В другой ситуации, при других обстоятельствах, несколькими годами раньше, возможно, она и не обратила бы внимания на чрезмерное внимание со стороны воздушных порывов. Но не сейчас. С вершин виднелась расщелина, прочертившая границу передовой. За ней круглосуточно висел неподвластный природным стихиям неподвижный, будто комья ваты, серый туман. За его клубами многое оставалось скрытым, защитники передовой, например, никогда не знали, с какой стороны ударит враг, инструктировал капитан в Редуте. Но главного, прежде всего для Джайны, туман скрыть не мог. Пока они спускались по горной тропе из Редута, взгляд, куда ни глянь, упирался в Грим-Батол.
Она не предполагала, что это будет так тяжело. Один только вид крепости выбивал у нее почву из-под ног. Ей предстояло сражаться наравне со всеми, напоминала она себе, никто не отведет ее в сторону, чтобы дать выплакаться. Проснувшись на рассвете, Джайна не увидела Хейдива рядом, не встретила его и после беглого осмотра лагеря. Некому было останавливать ее. Она опасалась встречи с Малфурионом или того, что друид поставил в известность командиров обороны Редута. Но, по всей видимости, Малфурион не счел нужным предупреждать всех, что Джайна Праудмур нежелательный гость на передовой. Капитан лишь бегло осведомился, уверена ли она, что им не стоит дожидаться верховного магистра Луносвета. А после, выслушав ее ответ, кивнул и приступил к инструктажу.
Самая сложная часть, как считала Джайна, оказалась самой простой. А вот на протяжении нескольких часов видеть перед собой Грим-Батол оказалось куда как тяжелее. Она поняла, что в Редуте отводила, опускала, закрывала глаза, отворачивалась, уходила, пряталась в шатре. Сейчас ей никуда не деться от древней крепости, вырастающей из тумана, неумолимой, суровой и далекой. И она была благодарна ветру. Пускай она и выглядела, должно быть, не самым лучшим образом, но забота о волосах поминутно отвлекала ее, не давая сосредоточиться. Позже, на передовой, ветер может стать помехой, но ей почему-то казалось, что стихия поймет. Не станет мешать, когда жизнь будет подвергаться опасности.
Новый порыв ветра принес отрывки незнакомой песни. Ночная эльфийка с отвращением глянула через плечо, вверх по склону, и сказала, точно сплюнула:
— Зря вы спасли его, леди Праудмур.
Джайна тоже оглянулась назад. Спасенный беглец из Грим-Батола прыгал по камням следом за конвоем. Связанные зачарованными веревками руки он держал перед собой. Джайна сама произвела над ними нехитрые манипуляции после того, как в нее едва не угодила ледяная стрела. Спасенный не питал благодарности, это уж точно, а попытка нападения на саму леди Праудмур отвадила от него всех членов отряда.
Сама Джайна считала, что спасла жизнь неудачливому культисту по чистой случайности. В сумерках отряд наткнулся на вопившего во всю глотку человека. В его плащ вцепилась какая-то темная крылатая тварь, и он вертелся волчком, не замечая никого вокруг, пытаясь сбросить ее со своих плеч. В тот же миг с пальцев Джайны сорвалась ледяная стрела, но вместо одной, на голову несчастной летучей мыши обрушился целый снежный вихрь. При виде такой жестокой расправы, а от мыши мокрого места не осталось, культист решил, что часть стрел предназначалась ему самому, поэтому ответил тем же. Правда, лишь одной стрелой, да и та не достигла бы цели, такими слабыми были чары этого мага из Сумеречного Молота. Культиста скрутили, повязали и спасенный стал пленником.
Джайна до последнего не позволяла себе судить о человеке, перенесшего, вероятно, тяжелое испытание в крепости. Другие члены отряда поначалу тоже не упрекали ее в спасении чужой жизни. Поначалу. До первого привала, когда пришедший на смену сумеркам рассвет позволил культисту, наконец, рассмотреть Джайну.
— Леди Джайна! — воскликнул он. — Спустя столько времени, вы вновь среди нас! А где вы пропадали, позвольте спросить?
— Не твое это дело, — раньше нее ответила ночная эльфийка.
— А мне и без того все известно, — продолжал культист. — Вас похитил синий дракон и держал в заключении в Нексусе, да-да, в Грим-Батоле это всем известно.
Джайна почувствовала на себе взгляды. Надо сказать, никому среди солдат Редуте не была известна причина ее исчезновения. Возможно, пока культист не упомянул этого, они и не задумывались, но теперь-то… А вдруг правда Нексус, читалось во взглядах.
Торжествующий культист продолжал:
— Меня не проведешь, особенно после демонстрации ваших сил, да-да. Видали, как она меня? Чудо, что выжил!
— Я целилась в летучую мышь.
— Пустяки, — отмахнулся маг, — с мышью я бы справился. И оставил бы ее в живых, да-да! Друидов на вас нет, леди Праудмур. Скажите, а с драконом вы поступили так же?
В воцарившейся тишине Джайна спросила:
— С каким драконом?
— С тем синим, который похитил вас! Вы ведь его тоже убили и так вырвались на свободу? Ведь именно в Нексусе вы значительно улучшили свою магию, меня не проведешь. Нексус-то до сих пор по камешку собирают. Признайтесь, ваших рук дело?
Джайна вдруг поняла, что за проведенное среди друзей-пандаренов время ни разу ни с кем не спорила и значительно утратила способности к словесным баталиям. Она с улыбкой ответила:
— Сами расскажите. Вы знаете обо мне больше меня самой.
Но тема прошлого Джайны, по-видимому, себя уже исчерпала. Культист обвел глазами отдыхавших на привале солдат и таинственно добавил:
— Не думайте, что вам удалось пленить меня.
— Не будем, — пообещал капитан, поднимаясь на ноги. — А если ты скатишься случайно с горы вовремя перехода, жалеть мы тоже не будем.
Угрозы хватило ненадолго. Как только опасный участок кончился, и они спустились на равнину, раздалось пение. Джайна споткнулась, когда услышала:
— Я верный слуга-а-а! Смертокрыл спасет меня!
Капитан тут же скомандовал привал и лично отвел культиста к ближайшему дереву. Всю дорогу до раскидистого старого дуба и пока капитан возился с веревкой, пленник говорил без остановки. Узлы дались капитану не сразу.
В спину бордового от ярости капитана неслись проклятия. Поравнявшись с Джайной, капитан рявкнул:
— Больше никого не спасать без моего приказа!
Джайна кивнула.
— Что он говорил вам? — спросила ночная эльфийка капитана.
— Что в плену у Вождя Гарроша бронзовый дракон. Самый настоящий, да-да. Гаррош вернется в прошлое и прирежет Вариана Ринна в колыбельке. А пандарены знаете откуда? Они жили в Великом Море на спине гигантской черепахи, да-да! И все страдали жуткой морской болезнью, вот почему, наконец, решили причалить к суше и оказались в Азероте. Еще?
— Что вы, — эльфийка подняла руки в знак примирения. — Похоже, он сошел с ума в застенках Грим-Батола, только и всего.
— Смертокрыл спасет меня-я-я!
Капитан плюнул себе под ноги.
— Вперед, — скомандовал он.
Джайна шла последней. Она оглянулась на привязанного к древесному стволу культиста. Его магию по-прежнему блокировало ее заклинание. Через час-другой заклинание рассеется и он, несомненно, окажется на свободе.
— Леди Праудмур! — донесся рев капитана. — Если вы развяжете его, я за себя не отвечаю!
Джайна не рискнула озвучивать свои опасения и устремилась следом.
***
— Как ты разомкнул Оковы Земли?
— Алекстраза.
— Это не может ждать, Малфурион.
Когда она разворачивается к друиду по имени Малфурион, Нелтарион видит ее обнаженную спину. Обычно глубокий вырез скрывают пышные локоны, но сейчас Алекстраза задумчиво теребит волосы, перекладывая огненные россыпи то на одно плечо, то на другое. Этот жест смутно знаком ему. И только. Нелтарион хорошо помнит Алекстразу. Не пришлось долго упорствовать, чтобы вспомнить, кто она, кем ему приходится и какие чувства вызывает.
Он осторожен с теми, кто его окружает. Он не знает их, хотя они знают о нем гораздо больше. Он чувствует их страх, но память отказывается объяснять, из-за чего они боятся его. Воспоминания обрываются на Войне Древних. Изера спросила его, помнит ли он что-то, кроме этого? Он покачал головой. Оказалось, ничего больше. Прошло ли много времени с тех пор, спросил он Изеру. Понадобилось исхитриться, чтобы объясниться с ней знаками, но она поняла. Не без помощи черно-белого медведя-лекаря, единственного, кто смотрел на него с нескрываемым восторгом. Больше никто так на него не смотрел. Пандарен знал что-то иное, о чем ему нужно будет расспросить его, как только к нему вернется голос. Молчаливое изъяснение жестами та еще задача. Особенно на вопросы Алекстразы.
Нелтарион изучает высшую эльфийку перед собой, несравненно красивую, затянутую в огненно-алую ткань. Для него Алекстраза другая. Он чувствует на себе тяжелый непонимающий взгляд другого высшего эльфа, консорт Королевы драконов, вспоминает он, но не спешит отвести глаза от Алекстразы. Пусть злиться, он не для того изучает Алекстразу. Глядя на нее, Нелтарион видит кого-то другого. Тоже женщину. Воспоминания о ней даются тяжело. Она вряд ли связана с Войной Древних, хотя кое-какая связь есть, туманно подсказывает разум. Алекстраза закусывает губу, не переставая накручивать на палец багряный локон. Нелтарион глядит, как завороженный. Ему кажется, он близок к разгадке, но она ускользает. Снова.
