же не вызывал самого Бога, чтобы пожаловаться на жизнь и отказаться от своих суперспособностей. Слёзы опять полились по щекам — значит вот так это должно закончиться? Значит, это и есть ответственность за выбор — видеть, как другой человек мучается вместо тебя?
— Ладно, — тихо сказал я. — Я понял. Я все понял. Верни все, как было. Я согласен быть неудачником. Чтобы я заболел вместо Женьки. И чтобы «Скорая» не приехала ко мне.
Я закрыл глаза, чтобы не видеть, как Гоша поднимает руку и загибает пальцы. Ещё чуть-чуть, раздастся щелчок — и моя мечта о нормальной жизни будет навсегда погребена под снежной шапкой неудач. По крайней мере, Женька выздоровеет — и, пока я рядом, ни с ним, ни с мамой и папой ничего не случится. Ведь это же суперспособность, не так ли?
— Так, — ответил Гоша.
Я осторожно открыл один глаз, готовясь тут же его закрыть, если увижу, что Гоша собирается щёлкнуть пальцем. Но тот просто стоял рядом, явно не собираясь ничего делать.
— Ты вернёшь мне её? — после некоторого молчания осторожно спросил я.
— Нет, — твёрдо ответил Гоша, — не верну.
— Почему? — ошарашенно спросил я.
— Потому что сейчас твой выбор — не свободный. Твой выбор сделан не потому, что ты хочешь осознанно вернуть своё невезение, а потому что ищешь любой способ помочь брату. Твоё самопожертвование похвально, и я ценю твоё решение. Но я здесь не для инстинктивных попыток найти хоть что-нибудь, что поможет, а совсем для другого. Поэтому и тут я помочь тебе не могу. Иначе все будет зря.
— Почему зря? Все это — моё везение, болезнь брата — это что, такой божественный урок, где ты в качестве учителя?
— Нет, это все — только лишь последствия твоего выбора, Вася.
Я промолчал. Опять этот чёртов выбор. Все снова упирается в него.
— Значит, ты никак не можешь помочь Женьке, — тихо сказал я. — Зачем тогда ты пришёл? Рассказать мне все это?
Гоша не смутился. Он все так же смотрел на меня своим пронизывающим золотистым взглядом, в котором отражались лёгкие, как будто звенящие искорки.
— Потому что мне нужна твоя помощь.
— Тебе? Моя помощь? — я даже хихикнул, настолько неожиданно это прозвучало. — Чем я могу помочь тебе? Ты ведь Бог!
— Оказывается, кое-чем можешь. Пойдём со мной, я покажу, — он указал на тропинку за нашими спинами.
— Куда мы пойдём? Нельзя идти по дороге? Там хоть пара фонарей есть.
— Ты же сам говорил, что тут ближе.
— Ближе к чему? — сначала не понял я, а потом догадка как будто топором ударила по затылку. — Погоди… Ты же не серьёзно?
Но Гоша продолжал смотреть на меня, не спеша разубедить.
— То есть ты… Ты хочешь, чтобы я сейчас… Сейчас, когда мой брат болеет из-за меня, забыл о нём и… Что? Пошёл помогать Тёмке?
— Я хочу, чтобы ты пошёл со мной, — твёрдо и раздельно проговорил Гоша, — к Артёму.
— Зачем? — изумлённо спросил я.
— Потому что Артёму надо помочь, — ответил Гоша.
— Что? Ты серьёзно? — не поверил я. Наверное, это какая-то изощрённая шутка. Я даже криво ухмыльнулся. Но Гоша продолжал смотреть на меня своим твёрдым и пронизывающим золотистым взглядом, что улыбка тут же сползла с моего лица, как растаявшее мороженое из стаканчика.
— Подожди… Это не шутка? Ты действительно хочешь пойти помочь Тёмке? Сейчас?
Но Гоша с видом «Я-все-знаю-и-даже-больше» ответил на все мои вопросы молчанием. Так, значит?! Бедному несчастному малышу Тёмке настолько нужна помощь, что нужно идти к нему короткой дорогой? Злость наполнила, кажется, весь мой мозг, и я с ней не справился.
— Ты хочешь помочь Тёмке? А знаешь, кому ещё сейчас нужна помощь? Женьке! — я изо всех сил выкрикнул имя брата, и оно отдельными звуками рассыпалось в темноте. — Ты не хочешь помогать моему брату, которому всего-то пять лет и он ничего плохого в жизни не сделал и ничем не заслужил этой болезни, но как только у Тёмки, у этого недоделанного террориста, левая пятка зачесалась, ты тут же спешишь к нему на помощь, как Чип, блин, и Дейл? А как же все эти разговоры, что ты не помогаешь? Или они только для Женьки, а для этого морального инвалида ты всегда готов?
Ни один мускул не дрогнул на лице Гоши после моей истерики. Он молчал, лишь золотистые искры его глаз переливались, освещая лицо. Я встретился с его прямым спокойным взглядом, и мне вдруг стало неловко. Я тут же отвёл глаза и гневно засопел, наблюдая за Гошей краем глаза. Он чуть-чуть подождал и, удостоверившись, что я прокричал все, что хотел, тихим и вкрадчивым голосом заговорил:
— Вася, ты ошибаешься. Женька ли, Тёмка, ты или кто-то другой — Я не смогу вам помочь. Я уже объяснял, почему. И вся эта история — не обо мне.
— Тогда зачем? — почти умоляюще воскликнул я. — Зачем нам нужно идти к Тёмке? Пойдём к нам домой, я что-нибудь придумаю и объясню маме! А ты посидишь с Женькой. Ты же можешь успокоить его, чтобы ему не было так страшно?
— Женьке сейчас нужен совсем не я, а его семья. Его мама с её тёплыми и мягкими руками. Его папа, с которым спокойно и хорошо. Наконец, его брат, который всегда рассмешит и с которым так весело.
— Тогда почему ты зовёшь меня идти к этому дебилу, если я так нужен Женьке? — крикнул я. — Я не хочу идти к Тёмке. Я лучше останусь с мелким! Тем более все это началось из-за меня!
— Потому что все, что случилось с Женькой и с тобой за эти три дня, будет зря, если ты не пойдёшь со мной.
— Но я нужен там!
— Сейчас Женька спит и даже не знает, что тебя нет дома. Твоя мама была права — это грипп, поэтому ты ничем помочь твоему брату не сможешь. Здесь нужно только ждать, когда пройдёт пик болезни. Зато ты можешь помочь другому человеку.
— Кому? Тёмке? А если я не хочу ему помогать?
— Хорошо, я скажу по-другому. Если бы ты увидел, как любой человек рядом с тобой страдает, как ему плохо, ты бы предложил ему свою помощь?
— Ну… Да, наверное, — запнулся я.
— Тогда идём! Человеку рядом с тобой нужна твоя помощь.
Я помедлил в нерешительности. Хотелось бросить все и бежать домой, чтобы проверить, как там Женька. Но ведь мелкий и так болеет из-за и вместо меня. А если я опять сделаю что-нибудь не так, потому что неправильно все понял, и снова
