- А что в этом грустного? Твой вид нелеп, вот и всё, - беззаботно ответила она.
- Так, может быть, у вас есть что-то, что могло бы помочь мне? - продолжала я, как можно более мягко, однако внутри что-то закипало.
- У меня? - удивилась женщина, округлив глаза, а я в этот момент впервые обратила внимание, что на шее у неё висит маленький перевёрнутый крест на цепочке. - Ну, у меня есть один таз с кровью, в котором тебя можно было бы отмыть, но с чего мне помогать тебе? Разве что у тебя есть деньги... - полувопросительно закончила она, и глаза её при этом заблестели.
- У меня не... - начала было я, но взглянув ещё раз на её вдруг ставшее неприятным лицо, я ответила: - Да, конечно, у меня есть много денег!
Я припоминала, что когда-то меня сильно пугала мысль принять ванну из крови. Но теперь, казалось, это было не так.
Она посмотрела на грязный плащ Асмодея, который я продолжала носить с собой, теперь свёрнутым в большой вонючий кулёк, и, очевидно, решила, что деньги именно там. Повернувшись спиной, она поманила меня за собой, а я всё не переставала рассматривать её странную внешность. Одно ухо у неё было проколото в трёх местах, но серёг в нём не было. В углах глаз были маленькие злые морщины, а перевёрнутый крестик из красного золота так и болтался на открытой груди, привлекая внимание и вопросы.
- Что значит этот крест? - спросила я. Женщина схватилась за него рукой и немного помрачнела.
- Это значит, что я принадлежу к церкви Сатаны, - ответила она бесцветно, пропуская меня перед собой в довольно большой дом, в котором она видимо и жила.
- Здесь в Аду есть церковь? - спрашивала я, проходя в прихожую на первом этаже. Здесь было довольно много вещей, создающих нормальные удобства в любом доме: вешалка, стулья, тумбочки. А в самой комнате, которая начиналась сразу же после прихожей, вокруг большого костра, горевшего прямо в полу, стояли несколько огромных плетёных кресел. На огне в грязном чане журчало какое-то варево.
- Нет, глупая, я принадлежала к ней, ещё когда была жива, - ответила она и грубо добавила: - Проходи сразу направо, не пачкай мне гостиную!
Я послушно прошла, куда было сказано, копя раздражение. С каждой секундой у меня всё сильнее начинало стучать в висках. Мне это нравилось.
Справа была дверь в небольшую ванную комнату, полностью выложенную красной яшмой. Внутри было довольно много места, у стены стоял стул с тазом полным крови, на стенах висели разные мочалки. А в середине пола была дыра слива, ведущая прямо под дом.
- Кровь привезли только сегодня, я сама хотела помыться, но раз уж ты тут подвернулась. Договоримся предварительно, - сказала женщина, закрывая в ванную дверь. - Сто денариев и я даже потру тебе спину.
Отказываться я уже не собиралась. Страха не было, был азарт. Наверняка сто денариев - было большой суммой, хоть я и не могла этого знать. В любом случае, для достоверности я решила немного поспорить.
- Восемьдесят, - сказала я, кладя свёрнутый грязный плащ в угол, а сама демонстративно снимая мочалку со стены.
- Какие восемьдесят! - взвизгнула женщина, округлив тёмно-коричневые глаза, - сто я тебе говорю! Сто монет!
- Восемьдесят, - повторила спокойно я, опуская мочалку в липковатую густую кровь.
Я видела краем глаза, что женщина сильно занервничала, пытаясь придумать, что делать. Я уже коснулась мочалкой своего грязного тела, от которого мою милую хозяюшку очевидно воротило, так что теперь было уже поздно. И ей пришлось согласиться.
- Девяносто и точка!
- Ладно, - сказала примирительно я, подавая ей мочалку, - а теперь помой мне спину, только очень аккуратно, она сильно повреждена. Хорошо?
Женщина молча подошла, поджав скупую губу, и взяла недовольно мочалку. Мыла она одной рукой и очень осторожно, второй прикрывая нос. Но её послушание в этом вопросе не могло избавить меня от ужасной боли. Кровь из тазика лилась по моей спине, смешиваясь с вонючими массами, и стекала по красному полу. Таким образом, зловещесть процедуры снижалась, и иногда создавалось впечатление, что это и не кровь вовсе.
- Давно ты умерла? - спросила я, пока она меня тёрла.
- Два года назад. В автокатастрофе, - последовал ответ.
- Успела привыкнуть?
На этот раз она некоторое время не отвечала.
- Привыкла... - ответила она бесцветно, - на столько, на сколько можно привыкнуть к собственному идиотизму, - и резко оборвала, закончив со спиной и всовывая мне мочалку в руку - Это не твоё дело. Остальное домоешь сама.
Она отошла к двери и, сложив руки на груди, стала наблюдать. Я старалась как можно тщательней смывать с себя всё, но скоро уже кровь в тазу начала пахнуть, понижая тем самым качество процедуры. В конце я аккуратно сняла скорпиона с головы и незаметно положила в таз. Красные воды полностью скрыли его от жадных глаз хозяйки дома.
Опустив голову в жидкость, я закрыла глаза. Волосы распутывались с трудом, но даже в грязном тазу полном крови, это было всё же лучше, чем ничего.
- Ты обманула меня! - услышала я вдруг визг. Вынув голову из таза и открыв глаза, я увидела, что моя оппонентка уже роется в грязном свёртке плаща, не находя там денег. - У тебя ничего нет! - закричала она, подбегая ко мне и злобно накидываясь на меня с кулаками. Я быстро схватила её руки железной хваткой, мешая делать хоть какие-нибудь движения. Она дергалась у меня в руках, слабая и истеричная, а я думала, что теперь буду предпринимать.
- Но я не позволю тебе уйти просто так! Ты заплатишь мне своей заколкой! - кричала она, в гневе расплёскивая на меня слюну.
"Ну вот, я так и знала, что дойдёт до золотого скорпиона"
- Интересно, как ты меня заставишь? - спросила я, резко толкая её, от чего её слабое тельце в грязно зелёном платье упало на пол, испачкавшись в вонючей крови. Я была на удивление сильна. Хотя что там говорить, если уж я могла руками пламя разжечь.
- Воровка! Я на тебя мужа натравлю, вот тогда узнаешь! - крикнула она, поднимаясь, и снова на меня нападая. На этот раз она схватилась за мои мокрые волосы, заставив запрокинуть голову назад.
- Где заколка?! - кричала она в приступе.
- Не твоё дело, - ответила я, одной рукой хватая её за шею, а второй надавливая на глаза. И видимо, что-то пошло не так, потому что совершенно неожиданно оба моих пальца мягко вошли внутрь её головы.
Отвратительно визжа, женщина отпустила меня, попятившись назад и распластавшись на мокром полу комнаты. Моё сердце неистово билось, отдаваясь в висках, и наполняя грудь горячей агонией. Всё во мне горело, грудь, голова, руки. Так, наверно, бывает у людей, которые в пылу ярости убивают знакомых или даже родственников. Когда начинаешь, уже сложно остановиться. Эту параллель я провела уже много позже. А в тот момент я упивалась эйфорией. Мне хотелось выпустить гнев, сделать что-нибудь отвратительное. И я вдруг поняла, что улыбаюсь. Мне нравилось, что на моих пальцах остались следы глаз этой глупой женщины. Я подняла руку, чтобы посмотреть на них, и вдруг с удивлением обнаружила, что мои ногти удлинились, заострились и потемнели, начиная загибаться книзу. Резкий, как укол ножа, испуг резанул моё сознание, и мгновенно всё вернулось на свои места. Я сразу же успокоилась, грудь больше не разрывалась от желания убивать, а хозяйку мне стало очень жалко. Она сидела на грязном мокром полу и громко плакала, растирая по лицу кровь, слёзы и вытекшие глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
