ним — это выгодна сделка. Он получает ценного кадра с особым чутьем. Я получаю верного акудзина с большими возможностями силовой поддержки.
— У него сейчас возможности не слишком большие. Я же рассказывал, в каком состоянии сейчас дела в отделе, — скептически заметил Марк.
— Благодаря тебе дела налаживаются. Он тоже на месте не сидит. Набирает акудзин, налаживает процессы и прочее. Надеюсь, что мы просто перестраховываемся, но это лишним никогда не бывает.
— А если я сейчас уйду из отдела? — вызывающе спросил Марк.
— Не уйдешь, — жестко отрезал Юрий Петрович. — Во-первых, ты уже там увяз. Во-вторых, не твои ли слова, что ты не любишь бросать дела на пол дороги?
— Это неприятно знаешь ли.
— Неприятно находить своего единственного сына в вонючей одежде посреди пустых бутылок. А это проглотишь.
— Скорее сплюну и заставлю слизывать, — прорычал Марк и прыгнул.
Он оказался с Седьмом отделе. Почему-то домой вообще не хотелось. Усталость и сон как рукой сняло. Он уселся за свой стол и просто уставился в одну точку. Любить и уважать отца ему было не за что, но и ненавидеть его он не мог. Однако временами хотелось убить родича. Вот только он знал — Голицын-старший свернет шею любому акудзину. Марк даже не мог представить никого сильнее отца.
Десятки вроде и были одинаковы по степени сущности, однако если бы можно было ставить запятые после нуля, отец получил бы одиннадцатую степень. Плюс весомую роль играл опыт, ум, тренировки...
Как тогда с Миядзаки. У Марка не было шансов, потому что он никогда не убивал, потому что слишком молод и неопытен. То, что ему удалось выжить — всего лишь везение и излишняя самоуверенность японца.
Сейчас Марк был зол.
