– Теперь мне пора уезжать, – сказал он. – Однажды я сам вернусь за ним или придет кто-нибудь от моего имени. Безопасность и даже жизнь многих людей теперь зависят от тебя.
Польщенный и взволнованный таким доверием, Эмилиано готов был уже поверить, что перед ним не монсеньор Себастьяно Бригенти, священник, а в самом деле любимый герой, обратившийся к нему за помощью, чтобы совершить один из своих невероятных подвигов.
– Никто никогда не узнает, что вы были здесь, – твердо сказал он.
– Я доверяюсь тебе, – поблагодарил Себастьяно, сжав его плечо и глядя прямо в глаза.
Себастьяно не мог уничтожить содержимое чемоданчика. Документы, содержавшиеся в нем, были нужны, чтобы поддерживать расширившиеся связи организации. Он долго думал во время полета, что делать с ними, и решил довериться случаю. Этот серьезный и честный паренек встретился ему в подходящий момент. Что бы случилось, если бы он встретил кого-то другого из членов семьи? Кто-то на небе, видно, помогал ему в этом деле. Во всяком случае, теперь документы были в полной безопасности и могли быть легко востребованы в случае необходимости.
Одна только мысль тяготила его. Эстер и его дочь были так близко, а он не мог увидеть их.
– Дома все здоровы? – спросил он.
– Все в порядке, – ответил Эмилиано. – Даже мама, которая после рождения Лолы чувствовала себя неважно, сейчас здорова.
– А как Лола? – Голос Себастьяно слегка дрогнул.
– Вредная. Как и все малыши, – махнул рукой Эмилиано.
– А что делает папа?
– Клянет бумажные фабрики, которые создают ему проблемы с бумагой. А тетя Полиссена, – продолжал он, – наконец-то нашла себе возлюбленного. А мне разрешили одному ходить в кино.
Себастьяно поздравил его с этим достижением.
– В общем, мы договорились насчет нашей тайны?
– Никто никогда не узнает, что мы виделись, – уверил его мальчик. – А вы скоро вернетесь?
– Не знаю. Во всяком случае, запомни, – повторил Себастьяно, – если однажды кто-нибудь от моего имени придет за этим чемоданчиком, ты должен отдать его.
– Можете быть уверены, – пообещал Эмилиано.
Он помог Фабрицио вылезти из машины, снова посадил его на раму велосипеда и поехал к дому, не оборачиваясь.
По дороге он наклонился к малышу и сказал ему:
– Мы с тобой этого человека и эту машину никогда не видели. Ясно?
Фабрицио поднял на него огромные глаза.
– Клянусь, – торжественно обещал он.
Прежде чем направиться к себе, Эмилиано привел Фабрицио на кухню.
– Что ты устроил на этот раз? – всплеснула руками Джильда, увидев ссадину на коленке сына.
– Ничего страшного, – ответил тот. – Просто свалился с велосипеда.
Тем временем Эмилиано быстро привел себя в порядок и бегом спустился в столовую. Все уже были за столом. Он выдержал строгий взгляд отца, который молча укорял его за это неоправданное опоздание, и уселся на свое место.
Перешагнув порог тюрьмы Сан-Витторе, Пьер-Джорджо Комотти увидел человека в темном джемпере и коричневом костюме, который ждал его.
Прошло двадцать четыре часа с момента ареста. Рубашка его была разорвана, лицо осунулось, правый глаз заплыл – последствия допроса, которому его вчера подвергли. Сразу после этого комиссар полиции заявил: «Это еще цветочки. Вами заинтересовалась ОВРА. Так что наши методы вам еще покажутся лаской. Вас переведут в Сан-Витторе, в ведение политической полиции». Только тут журналист понял, что положение его гораздо тяжелее, чем он предполагал.
Но после перевода в Сан-Витторе, когда Пьер-Джорджо уже приготовился к самому худшему, его неожиданно отпустили.
– Я монсеньор Себастьяно Бригенти, – прошептал мужчина, подходя к нему. – Ничего не отвечайте. Не оборачивайтесь. Старайтесь вести себя как можно естественней. За нами наблюдают.
Комотти молча кивнул, точно выполняя распоряжения прелата.
– Садитесь в такси, – приказал Себастьяно.
Через четверть часа такси довезло их до Порта Венеция. В доме на углу виа Мальпиги была контора адвоката Аризи, где юрист ожидал их в опустевшем помещении. Служащие уже ушли. Полная темнота окутывала город, использовалась система затемнения от воздушных налетов.
Пьер-Джорджо шумно приветствовал друга, потом упал в кресло в кабинете.
– Мне кажется, я в раю, – сказал он.
– Это все очень относительно, – возразил прелат.
Инстинктивно Пьер-Джорджо коснулся синяка под левым глазом, облизал вспухшие потрескавшиеся губы.
– У меня, должно быть, ужасный вид, – сказал он.
– Эти следы исчезнут быстро, – утешил его Себастьяно, приближаясь к окну.
Слегка отодвинул занавеску и увидел человека, стоящего у подъезда.
– А вот тех будет потруднее устранить, – прокомментировал он, намекая на полицейскую слежку. – Они следят за нами, – пояснил монсеньор Бригенти. – А упорное присутствие полицейских означает, что они не теряют к нам интереса.
– Во всяком случае, – заметил журналист, – тот факт, что я не в тюрьме, – это просто чудо.
– Никакого чуда, – уточнил священник. – Просто своевременное вмешательство в подходящий момент и немного везения, – добавил он, отходя от окна. – Однако вы, к сожалению, определенно погорели, если говорить прямо. Полицейские глупы и неотесанны, но у них бульдожья хватка. Так просто они не отпустят добычу.
Пьер-Джорджо и сам сознавал ужасное положение, в котором он оказался, но перспектива скорого возвращения домой, где его ждала горячая ванна и крепкий сон в своей постели, приводила его в хорошее настроение.
Адвокат Аризи дружески хлопнул его по плечу.
– Лучше откажись от мысли вернуться домой, – посоветовал он, – по крайней мере, пока что.
– Сегодня утром, когда Анна Гризи была в моем кабинете, целая шайка этих специалистов обшарила твою квартиру. Они распороли даже матрацы, – пояснил адвокат.
– Если бы они нашли какие-нибудь документы, мы бы сейчас тут не говорили про чудеса, – закончил Себастьяне.
– Я никогда не держал их дома. Их забрали вы? – спросил Пьер-Джорджо, обращаясь к Себастьяне.
– Документы в надежном месте. К счастью для всех, – заключил прелат, собираясь уходить.
Он снова подошел к окну. Человек все еще стоял у подъезда.
– Есть способ выйти отсюда незамеченными? – спросил он.
– Со двора можно пробраться к соседнему дому. Оттуда можно пройти к служебному входу театра «Диана», – сказал адвокат.
– Тогда я попрошу вас подождать несколько минут, прежде чем выходить. Первым выйду я.
– Ты возвращаешься в Лозанну? – спросил Аризи.
– Вполне возможно, – уклончиво ответил Себастьяне.
– Сегодня ночью? – поинтересовался Комотти.
