в радости, днём и ночью я клянусь служить тебе, стоять за тобой и хранить тебя, как небесный покров охраняет солнце и луну на небосклоне.
Мои руки, словно во сне, обняли подол платья Аван. Я чувствовал себя как страждущий, обретший свою святыню, и готов был в исступлении молиться той единственной, что освещала мне путь во тьме. Уткнувшись лицом в живот девушки, я рвано выдохнул и всеми лёгкими вдохнул ее аромат, чувствуя себя наконец-то дома, на месте, там, где должен был быть всё это время. Ласковые пальцы скользнули к моему затылку. Аван тоже обняла меня, почти бесшумно заплакав, но на этот раз, я был уверен, не от большой печали, а от счастья.
Мнимые тени
Я не раз наблюдала за мерно поднимающейся грудью, накрытой мягким воздушным одеялом, и не могла поверить, что эта внешне здоровая, такая юная девушка не в силах сбросить оковы сна, чтобы наконец-то порадовать своих родителей и вывести весь дом из молчаливого траура, в который, словно муха в сироп, погрузились даже горничные.
Я не слышала музыки, не слышала привычных обсуждений обедов, планов на день, распорядка дел и строгих, четких наставлений Элизы. Хозяйка, прикованная к постели дочери, лишь изредка просила дежуривших рядом с ней слуг или мужа принести поесть или помочь сменить капельницу Энн. Врачи, навещавшие их чуть ли не каждый день, разводили руками, виня во всем малокровие, а кошмары, волнующие спящую по ночам, списывали на проявление неизвестной болезни, что испортила кровь девушки. Они предлагали отдать Энн в больницу, провести глубокое обследование и собрать консилиум, но Элиза наотрез отказывалась выносить дочь из дома, свято веря, что вновь затаившиеся фейри смогут как-то помочь, стоит только подождать.
Карвен, наблюдая за этим, поддерживал жену и просил назначить домашнее лечение. Он не выглядел уверенным в своих словах, но явно не представлял, чем еще может помочь в сложившейся ситуации. Мне было тяжело его видеть, тяжело молчать при нем, кошки скребли душу, гнетущие настроения занимали все мысли, но рассказать об Алане я не решалась. Девушка больше не говорила о нем во сне, лишь изредка бормотала что-то бессвязное. Я не была уверена в своих выводах и не имела никаких доказательств, потому, прячась в спальне, словно улитка в панцире, старалась не показываться на глаза лишний раз, подспудно вслушиваясь по ночам в тихий голос Энн.
— Леди Серафина, к вам пришли.
Застыв на пороге комнаты, горничная с некоторой опаской посмотрела на меня, едва заметно переступая с ноги на ногу и теребя край фартука в руках. Ей явно не нравилось находиться рядом со мной, но долг обязывал получить ответ, прежде чем сбежать от страшной некромантки. Оторвав голову от подушки после очередной бессонной ночи, я, не спеша вставать, приподнялась на локтях.
— Кто?
— Из замка. Представился как Мастер по особым делам, Дей Уинн.
— Хорошо, пусти его сюда и принеси чай.
Собираясь уже принять исходное положение, я заметила, как щеки горничной стыдливо покраснели.
— М-миледи, это неприлично.
— Боже ты мой, неприлично, веди уже, и про чай не забудь. Будто он в пижаме меня никогда не видел.
— Х-хорошо.
Повернувшись неловко, словно деревянная кукла, она вышла за дверь, даже забыв ее прикрыть за собой. Не повезло «напарнику», чую слухи о его «связи» со мной разнесутся по городу еще до обеда.
Спустя несколько минут из коридора вновь послышались шаги, с порога послышался слегка взволнованный голос Дея.
— Сэра? Ты еще спишь?
— Уже нет, как видишь.
— Нам нужно поговорить, не могла бы ты встать?
— Могла бы, но пока я не знаю, стоит ли.
— Определённо стоит, ведь я приглашаю тебя как эксперта в расследовании порученного мне дела.
— О-о-о…
Сев в постели, я дождалась, пока на письменный стол горничная выставит все чайные принадлежности и даже завтрак. Все еще смущаясь, она держала голову опущенной, стараясь не смотреть ни на кого из нас. Дей, уже привыкший к моему скверному характеру, расположился в кресле у стены, стараясь держать лицо с его фирменной вежливой полуулыбкой, какая бывает у продавцов-консультантов в магазинах подороже.
Плавно переместившись поближе к еде, я выложила часть яблочного джема из вазочки в утреннюю кашу.
— Так во что ты меня собираешься втянуть?
— О, это крайне важное дело, Авреллиан дал мне высочайший приоритет на него и настоял, чтобы все отчеты шли в первую очередь к нему.
— Надо же.
— Да, так что на время я стал его личным помощником и надеюсь с твоей помощью решить один вопрос.
— И какой же?
— Является ли некромантом маг, что похищает людей в бедных кварталах.
Хмуро глянув на Дея, я попыталась понять, шутит ли он, но, несмотря на некоторую дурашливость, всегда присущую напарнику, сейчас он выглядел серьезным, и даже нервозным, чуть подрагивая ногой, словно в нетерпении.
Почему сразу некромант? Неужели совсем нет иных идей?
Видимо, они решили идти по проторенной дорожке? Что бы плохого не случилось в Целестии, в этом всегда будут виноваты некроманты.
Так они никогда не решат свои проблемы.
Пока я пребывала в замешательстве, Дей порывисто поднялся на ноги и подхватил свою чашку, едва не расплескав весь чай.
— Да, я понимаю, звучит не слишком хорошо, но это первое, что приходит в голову при поиске виновного. Ну вот подумай, зачем светлому нужны дети, больные, старики и проститутки? Какой с них толк? Продажа рабов? Эксперименты? Жажда убийства? Все выглядит как бред, но стоит только представить, что людей собирает некромант, как правильный ответ находится сам: кто-то устраивает жертвоприношения. Вот и всё.
— Как у тебя всё просто.
— Но это само напрашивается, какой смысл кому-то еще воровать нищих? От них же толку никакого.
— Думаешь, некромантам такие нужны?
— Пользы явно больше, чем при продаже в Тэт или еще куда, и лучше сразу отработать этот вариант, прежде чем гнаться за более редкими и спорными версиями.
— То, что кому-то понадобилось столько жертв, чтобы напугать весь город, и есть спорная версия, Дей. Это чушь чистой воды, ни один некромант не будет подставляться и забирать столько человеческих жизней. К слову, сколько их? Сколько пропавших, и есть ли хоть что-то о их местонахождении?
Залпом допив чай, напарник неловко поставил чашку на блюдце, чуть было не уронив ее. Улыбка на его лице стала шире, но теперь она выглядела словно с трудом натянутая маска, бегающие глаза выдавали всё больше беспокойства.
— Это… это очень хороший вопрос.
— Ну?
— Мы не знаем точное количество, этих людей никто не считает, и
