— Я заметил. Милашка.
— Девушка из шара. Франта.
— А также Консуэла, Маргарита, Кристина. Назовется, как захочешь и предстанет тем, кто у тебя сидит в мозгах. Ты уверен, что она девушка, а не какая-нибудь ящерица или студенистое создание, способное принимать любые земные формы. Зачем ты её сюда привёл? — нервно сказал Шпарин и получил удар по голове. Не сильный. При этом девушка продолжала сидеть, где сидела и болтать ногами.
— Почему у тебя рука в крови? — спросил Маралов. — Опять кого-то убил? Мясник!
— Не нужно меня обижать, — блондинка взяла из плетеной вазы новое яблоко. — Я совершенно реальна. Первейшее место заняла на недавнем конкурсе выпендрёжества… не так… красоты, у нас на Стефендусе. Ты комплексуешь из-за своих проблем с вашими особями противоположного пола.
Хрум, хрум. Хрум.
— Вот почему ты убедил себя в том, что я тебе не пара. У вас, мужчин, оценка женщины проходит в доли секунды, на уровне подсознания. Потом вы меняете мнение и начинаете добиваться её, хотя она была уже у вас в лапах. Не так, — девушка вздохнула. — В руках… А ты совсем приятный инопланетянин. К сожалению, у вас, здешних мужcких особей другие хромосомы и я за женихом. А так, как это… несложно порезвиться. У тебя есть, что показать красивой девушке из созвездия Ориона. Я вижу.
Шпарин ошалело хлопал глазами.
Хрум, хрум, хрум. Новое яблоко. Яблоки она ела вместе с семечками.
— Пришел в себя, начал строить мне глазищи. Один мой минус: я слишком разговорчива. Остальное — как у ваших бабенцев, хочешь рассмотреть?
Шпарин отрицательно замотал головой.
— У нас изучение женских прелестей подразумевает продолжение, в физическом смысле.
— Ахх? Кто мешает? Твой Дружище? — девушка бросила недоеденное яблоко в вазу. — Я его застолбила, давно спит.
Маралов и в самом деле застыл в нелепой позе, но не спал. Дико вращал глазами. Шевелил губами.
— У нас порезвление девушек с другими мужчинами не считается нехорошим, пока они не надели обручи на шеи. Давай? Ты без обруча? Почему-то я тобой интересуюсь… очень интересуюсь… меня всю дрожит, не так, — мурашит.
Франта спрыгнула со стола.
— Покажу тебе орионское резвление. Не забудешь!
Девушка провела пальцем по телу. Блестящий облегающий костюмчик раскрылся и начал сползать вниз. На смуглой груди висел маленький диск.
«Сейчас меня изнасилуют, — совсем не обречённо подумал Шпарин. — А она очень и очень… неплохо устроена».
— Ахх, тебе неловко? Из-за Дружище? Я его отверну, хотя нет, пусть тоже порадуется. Будет смешно.
Маралову удалось разлепить губы.
— Шлюха орионская! — отчетливо произнёс экстрасенс. — И зачем я тебя из шара выманил. Не делай этого, Миша.
— Ше-люх-хаа?! Это обзывание?
— Наоборот, такое иносказательное признание неземной красоты, — сказал Шпарин, готовясь к неизбежному.
Орионская девушка подняла руку и Шпарин прилип к потолку возле люстры.
— Ай! — вскрикнул Шпарин. — А по-другому порезвиться никак нельзя?
— На Стефендусе выбирают девушки, — орионка зависла под ним и лизнула длинным язычком его губы.
«Глаза какие красивые, черные… Зрачки какие… огромные… Я сейчас умру…».
Внизу мелкой дрожью трясся Маралов и пытался задрать голову вверх.
Шпарин очнулся лежа на экстрасенсе. Франта стояла рядом и смотрела на поверхность широкого браслета на запястье, по которому бегали, отражаясь в её глазах, разноцветные кружки и прерывистые линии.
— Не ушиб? — Шпарин скатился с Маралова и поднял с пола берет. — Хорошо потолки невысокие. Фантастика!
— Пошел ты! Знаешь куда? — Маралов кривился от боли. — И чего они к тебе липнут? Даже из космоса. Как мёдом намазан.
— Он завлекательный… От него идет волнение, — сказала Франта.
Раздался зуммер, браслет на запястье орионки вспыхнул красным.
— Пора. Жених поремонтировал нашу леталку. Ты с нами?
Только теперь Шпарин понял — она разговаривает не открывая рта. Голос возникал в голове.
— И как это понимать? С нами? — спросил он у Маралова. — Домой?
— Прости, Миша, не сказал раньше. Полечу с ними. Домой они не могут доставить, только к себе или тут, куда-нибудь. Она объясняла, но я ничего не понял. Решайся.
— Что тут решать. С вами. Орионские окрестности меня не влекут, пусть высадят поблизости. Астрономы сообщают, что них там скоро сверхновая в созвездии вспыхнет, Бетельгейзе называется. Им придёт конец, а у нас будет три солнца.
В окна ударил луч прожектора, заметался по стенам, залаяли собаки, взвыла сирена.
— Обложили! — Маралов бросился на пол. — Падайте, перестреляют.
— Запросто, — укладываясь рядом, сказал Шпарин. — С них станется.
Раздался усиленный техникой грозный рык Древаки:
— Миазмов, мне нужна девчонка! Вас видели вместе. Пусть выходит, с тобой я разберусь потом. Миша! И ты выходи!
— «Резонанс», — сказал Шпарин.
— Камеры!.. — Маралов стукнул лбом об пол. — Камеры! Вот зачем он приходил. Вынюхивал.
— Спокойно, Дружище! Я их застолблю.
Орионка поднялась над полом и вылетела в дверь.
— Чистая ведьма, — пробормотал Маралов. — Ступки и помела не хватает.
— Ага, только блондинистая, — согласился Шпарин. — Это называется левитация. Жаль, мы так не умеем. Скажи напоследок, как ты её из шара выманил?
— Послушал тебя, дурак старый!
— Ты помочился на шар!? Сначала плевался, потом… — давясь от смеха, Шпарин перевернулся на спину. — Потом терпение её покинуло, она вылезла и сьездила тебе в ухо. Кто же так с девушками обращается?
— Ну да, сьездила, в ухо, и в другое место… Больно. Хороший выбрал момент для распросов.
— А дальше?..
— Дальше я извинился и пригласил переждать у меня дома, пока жених ремонтирует «тарелку». Тем более, что Древака снова передумал и обещал привезти с «Холма» лазерную установку, чтобы вынуть этих «муфлонцев». Твоё выражение пользуется большой популярностью. Вот ты веселишься, ржёшь, как конь, а нас сейчас прихлопнут.
— Меня не тронут, скажу, что прибыл арестовать тебя.
— А ещё друг называется. Не обольщайся.
Раздались автоматные очереди.
— «Хана» орионке, — сказал Маралов. — Будет что вспомнить перед смертью. Поползли сдаваться.
Дверь соскочила с петель и врезалась в стену прихожей.
На пороге возникла Франта.
— Пора. «Леталка» здесь. Пришлось завозиться, многовато народности.
Шпарин и Маралов выбежали из дома.
Снаружи было на что посмотреть.
— Картина неизвестного художника: «Чужие» против «чужих», — сказал Шпарин, осторожно пробираясь между солдат с автоматами. Над некоторыми стволами висели облачка пороховых газов. — Это тебе не людей дурить в провинции. Возьму на память, — он выхватил из веера застывших пуль одну и подбросил на ладони. — Горяченькая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
