а он уже упирается руками в столешницу, окружая собой со всех сторон и не оставляя не единого шанса вырваться.
Мой взгляд упирается в его приоткрытые губы, которые вдруг так близко. Посмотреть выше нет никакого желания, сердце моментально начинает грохотать где-то в горле от животного чувства опасности и одновременно странной безвольной слабости, разливающейся по телу.
— Что не так, Жень, м? — хрипло интересуется Дамир, чуть наклоняясь к моему левому уху и щекоча висок горячим дыханием.
— Ты же, блять, сама пришла? Нет?
Я только моргаю, вновь кусая губы. Кажется, за это утро я их съем. Чувствую, что мое молчание только еще больше его бесит, но я не знаю, что сказать. Мужские руки напрягаются и крепче впиваются в столешницу по обе стороны от меня. А потом Дамир поднимает правую руку и крепко перехватывает меня за подбородок. Так, что не увернуться, но я все равно инстинктивно дергаюсь в сторону, отчего он сжимает пальцы так, что мне почти больно.
— Ну, Жень, посмотри на меня, — обманчиво ласково и так близко, — Тебе ведь понравилось…
— Я была пьяна, — ломким голосом отвечаю, наконец подняв на Дамира глаза.
— Попробуй трезвой.
— Я…
Не успеваю договорить, потому что Дамир меня целует. Хотя это меньше всего похоже на поцелуй. Такие мягкие вчера губы требовательно давят на мои, размыкая. Язык глубоко толкается в рот, словно мечтая задушить. Дыхание рвется жалобным всхлипом, и я пытаюсь отклониться, вжимаясь задницей в кухонную столешницу, но Дамир и миллиметра мне не уступает. Перехватывает за шею сзади, отпустив подбородок, и сразу лезет под юбку второй рукой.
Перехватываю его запястье, всаживаю ногти. Бесполезно, оно словно каменное, и я…
Я не готова по-настоящему сопротивляться. В голове взрывается бешеный коктейль, расползается по телу дезориентирующей отравой. Коктейль из паники, потому что он давит, не спрашивает и применяет силу, и одновременно меня начинает мелко потряхивать от того, что это именно он. И мне безумно нравится его вкус, запах, тяжесть вжимающегося в меня тела. И поэтому я лишь протестующе мычу, не понимая, что делать и как поступить. И, кажется, это его бесит тоже…
Дамир кусает мою нижнюю губу и отстраняется, тяжело дыша. Прижимается лбом к моему, крепко держа за шею. Черные глаза, смотрящие в упор, раздваиваются и, кажется, забирают себе все пространство вокруг — так они близко…Его рука у меня между сведенных ног пролезает в трусы и шероховатые пальцы болезненно царапают сухие складки. — Ну, что ты, Жень, а? — тихо и зло. Всхлипываю, думая, что наверно, сейчас отпустит. Нет… Просовывает руку дальше, погружает палец в лоно и возвращается к клитору, ведя за собой влажную горячую дорожку. Еще раз всхлипываю, когда мягко нажимает на чувствительную горошинку, и отпускаю его запястье. Упираюсь лбом в голое горячее плечо, ощущая, как мелко напрягаются его мышцы, когда он кружит пальцем, стимулируя меня. Какое-то сладкое безволие накрывает окончательно.
Не отпустит уже…
Мои приоткрытые губы касаются его груди чуть повыше темного соска и на них оседает вкус его кожи, а по телу разносится быстрый стук чужого сердца. Я прикрываю глаза, чувствуя, как внизу живота быстро-быстро нарастает горячечный зуд. Шероховатые пальцы уже не доставляют дискомфорт, они требовательно скользят в густой влаге, так мучительно приятно, что её выделяется ещё больше.
Я обхватываю талию Дамира слабыми руками просто потому, что мне надо за что-то держаться. Ноги становятся ватными и, кажется, что упаду. Он упирается подбородком мне в макушку, грея ее своим жарким влажным дыханием. Так и не отпускает мою шею, рассеянно поглаживая выступающие позвонки.
И это прикосновение такое…
Я остро чувствую, что он спокойно перехватит её одной рукой и заставит меня перестать дышать и, кажется, он тоже думает об этом…Дамир давит мне на шею, заставляя запрокинуть голову, и развязно целует в губы, глубоко толкая язык. Высовывает руку у меня из-под задранной юбки, и приспускает домашние штаны, высвобождая налившийся член. У меня закрыты глаза — я не вижу, но ощущаю, как он, обжигающий и твердый, упирается мне в живот. Между ног постреливает тонкой иглой паники и одновременно словно обдает кипятком. А потом я чувствую, как Дамир, продолжая целовать, давит мне на плечо, требуя опуститься перед ним на колени. И я…
Я только резко отстраняюсь от него, прерывая поцелуй. Наши взгляды встречаются лишь на мгновение, скрещиваются словно рапиры, а потом Дамир снова хватает меня за шею и прижимает к себе. Его рука соскальзывает на плечо, рывком разворачивает к нему спиной. Упираюсь ладонями в столешницу, покрываясь крупными нервными мурашками…
Прямо так?
Дамир небрежно задирает мне юбку на талию, тянет вниз капроновые колготки, оставляя их сразу под задницей, и теперь они словно путы у лошади, стягивают вместе мои ноги, врезаясь поясом- резинкой в кожу. Мужская ладонь спускается с плеча вниз, ведя по позвоночнику, требовательно нажимает на поясницу, заставляя прогнуться, гладит, а потом оттягивает в сторону ягодицу. Прохладный воздух касается влажной промежности, вызывая дрожь. Рвано выдыхаю, сжимая руки, упирающиеся в столешницу в кулаки. Прикрываю глаза и опускаю голову, когда чувствую, горячая и тугая, направляемая рукой головка проходится по набухшим складкам. Раз, еще раз…
Жмурюсь, когда давит и протискивается внутрь, с чавкающим звуком раздвигая плоть. По бедрам проходит озноб, коленки слабеют, и меня по инерции клонит вперед.
— О-о-ох… — я просто не могу сдержать вырывающийся стон.
Слишком светло, слишком быстро, слишком пошло и слишком реально сейчас для меня. Я не знаю более реальней чувства, чем ощущение его члена, растягивающего меня изнутри. Мужские бедра вжимаются в мои ягодицы.
Правую руку накрывает его рука, крепко, до боли в костяшках, переплетая наши пальцы. Дамир наклоняется и утыкается носом мне в шею, сбивчиво дыша, отчего от загривка по телу расползаются колкие электрические мурашки.
— Я чист… — неразборчиво шепчет он и проводит по позвонкам на шее языком.
Пальцы на моем бедре крепче впиваются в плоть, удерживая, и Дамир выходит, чтобы через мгновение снова глубоко и резко войти. И еще раз, сразу задавая бешеный темп, не жалея. Явно думая только о себе. Чувствую себя резиновой куклой, которую используют для самоудовлетворения, ну и наверно…чтобы что-то доказать. Это, наверно, унизительно, но я…
Я просто не могу сопротивляться тому, что он вызывает во мне ответную реакцию. Стенки лона немеют от трения, и становится дико горячо. Напряжённые ноги покрываются испариной и дрожат. И я привстаю на носочки, чтобы подставиться сильнее, оглушенная влажными шлепками сталкивающихся бедер. Его рука так и сжимает мою на столешнице, и расфокусированный взгляд застывает на наших переплетенных пальцах. Контраст бледной и смуглой, покрытой темными
