— Похоже, здесь прошел бегемот, — сказал кто-то.
— Солнце, ветер и влага разрыхлили снег, — объяснил доктор Пост. — Возможно, это след человека. Но сейчас точно ничего нельзя сказать. Возможно, это старый след, оставшийся еще с осени.
— Да, разумеется.
Они пошли дальше. Но чем ближе они подходили к ферме, уже видневшейся издалека, тем отчетливее становились следы. Интервал между следами был слишком мал, чтобы это были следы лося. Да и вряд ли на таком пустынном острове могли водиться лоси. Лес на острове был совсем еще молодым.
— Здесь есть следы помельче, — сказал кто-то. — Они напоминают медвежьи.
— Это могут быть и следы собаки, — сказал Рикард. — Нам следует продолжить поиски.
Ферма на вид была необитаемой. Все было промерзшим и покинутым.
Они подошли к дому. Рикард толкнул дверь. Она оказалась запертой.
Он постучал. Все было тихо.
Мужчины переглянулись.
— Еще один промах? — сказал стажер.
— Тише! — шикнул на него кто-то.
Все прислушались. Сначала они ничего не услышали, но потом им показалось, что за дверью что-то движется. Или, вернее, кто-то скребся у порога.
Не говоря ни слова, все навалились на дверь. Вынув длинный нож, Рикард вставил его в замочную скважину и повернул.
— Осторожнее, ты сломаешь нож, — сказал лоцман.
— Ничего не получается, — ответил Рикард. — Есть у кого-нибудь еще нож?
У одного из мужчин оказался при себе нож, и пока Рикард держал свой нож в замочной скважине, другой мужчина поддел засов.
Дверь отворилась.
Запах мочи, ударившей им в нос, явно свидетельствовал о том, что собака не выходила наружу уже несколько дней.
Доффен лежал на полу возле двери и смотрел на вошедших своими умоляющими, черными глазами.
Рикард, любивший животных, от жалости чуть не прослезился.
— Дай ему напиться. — сказал он стажеру. — А мы пойдем в дом!
Дверь из прихожей вела прямо на кухню. Дальше шла гостиная, а потом спальня.
Там и лежала Агнес.
— Господи! — воскликнул Рикард. — Она еще жива?
— Жива, — ответил доктор. — Но она без сознания. Никому не прикасаться к ней! Мы с Рикардом перенесем ее на судно. Но сначала я сделаю ей подкрепляющую силы инъекцию.
Закутанная в одеяла, Агнес была перенесена на таможенное судно. Стажер нес Доффена на руках, потому что собаку шатало от слабости. Четверо санитаров остались на острове, чтобы провести дезинфекцию фермы.
Никто не знал точно, что случилось с Агнес, но осторожность никогда не помешала бы в подобных случаях. Ведь Агнес была в прямом контакте с Вилли Маттеусом.
Вид у нее был совершенно изможденный. К тому же она и раньше была очень худой, так что теперь от нее остались, как говорится, кожа да кости. Было очевидно, что у нее жар, а ее слабое, хриплое дыхание свидетельствовало о воспалении легких.
Доффен тоже был источником инфекции. Если у Агнес была оспа, вирус мог попасть и на собаку. Сам пес не мог заболеть, но на его шерсти могла быть инфекция.
Стажер сочувствовал Доффену, что очень обрадовало Рикарда. Юноша то и дело гладил завернутое в одеяло животное, доверчиво прильнувшее к нему. Утолив жажду, пес немного пришел в себя, и стажер давал ему теперь маленькие кусочки шоколада. Доффен ничего не имел против.
Собака должна была поправиться.
Но Агнес…
«Бедное маленькое существо, — думал Рикард, глядя на лежавшую на нарах женщину. — Такая худая, такая изможденная, пожилая и одинокая, не имеющая никаких радостей в жизни. Неужели она умрет, так и не придя в сознание? Неужели ее последним переживанием было одиночество и отчуждение от всего мира?
Господи, куда Ты смотришь? Почему Ты часто забываешь о тех, кто не совершал в жизни никакого зла? О тех, кто, возможно, всю свою жизнь взывал к Тебе, верил в Тебя, искал у Тебя утешения в трудную минуту!»
Величайшей загадкой для него оставалось то, что человек, переживший в своей жизни много горя, продолжал верить в Бога, не позволявшего упасть на землю даже малой птице без его ведома.
Когда они проходили через Свинесунд, покрытый льдом и продуваемый ветром, Агнес открыла глаза. Оглянувшись по сторонам, она не поняла, где находится.
Наклонившись к ней, Рикард мягко произнес:
— Вы скоро будете в теплом помещении, фрекен Иохансен. Мы нашли вас на острове и теперь направляемся в хальденскую больницу.
— А я не переменила нижнее белье… — с чисто женской озабоченностью прошептала она.
— Ничего страшного, в больнице вам дадут, во что переодеться. А теперь выпейте немного воды! Вот так!
Немного придя в себя, она испуганно прошептала, пытаясь подняться:
— Доффен…
Но у нее не было сил, чтобы встать.
— Доффен здесь. Он попил воды и своим ходом добрался до таможенного судна, а в данный момент он лежит на коленях одного полицейского и ест шоколад.
Агнес снова закрыла глаза.
— Слава Богу! — прошептала она. — Значит, все в порядке. Только бы Олава не сердилась…
Она снова впала в забытье. Рикард озабоченно посмотрел на нее. Олавы больше нет в живых. Вызовет весть об этом облегчение или скорбь у этого жалкого, одинокого создания?
Скорее всего, и то, и другое.
И уже поздно вечером, когда таможенное судно стояло на причале в Хальдене, Рикард подумал: «Вы все так боялись ее. А она оказалась просто одинокой и несчастной женщиной, совершенно не способной причинить кому-то вред на своем острове. Теперь вы можете вздохнуть с облегчением, можете выползти из своих убежищ. Смерть больше не разгуливает по вашему городу».
Хотя… кто знает? Двенадцать дней прошло с тех пор, как Вилли Маттеус был найден мертвым на обледенелом пароме. Теперь инкубационный период заканчивался, он длится от одиннадцати до семнадцати дней. Теперь можно было выяснить, кто еще заболел оспой. Никто точно не мог сказать, всех ли встреченных Вилли Маттеусом уже нашли. Его путь на территории Норвегии был прослежен ясно. Но могли ведь что-то и упустить. Никто не знал, встречал ли он кого-то до того, как увидел Соммеров. Он мог разговаривать с кем-то еще. Хотя это и было маловероятно. Или взять промежуток времени между его поездкой с Соммерами и его встречей с Ингрид. А также промежуток времени между его поездкой с Калле и встречей на набережной с Агнес и Винни. Он был один несколько часов. И никто не знал, что происходило с ним все это время.
Оставалось лишь надеяться на то, что он никого за это время не встретил.
В больнице начался настоящий переполох в связи с прибытием большой группы людей В конце концов все поняли, что больница принять их не может. Для обслуживания тридцати двух возможных зараженных оспой не хватало ни мест, ни персонала, ни средств. И большинство из прихожан пастора Прунка переместились в больницы Сарпсборга и Фредрикстада. В Хальдене же осталось около десяти человек, среди которых был и сам пастор, а также Соммеры, Ингрид, Калле, Винни и Камма. Агнес положили в отдельную палату интенсивной терапии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
