и упираюсь взглядом в горящий экран.
Катя…
Кусаю губы, стоя в ступоре пару секунд, а потом решительно иду на кухню. Да пошла она…
В прихожей замолкает телефон. Ну наконец! Достаю банку кофе, мажу взглядом по часам на микроволновке. Почти шесть вечера, надо же…И вздрагиваю, чуть не рассыпав сахар, когда телефон верещит снова. С каменным лицом наливаю кипяток с термос пота. Замолкает. Размешиваю сахар. Телефон в прихожей снова оживает, и в груди натягивается нервная, вибрирующая струна.
Нет, я так просто не могу!
Подскакиваю с места и зло топаю в коридор за верещащим гаджетом. На экране до сих пор горит "Катя". Прежде, чем ответить, снова прохожу на балкон, ставлю чашку кофе на столик и подкуриваю сигарету. И, только сделав первые глоток и затяжку, нажимаю на "принять".
— Ты и мертвого достанешь, ты в курсе? — с ходу начинаю рычу я.
— И ты в курсе! — подобострастно хихикает Катька в динамике.
Повисает тягучая пауза.
— Же-е-ень, — первой жалобно тянет Фирсова в трубку, — Ну, прости, а? Прости! Я так не думаю, правда! Ты же знаешь, Дубик! Женька, я…
Всхлипывает вдруг громко и некрасиво, сбиваясь, и я чувствую, как предательски влажнеют мои глаза. Перестаю дышать, чтобы не выдать себя.
— Женька, ну! Мне потом так погано было! Всю ночь не спала… — еще один всхлип, короткое сморкание, — Жень, ну что мне сделать? Не молчи!
С трудом проталкиваю царапающий ком в горле.
— Не спала, а звонишь только сейчас, — холодно цежу в трубку.
— Ну так… — Катя как будто теряется, — Я же к тебе Дамира отправила, не хотела вам мешать…Как у вас кстати? Всё хорошо?
— Ты отправила? — с сарказмом фыркаю я.
— Да, а кто же ещё? — её удивление звучит звонко и искренне, — Я его на лестнице встретила. Сказала, что ты наверно к гардеробу пошла. Ну, и рада будешь, если он с тобой уйдет…
В этот момент я давлюсь вдыхаемым дымом.
— Что? Сказала, что я буду рада? — хриплю я.
— А разве нет? — голос Кати, становясь, уже дрожит от удивления, — Он же тебе нравится, иначе ты бы рассказала про него. Да и за столом было очеви…
— Ладно, всё, я поняла, — перебиваю Фирсову я, тря переносицу.
Отлично, просто отлично…Очень хорошо…
Замолкаем.
— Жень, ну так что? — опять канючит Катька через пару секунд, — Мир? Прости меня…
— Знаешь, давай не сегодня…Я устала, хочу отдохнуть, — отрезаю я и нажимаю отбой.
А после сразу вырубаю телефон. На сегодня с меня, и правда, хватит.
* * *
Просыпаюсь в воскресенье, когда часы уже показывают полдень. Состояние разбитости, кажется только усилилось от того, что вырубилась я прямо в одежде на диване, так и не приняв с пятницы душ. Ужасная я…Во рту помойка, на волосы торчком во все стороны, левая нога затекла так, что до ванной я прихрамываю, ковыляя и морщась от невыносимых, чешущихся мурашек, и внутри все в мелкую крошку. Не осколки, не режет уже, но и не собрать…
Включаю телефон только в ванной, чистя зубы. Вотсап завален голосовыми от настырной Катьки, которые я удаляю без сожаления, пара звонков от мамы, Тимофей. И всё. Больше сообщений о вызовах нет. Не знаю, чего я ждала, от кого непринятый, но в груди разливается давящее разочарование. Прогоняю его.
Сплевываю пену от зубной пасты, полощу рот и Тимоху набираю первым.
— Жень, привет!
Слышно его паршиво, и я сильнее вдавливаю телефон в ухо.
— Ты как? Что делаешь? — заходит мой непосредственный босс издалека.
— Только встала? А что?
Я уже знаю, что он скажет…Этот его преувеличенно дружелюбный ласковый тон…
— Слуша-а-ай, — тянет Тимоха, — Там у "Мира диванов" фигня какая — то с заказами, а я с Андрюхой нашим на квадриках уехал погонять. В лесу. Воскресенье же…А там Чемизов оре-е-ет! Не посмотришь, а?
— У меня к диванам доступа нет. Я же там почти ничего не делала, — вяло пытаюсь я увернуться от маячащей перед носом перспективы проработать весь оставшийся выходной.
— Так доступ я тебе скину, Жень! — радостно сообщает Тим, — Пять минут, ща!
Замолкает и потом решительно добавляет.
— С меня премия!
— Ну, да! — с сарказмом фыркаю я.
— Ну, что? Сделаешь? — дожимает с отчаянной надеждой.
— Ладно, кидай доступ свой…
— Там, что не так, все на почте в переписке. Женька! Ты класс!!
— Ну, да, — вздыхаю в ответ уже только для самой себя, потому что Тим отключается, видимо, боясь, что я успею отказаться за лишние пару секунд.
Что ж…Выходной, конечно, я спущу в трубу, но это лучше, чем сходить с ума от безделья, жаления себя и безуспешных попыток не прокручивать в памяти разного рода картинки, ощущения и сказанные слова.
А завтра уже понедельник…
И от одной мысли, что я снова отправлюсь на работу в ОАО "РЗК", по телу прокатывается жаркая, неконтролируемая волна и начинают пылать щеки.
17.
В понедельник я просыпаюсь в шесть, хотя будильник поставлен на восемь. Распахиваю глаза, уставившись в потолок, и понимаю, что больше валяться не в состоянии. В крови бурлит, зудит нездоровая бодрость, не дающая даже просто спокойно лежать. Сдаюсь и первым делом направляюсь в душ. Долго стою под лупящими, тугими струями теплой воды, ловя себя на том, что шум стремительно падающих капель меня успокаивает, попадая в ритм с моим собственным сердцебиением, таким же быстрым и будоражащим. Эта нервная дрожь…Она зарождается где-то в самой глубине, внутри, и расходится по телу звенящей вибрацией, даря ожидание…Чего?
Я не вру себе, но и пока не готова принять. Упорно стараюсь не думать, почему меня так волнует стандартный ритуал собирания на работу. Обычно делаемый небрежно, а сейчас с такой тщательностью. Провожу намыленной мочалкой по телу, ощущая, какой чувствительной вдруг стала кожа, реагируя даже схлопывающиеся мыльные пузырьки. Глажу ключицы, грудь, живот, девственно чистый лобок…
* * *
Да, вчера я была на депиляции. Не специально — как-то само вышло. Просто стечение обстоятельств…
Разбираться с багом "диванов" я закончила где-то к семи, и уже выбирала себе сериал для вечернего просмотра, обложившись двумя коробками заказанной тридцатисантиметровой пиццей, как мне позвонил Сашка Емельянов и позвал поспарринговаться, если я ничем не занята. Обведя глазами свое унылое лежбище на диване, я ответила, что буду в зале через полчаса.
Это оказалось лучшим решением за все выходные. Разминка, тренировка, спарринг и снова груша до выбитой костяшки на левой руке. Дрожь перенапряжения во всем теле, ватные от усталости мышцы, пот градом, насквозь пропитавший легинсы и легкий топ, сбитое напрочь дыхание, больно колющий бок. И совершенная, идеальная, звенящая пустота в
