В унисон, они открыли рты, и жужжание стало намного громче, как будто с банки сняли крышку и выпустили насекомых. Эпсин закашлял и зашатался, неистово тряся головой, чтобы избавиться от жужжания.
Он знал, что это было. Он пытался настроить гарнитуру, чтобы послать предупреждение капитану.
Охранник рядом с ним, верный корабельный солдат, который был в команде Эпсина девять лет, медленно повернулся. Его рот был открыт, и кровь обильно бежала из носа и ушей.
Он поднял свой дробовик и снес Эпсину голову.
— Согласованность через две минуты,— проскрежетал вокс.
— Спасибо, Беренгария,— ответил Шумлен, слегка наклонившись в тугих объятиях своего грави-кресла, когда резко развернул свою Молнию. — Лидер, частям прикрытия, собраться вокруг меня для второго прохода. Приближаются больше транспортов.
Пилоты эскадрильи протрещали подтверждения и звенья Молний, подобно стае птиц, развернулись, как одна, и полетели вперед к расчетной точке входа в реальное пространство, около семисот пятидесяти километрах впереди.
Здесь не на что было смотреть. Звезды на такой скорости были размазанными пятнами, и возмущение варпа, которое предвосхищало повторный вход, было видимо только на приборах.
Шумлен проверил прицел, и увидел закручивающуюся цветную яму на экране с низким разрешением, дрожащую и увеличивающуюся. — Зарядить оружие,— сказал он.
Его пульс едва-едва бился.
Во второй раз, менее чем за час, пространство разорвалось. Разрыв в реальности быстро увеличивался и трещал, как светящийся цефалопод, хлестая усиками энергии варпа по реальному пространству, которое извивалось, шипело и растворялось. Небарионный свет вспыхивал, как бриллиант, в разрыве, подсвечивая прибывающие корабли.
Грандиозные силуэты врывались в реально пространство.
Они не замедлялись. Они двигались на крейсерской скорости. Атакующей скорости.
Шумлен моргнул. Прибывающие корабли были всего лишь точками напротив ослепительного пятна перед его эскадрильей, но его системы определения начали издавать уханье и трели.
— Противник, противник, противник,— сказал он, как ни в чем не бывало. — У нас вражеские корабли в системе, и приближаются. Лидер, частям прикрытия... ускориться до атакующей скорости.
— Вражеские цели подтверждены! — нараспев сказал энсин, с дрожью в голосе.
— Поднять щиты. Зарядить орудия. Энергию на главные лэнсы.
— Щиты подняты!
— Истребители вступают в бой,— сказал авиадиспетчер.
Содак посмотрел на мерцающие изображения на сфере актуализации. — Увеличить план. Дайте мне более четкую картинку. При текущем разрешении, на голографическом дисплее были только знаки диспозиций и стрелки направлений. Кодовые номера подпрыгивали и моргали.
— Десятикратное увеличение! — сказал энсин.
Тактическое изображение быстро увеличилось. Выглядело так, как будто там три вражеских корабля, возможно четыре, но наложенный значок истребительного прикрытия делал сложным увидеть детали.
— Убрать значки истребителей,— бросил Содак, и помощник убрал наложенное изображение атакующей эскадрильи Беренгарии.
Четыре корабля. Один из них очень большой. И они двигались. По меньшей мере, на скорости семидесяти пяти процентов от скорости света, прямо к Херодору.
— Энжинариум,— сказал Содак. — Разворот, пожалуйста. Реактор на девяносто процентов. Приготовиться стрелять.
— Орудия готовы. Все системы в норме.
— Огонь разрешаю, всеми орудиями и лэнсами. Цель – самая большая.
— Так точно, сэр.
— Противник, сэр,— сказал Велосэйд. — Четыре цели. Мы думаем три крейсера и крупный боевой корабль.
— Держать позиции.
— Беренгария атакует.
— Держать позиции,— повторил Эсквин.
— Сигнал с Славы Кадии, сэр,— позвал Валдимер. — Запрашивает разрешение отправиться на подмогу Беренгарии.
— Отказать. Я хочу, чтобы они были здесь, в одной линии с нами. Пусть подтвердят приказ.
— Да, командующий флотом.
— Статус? — спросил Эсквин.
— Солстис ожидает приказов. Лаудэйт Дивинитас ожидает приказов. Оба докладывают о готовности к битве.
— Наварра?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Все еще связана абордажем, сэр.
Эсквин затих. Вокруг него, над щебечущим машинным кодом стратегиума, он мог слышать, как корабельное духовенство монотонно поет благословения для победы в битве. Имперское кредо передавалось через внутреннюю связь.
— На боевые позиции,— мягко сказал Эсквин. Красные лампы начали мигать и завыли сигналы тревоги. Эсквин почувствовал, как дрожь пробегает через него, когда по нейроконтактам, соединяющим его с системами корабля, начали приходить множественные подтверждения того, что Имперский боевой корабль приходит в полную боевую готовность. Сердце Эсквина заколотилось, когда реакторы вышли на максимальную мощность, его пальцы задергались, когда орудийные батареи стали готовы к стрельбе, его плоть начало покалывать, когда поднялись щиты. Он закрыл глаза и испытал нахлынувшее чувство расширенного зрения, когда энергия была перенаправлена на внешние системы главного сенсора. Он посмотрел, и увидел врага, несущегося к ним.
Вакуум освещался огненными шарами и переплетением света. Шумлен стрелял под продольным огнем передних противокорабельных батарей и направлялся к нижней части главного корабля.
Это был огромный, сопоставимый по размерам с Омнией Винцит, боевой корабль Хаоса, его черный корпус был так сильно покрыт батареями орудий и узлами щитов, что выглядел, как больной, весь в волдырях. Три крейсера Хаоса были рядом, зловещие боевые корабли с зазубренными корпусами. Два были украшены красным и золотым, третий, черный с ребристой надстройкой, выкрашенной в белый цвет.
Истребительное заграждение Беренгарии встретило корабли в лоб, чтобы свести к минимуму возможные углы для стрельбы вражеских канониров, но даже в этом случае Шумлен уже потерял около тридцати кораблей в массированном заградительном огне. Каждый пилот знал приказ. Как только они приблизятся к врагу, каждый будет сам по себе. Потому что не было никакой надежды объединиться в боевой зоне, как эта.
Шумлен держал корабль так близко к вражескому корпусу, как только осмеливался. Он выпустил одну ракету, но прошло достаточно много времени после того, как она взорвалась, что ему было сложно сказать, какой урон корпусу она нанесла.
Молния пролетела прямо перед ним, заставив его изменить направление, когда система предупреждения запищала о столкновении. Молния разваливалась на части, от нее отделялись куски, как от кометы, которая несется к корпусу гигантского корабля.
Импульсные лазеры преследовали Шумлена, разрывая тьму люминесцентными вспышками. Он резко ушел влево, увидел ракетную установку впереди, и выпустил вторую ракету. Взрыв ослепил его, и весь корабль сильно тряхнуло, когда он вылетал из зоны взрыва.
Молния заскользила рядом с ним, почти в боевом порядке, и затем взорвалась, когда импульсы с корпуса достали ее. Еще две пролетели у него над головой и начали яростно атаковать днище корабля. Шумлен потерял их из вида в ярком огненном шторме.
Шумлен едва слышал передачи по воксу.
— Повторите, повторите,— сказал он. Его пульс только начал подниматься.
— Летучие мыши, летучие мыши, летучие мыши! — повторял один из его летчиков.
Враг выпустил свои истребители.
Мерцая от вспышек света с маленьких кораблей, кружащихся вокруг корпусов, корабли Хаоса пробивались вперед.
— Получены архивные данные, капитан,— сказал Перссон, тактик Содака.
Содак просмотрел данные. Два вражеских крейсера были идентифицированы положительно: Шрам, с белой надстройкой, и Ревенант, с красным корпусом золотой каймой. Третий крейсер были или Путь Зла, или Шов. Идентифицировать главный боевой корабль было сложно, таких гигантов нечасто доводилось видеть, но программа опознания Перссона предполагала, что этот монстр был Инкарнадином, древним, печально известным кораблем.
— Мастер артиллерии? Мы можем стрелять?
— Цель в зоне поражения, капитан,— ответил Адепт Ярден.
