В это время приводят под конвоем капитана Ставиногу. Разобраться с ним поручено подпоручику Эмлеру.
— Что все это значит, пан подпоручик? — с обидой в голосе спрашивает капитан Эмлера и, не дожидаясь приглашения, садится.
— Встать!
Резкий тон и твердый взгляд подпоручика не оставляют капитану, кажется, никаких надежд, однако он, привыкший приказывать и не привыкший подчиняться, всем своим видом продолжает демонстрировать благородное негодование.
Четарж Валек тем временем готовится вести протокол допроса.
— Советую не изворачиваться и не лгать.
Морщины на лице Ставиноги стали вдруг еще более глубокими, серые глаза забегали.
— Я не понимаю, что здесь происходит. Это какое-то недоразумение! — нервно восклицает он. — Вы меня с кем-то путаете. Я — Петр Ставинога, чешский патриот. Не кажется ли вам, что подобное обращение с капитаном в чешском легионе недопустимо?
— Вы не в легионе и никогда в нем не служили! — резко обрывает его подпоручик Эмлер.
— Позвольте, у меня есть документы, что я передал легиону сто рублей золотом. Понимаете, сто рублей золотом! — кричит Ставинога, размахивая руками. — Вы представляете, какие это деньги? Представляете, чем я пожертвовал?
— Вам знаком Тарас Федоренко? — перебивает его Владя.
Ставинога молчит. Его глаза снова начинают бегать.
— Так знаком вам Тарас Федоренко? — суровым голосом вопрошает подпоручик.
— Не знаю, о ком…
— Через него во время оккупации вы передавали продукты и деньги бандеровцам.
— Самую незначительную мелочь. Но вы должны понять, в каких условиях нам приходилось жить. Я всегда был настроен против немцев, однако когда речь идет о жизни и смерти…
Владя подходит к Ставиноге почти вплотную. Седая прядь на круглом черепе допрашиваемого нервно подрагивает, по лбу стекают струйки пота, а все его откормленное тело трясется, как холодец.
— Вы знали, что Федоренко не чех. Так почему же помогли ему вступить в чехословацкую армию? Ведь именно его банда нападала на советские тылы. Она атаковала и нашу колонну. Правда, самого Федоренко там не было. Он в это время благодаря вашей протекции уже находился в рядах чехословацкой бригады. За три дня до призыва Федоренко приходил к вам?
В ответ — молчание.
— К счастью для нас, бандиты лишь продырявили покрышки у одной из машин. Вот так-то, пан Ставинога…
Тот просит сигарету, чтобы хоть немного успокоиться.
— И еще один вопрос, не для протокола. Зачем вы предлагали начальнику штаба и мне верховых коней в подарок? Почему именно ему и мне? И как вам удалось присвоить себе звание, на которое вы не имеете права?
Ставинога по-прежнему молчит.
— Увести! — отдает приказ подпоручик Эмлер.
Разведка
… Штаб 1-й чехословацкой отдельной бригады Владя Эмлер находит в местечке Забороль, которое чем-то напоминает ему Бузулук. Едва завидев его, подпоручик Ян Штаймар выбегает на середину мощенной булыжником дороги.
— Привет, Гонза!
Выскочив из джипа, Владя вопросительно смотрит на Штаймара. По его виду — полушубок нараспашку, в зеленоватых глазах нетерпение — нетрудно догадаться, что он стремится что-то ему сообщить.
— Скорее едем в разведотдел 106-й дивизии, — торопит Гонза, как всегда, забавно картавя. Старому Польде Микешу это так нравится, что он специально приходит его послушать. — По дороге обо всем доложу. Есть проколы, есть и добрые вести.
— Начни с добрых вестей… — советует Владя и оборачивается к водителю: — Миша, жми прямо по дороге.
— По дороге?! Да это гроб с музыкой, а не дорога! — в сердцах восклицает Миша, зло поглядывая на Штаймара. Он, видимо, считает, что тот виноват во всех его бедах. А Гонза, не обращая внимания на эти выпады, торопливо продолжает:
— Итак, сначала о приятном. Польда Микеш притащил откуда-то кусок баранины. Вечером мы его зажарим.
— А сейчас у тебя нет чего-нибудь пожевать? — перебивает его Владя. — Нет? Тогда рассказывай о проколах.
— Пан генерал тебя разыскивал и очень сердился, что ты до сих пор не вернулся. Он поставил нам задачу провести разведку и захватить «языка»…
В соответствии с приказом разведчикам 1-й чехословацкой бригады совместно с разведчиками 106-й стрелковой дивизии предстоит провести разведку в направлении села Усиче и лесного массива, расположенного юго-западнее местечка Забороль, и во что бы то ни стало добыть «языка».
— Карту! — требует Владя. — Обстановка уже нанесена? — деловито спрашивает он.
Гонза протягивает ему карту. Западнее села Усиче, примерно в полукилометре от развилки дорог, находится город Торчин. Местность здесь довольно открытая, а чуть дальше расположен хвойный лес. Там сосредоточена фашистская 72-я пехотная дивизия. Проверить это предстоит сегодня ночью разведчикам.
Отправляясь в разведку, обычно вспоминаешь, чему учился на курсах разведчиков, и поневоле улыбаешься. По теории положено вначале внимательно изучить местность, потом выбрать маршрут движения в тыл противника и обратно, согласовать огневую поддержку, сигналы и многое другое. Однако в действительности теорией, как правило, приходится пренебречь. Вот и сейчас времени на подготовку и обдумывание совсем не остается. Ведь не случайно немцы сосредоточили на данном участке столько танков, пушек и минометов. Они явно что-то затевают. Может быть, даже контрнаступление. Выяснить это необходимо как можно скорее.
За размышлениями Владя не сразу замечает, что уже стемнело. Осознает он это лишь тогда, когда Миша сбавляет скорость. Передвигаться становится все труднее. Даже специальные фары не пробивают густую тьму, окутавшую дорогу, к которой с разных сторон подступают дома, деревянные заборы и высоченные, устремленные в небо тополя.
Неожиданно справа начинает мигать с постоянными интервалами синий огонек. Должно быть, это свет карманного фонарика. Миша останавливается метрах в десяти от него. Владя выходит из машины и с автоматом на изготовку медленно продвигается вперед. За ним следует Штаймар. Вдруг от едва различимого в темноте забора палисадника отделяется фигура и делает им навстречу несколько шагов.
— Свои мы… — предупреждает Владя и добавляет: — Из чехословацкой бригады.
— Из чехословацкой? А кто у вас командир?
— Генерал Свобода.
— Хорошо, проезжайте! Максимыч, пропусти!
Шлагбаум поднимается. Миша проезжает вперед и останавливается в ожидании командиров.
— Здорово, ребята! Мы из штаба по срочному делу. Ищем разведотдел. Может нас кто-нибудь проводить?
На их просьбу сразу откликается несколько человек, но джип слишком мал: в нем есть место только для одного проводника.
Встречает их начальник разведки 106-й стрелковой дивизии Петр Матвеевич Королев. Он представляет им командира взвода разведки лейтенанта Василия Насонова и сразу переходит к делу:
— Насонов и поведет группу. Человек он опытный, местность изучил как свои пять пальцев. В последние два дня в расположении противника между Усиче и Торчином наблюдается большое оживление. Вот и надо выяснить, что разместили немцы в этом лесу… — Он показывает на карте лес, расположенный между дорогами Торчин-Розище и Торчин — Луцк и простирающийся километра на два в длину и примерно на километр в ширину. — Вряд ли на таком «пятачке» немцы смогли разместить что-то существенное, но проверить это необходимо. Ваша главная задача — взять «языка», — говорит капитан и, сжав руку в кулак, стучит им по развернутой карте. — «Я-зы-ка»! — повторяет он.
— Это мы уже поняли, — кивает Штаймар и вопросительно смотрит на Владю.
Советские разведчики тоже переводят взгляд на него.
— Когда идти, товарищ капитан? — опрашивает Владя.
— Сегодня, через три часа. Точнее, в 22.00.
— Понятно… Мы можем выделить отделение, только идти в разведку оно должно с вами, на вашем направлении…
Оказывается, именно такой вариант хотели предложить и советские разведчики. Сегодня обе разведгруппы пойдут под командованием лейтенанта Насонова. Завтра две другие чехословацкие разведгруппы будут направлены к селу Гнидава, что расположено в девяти километрах юго-восточнее Усиче.
— Гонза, времени у нас в обрез. Я останусь здесь, а ты с Мишей поезжай в первый батальон к Станде Валеку. Пусть приедет сюда с отделением. Два других пойдут завтра на Гнидаву. Детали обсудим позднее… Действуй!
* * *
Ровно в 22 часа разведчики поодиночке соскальзывают в траншею, проходящую по переднему краю. Луна, время от времени выглядывающая из-за туч, освещает простирающуюся перед ними равнину, обезображенную взрывами снарядов и бомб. Отсюда до северной окраины Усиче примерно с километр. Из села доносится протяжный собачий вой, а где-то на юге трещат пулеметные очереди, ухают орудийные залпы.
