Пригороды вскоре закончились и начались улицы пыльной столицы. Они были не такими, какими Кравчик увидел их в первый раз. Жители исчезли, всюду были видны следы боёв — изрешечённые здания и подбитая, обгоревшая техника. Город не был тем серым, грязным, с безразличными прохожими. Теперь было ощущение того, что город перерождается, и своё перерождение он начал, разумеется, с уничтожения и избавления от людей.
Впереди раздавался грохот пушек. Это и были те отдалённые взрывы, которые доносились в пригороды. Машина вырулила на длинный и пустынный проспект. Кравчик увидел, что в конце этой широкой улицы начинается круглая площадь с огромным и величественным зданием посередине. И, судя по всему, когда‑то оно было красивым и изящным. Теперь же, две пушки, расположившиеся на середине дороги, лихорадочно палили по нему, изо всех сил пытаясь уничтожить этот возвышающийся над всем городом дом. Вокруг валялись ящики и суетились солдаты.
— Что это за здание? — спросил Кравчик у солдата, стоящего рядом с ним в кузове.
— Это королевский дворец! — радостно ответил тот.
Молодой человек, зажмурившись, посмотрел на несчастную постройку. Её сверкающий, золотой купол был разрушен, а из окон валил густой дым.
— Ещё немного и падёт! — радостно крикнул кто‑то.
'Так вот где жила Зоя', — подумал Кравчик. Ему вдруг стало жалко это ни в чём не повинное строение. Для него оно всего лишь являлось творением искусства архитектуры, но пушкам до этого не было никакого дела. Они продолжали методичное разрушение.
Грузовик с солдатами остановился. Вытаскивая пулемёты и ящики с патронами, военные начали выгружаться. Кравчик вслед за всеми выпрыгнул из кузова машины на брусчатую мостовую. Кругом была гарь и копоть. Раздалась команда офицера, и солдаты быстро построились в шеренгу. Юноша был вынужден встать в строй. Он замер под звук орудий, которые с интервалами извергали из себя снаряды и по дуге посылали их во дворец, в котором укрылись мятежники генерала Корнели.
Раздавались какие‑то крики и различные разговоры, но юный ополченец не слышал всего этого, он стоял, погрузившись в мысли: 'Снова с оружием в руках, снова должен играть в эту проклятую игру со смертью. Какой же я дурак, что оставил Зою, этот прекрасный дом и океан, полный медуз. И зачем мне Самура? Она, наверное, давно уже погибла, может, от бомбёжки, а может, она и вовсе осталась там, в метро. С чего я взял, что она здесь? Вообще с чего я взял, что та жизнь когда‑то была? Я всегда жил здесь, каждое движение этого мира мне так близко и знакомо. Нет, всё это бред! Нужно вырываться из этого порочного круга. Пускай перебьют друг друга или станут вечно танцующей толпой карнавала. Мне плевать, плевать на ведьму и на Самуру, на эту войну и атомную бомбу! Хочу домой!'
Его мысли оборвал какой‑то приказ, но парню было наплевать и на приказ. Он стоял, ненавидя себя, ненавидя каждое своё движение и слово. Впереди валялся вполне целый, забытый кем‑то посреди всего этого хаоса и безумия, велосипед. 'А когда‑то человек на нём мирно катался, — промелькнуло в голове у парня, — а теперь велосипед брошен и не нужен. А может быть, он нужен, только хозяин его мёртв. Какое странное явление смерть, живёт человек, и вдруг его нет'
Перед строем солдат появился капитан Музыка, и мысли юноши оборвались. Офицер, осмотрев строй, наткнулся взглядом на Кравчик, после чего махнул ему рукой, подзывая к себе. Парень не сразу сообразив, всё же понял, чего от него хотят и опустив голову, подбежал к знакомому командиру. На фоне раздался грохот залпа орудия.
— Парень, где принцесса? — спросил капитан, словно был другом, а никак не командиром. — Она нам нужна.
— Она на ферме, недалеко отсюда, а что? — вопросом на вопрос ответил подавленный юный ополченец.
— Это хорошо. Самое главное, что Зоя в безопасности. Мы ведь ради неё и пробивались в столицу, я просто не сказал тебе.
Молодого человека поразило услышанное, он пришёл в замешательство и недоумение.
— Постойте, вся наша миссия была ради неё? — вдруг, поняв, что к чему, удивлённо спросил парень.
— Да, мой друг, — спокойно ответил Музыка и поправил рукой усы.
Кравчик остолбенел от услышанного. 'Наш прорыв через фронт был только ради спасения сбитой принцессы и не больше', — приходя в ярость, про себя подумал он, и стало ему невероятно паршиво. Это было как‑то неправильно. Юноша чувствовал, что его жестоко обманули, обманули и Зою, придумав военное задание. И это сделал человек, которому он доверял.
— А как же то, что мы должны были доложить о взрыве атомной бомбы?! — сжимая кулаки, проговорил молодой человек
— Слушай, был приказ доложить о взрыве в штаб города Проны, а после получить указания о том, что делать дальше. Решение же ехать в столицу я принял только для того, чтобы вывести сбитую принцессу в безопасное место. Видишь ли, наша наступающая армия окружена и разбита, так что мы вовремя вырвались и спасли принцессу.
— Почему вы не сказали нам? — возмущённо спросил юный ополченец.
— Характер у принцессы сложный. Как бы я вытащил её другим способом? — улыбаясь, ответил офицер.
Он не чувствовал того, что парень в бешенстве от его слов. Капитан был рад тому, что его планы удаются. Остальное пусть катится в пропасть. Дворец скоро падёт и у командира сопротивления будет новая цель, новые люди и новая война.
— А взрыв бомбы? — тяжело дыша, спросил юноша.
— Да взрыв был виден на сотни километров вокруг, о нём вмиг узнала вся столица и без нас! — откровенно смеясь, ответил капитан.
— А ваши друзья? — сдерживаясь из последних сил, подавленно прошептал Кравчик.
Услышав этот вопрос, капитан переменился. Улыбка слетела с его усатого лица, а в глазах пропало веселье. Казалось бы, что тут офицер должен сломиться и начать что‑то осмысливать. Он сделал небольшую паузу и без малейшего сожаления сухо ответил:
— Жертвы войны…
Кравчик понял, какое чудовище стоит перед ним. Пускай Музыка и спас ему жизнь, но и забрать её он мог так же легко и просто. Парень растерялся, не зная, что ответить. Он ощущал всю абсурдность и тупость любой войны, и ненависть к воякам.
— Знаете что, с меня хватит! — взорвавшись, крикнул молодой человек и уже спокойно добавил. — В какой стороне фронт?
Капитан удивлённо посмотрел ему в глаза. Раздался очередной залп сотрясающих воздух орудий.
— Я спрашиваю, где фронт?!
— Там, — хмурясь, указал рукой офицер.
Развернувшись, Кравчик бросился к тому самому одиноко лежащему велосипеду. Он поднял его и проклиная всё на свете забросил карабин за плечо, после чего юноша оглянулся назад.
— Я домой, — глядя в глаза капитану, тихо проговорил он.
Парень резко запрыгнул на помятый, но всё ещё рабочий велосипед. Оттолкнувшись от разбитой брусчатки, он поехал прочь. Какой‑то военный чин, стоявший рядом с капитаном, испуганно посмотрел на своего начальника и вскинул пистолет, целясь в спину уезжающему велосипедисту. В следующую секунду он был готов нажать на курок, но Музыка проговорил тихим голосом:
— Не стрелять.
Недоумевающий военный опустил пистолет, не понимая, что к чему и почему это он должен отпускать дезертира.
— Пускай уходит, — добавил Музыка, закрывая глаза, — пускай уходит.
Кравчик изо всех сил жал на педали, несясь по главной улице города. Ветер, наполненный запахом дыма, дул ему в лицо. В лицо, искажённое обидой и горечью. Под колёсами гремела прочная брусчатка, но кое — где она была разбита вдребезги. Солдат на велосипеде свернул в первый попавшийся переулок и помчался по маленькой улочке, подальше от главного проспекта, громыхающих орудий и горстки, ликующих военный. Парень не знал, куда точно держать путь. Он только взглянул в ту сторону, куда ему указал капитан, потом на солнце и приблизительно примерившись, определил направление, надавил на педали и помчался в неизвестность. Он не боялся и не волновался. Молодой человек просто устал от этих гадких чувств и потому решил, что его единственная надежда это его собственные ноги. Он выкинул из головы нерешительность и сломал порочный круг сомнений. Юноша лишь сожалел о том, что примерно сообщил, где искать Зою. 'Но она же умница, и всё будет с ней в порядке', — утешил он себя. Внезапные мысли о принцессе заставили его сердце сжаться от сожаления, и молодой человек, чтобы избавиться от боли, погнал велосипед ещё с большей силой и рвением. Ведь когда хочешь избавиться от мыслей, нет ничего лучше, чем физическая нагрузка.
В кителе, с бирюзовой повязкой, юный ополченец мчался по пустынным улочкам. Иногда ему попадались разрозненные группы солдат, но они были столь безразличны, что никому из них даже в голову не пришло остановить велосипедиста для проверки документов. Было достаточно того, что он был в кителе с повязкой. Похоже, город полностью находился под контролем восставших, но этот контроль был призрачным. Один мощный удар и оборона рассыплется. Хотя всё это не волновало Кравчика, он продолжал ехать и ехать вперёд.
