на стол.
— Дальше что?!
— Подпиши их у Богатырева в течение сорока восьми часов, и Саша вернется домой.
— Что там?
— Сама посмотри.
Открыв папку, лихорадочно перебираю бумажки. Трудно сообразить, что конкретно все это значит, когда все мысли заняты дочерью, но одно я понимаю точно — это передача права собственности. Богатырев не ошибся. Мадлен повязана с Разумовским. Все те два года, что она работала в нашей фирме, она лишь вредила. А я, дура, и не догадывалась, какая крыса рядом.
— Как я это подпишу?! — паникую, не в состоянии спокойно разговаривать. — Платон не идиот — подписывать документы, не изучив их! Как ты себе это представляешь?!
— Ну не знаю, — вздыхает Мадлен. — Соблазни его. Отсоси или дай в жопу, чтобы у него башню снесло. Устрой оргию. Он же озабоченный, бери его этой слабостью.
— Какая же ты сука, Мадлен.
— Каждый выживает так, как может. Ты тоже трахалась с Яром не по любви. Просто хотела доказать себе, что чего-то достойна. Дерьма ты, Рита, достойна. Сильно правильная и наивная овца.
— Мы же были подругами…
— Подругами? — смеется она. — Ты в каком мире живешь, Рита? Я была тебе нужна пережить неделю ада с Богатыревым, выносить ребенка, справиться с послеродовой депрессией и научиться любить себя. И не говори, что ты в этом не нуждалась. Во мне ты видела спасение. Так отплати же мне добром — подпиши бумаги. И запомни — без шума, Рита. Иначе… — хмыкнув, она скидывает звонок, и я слушаю монотонные гудки.
— Ну что там? — хрипло шепчет мама. — Что ей надо? Где она? Давай звонить в…
— Мы никуда не будем звонить. — Поднимаю лицо и гляжу на всхлипнувшую маму. — Не лезь, пожалуйста. Хуже сделаешь.
— Но Платон поможет.
— Он ее убьет. Его посадят, а Сашу мы так и не получим.
— Да она запугивает тебя! Откуда у нее такие силы и связи? Она же простая девчонка…
— Она не простая. Мы тебе врали, мама. Мадлен с восемнадцати лет спит с богатыми мужчинами и проворачивает махинации. Когда я ввела ее в нашу семью, я полагала, что с нами она так не поступит. — Собираю бумаги в папку и закрываю ее. — Я ошиблась.
— И что теперь? — бормочет мама.
— А теперь… либо я потеряю Платона, либо дочь.
Глава 17
На сквозняке истлевает последняя сигарета. Смятая пачка выкинута в мусорную корзину, как и очередная салфетка. Снова приходится умываться и поправлять макияж. Я сбилась со счета, какой раз за это утро наношу на себя тональный крем и пудрюсь. Я скрываю мешки под глазами и усталость, но этого мало, когда в убитом взгляде уныние.
Договор, который мне надо подсунуть Богатыреву на подпись, гарантирует передачу всего комплекса бизнеса Разумовскому. Липовая оценка клиентской базы у него уже готова. А отсутствие собственной недвижимости облегчает сделку по ненадобности обращения в государственный реестр. Богатыреву останутся лишь старые долги бывшего гендиректора.
Я понимаю, что он меня не простит. Догадываюсь, что отнимет у меня Сашу. Но она хотя бы будет жива, здорова и под защитой.
— Курение вас убьет, Маргарита Андреевна, — вместо приветствия говорит появившаяся в курилке Милена Каллистратовна. Достает из сумочки свои сигареты и роется в поисках зажигалки. Протягиваю ей свою. — Спасибо, — кивает она и закуривает. — Не спали ночь? Понимаю. Больно, когда мужчина изменяет с лучшей подругой.
Окидываю ее взглядом, а она смотрит в окно. Похоже, все в офисе решили, что с Яром и Мадлен я поссорилась из-за их несуществующей интрижки. Хотя почему несуществующей? Я толком не знаю, какие отношения их связывают. Может, и кувыркались у меня за спиной.
— Который час? — спрашиваю у нее.
— Рано еще. Семи нет.
— Почему вы так рано приехали?
— По той же причине, что и вы. Работать, Маргарита Андреевна. Натворила я дел с Анатолием Афанасьевичем, теперь за обоих отдуваться буду. Спасибо Платону Мирославовичу. Пообещал помочь. Глядишь, обойдется, в тюрьму не загремлю.
В моей сумке вибрирует мобильник. Достав его, вижу номер Богатырева. Набрав в легкие побольше воздуха, принимаю вызов.
— Я забрал Иру, подъезжаю к тебе. Ты готова?
— Платон, я уже в офисе. Вчера я подала не самый лучший пример коллегам. Буду исправляться, — говорить стараюсь ровно, без заиканий и дерганий.
— Следовало предупредить меня, — нервничает он. — Заскочу к Саше.
— Нет! — чуть ли не выкрикиваю и взволнованно тру бровь пальцем. — Мы с ней допоздна смотрели «Хроники Нарнии», — выдумываю на ходу. — Она будет спать до обеда. Да и мама пусть отдыхает. Она и так у меня и за маму, и за бабушку, и за няньку, и за кухарку. Лучше приезжай поскорее в офис, я соскучилась.
Чувствую на себе заинтересованный взгляд Милены Каллистратовны и выхожу в коридор. У нее самой гора проблем, а все равно нос чешется в мои залезть.
— Рита, ты заведенная, — вмиг расшифровывает меня Богатырев. — Зря на работу отправилась. Тебя же никто силой не тащит.
— Четыре стены меня не вылечат. Надо отвлекаться. Не закрываться же от мира из-за двух предателей.
— Я скоро буду, — отвечает он и отключается.
Уйдя в свой кабинет, я сажусь в кресло и десятый раз пролистываю все страницы договора. Кроме подписи Богатырева, в нем потребуется поставить две печати. Одну у Иры, другую у главного бухгалтера. Сестра Богатырева совсем зеленая и несообразительная. Сделает оттиск на любой писульке, где увидит подпись брата. Милену Каллистратовну придется брать на испуг, чтобы особо не вникала в содержание документа. Основной головной болью остается Богатырев. Он мою ложь легко расколет, а времени втираться к нему в доверие слишком мало. Я уже потеряла половину вчерашнего дня и ночь. Завтра в полдень срок истечет, и Мадлен… Господи, мне даже думать об этом жутко.
Моя девочка… Моя малышка… Как ты? Не голодна ли?
Нос начинает пощипывать, в уголках глаз собирается влага. Поглубже вдохнув, закидываю в рот жвачку и быстро-быстро разжевываю, освежая себя ментолом.
Вздрагиваю от стука в дверь. Захлопываю папку и кладу поверх нее другие документы.
— Да-да!
— Маргарита Андреевна, — в кабинет осторожно заглядывает Ира, — вас Платон Мирославович вызывает.
— О, вы уже приехали, — улыбаюсь натянуто. — Сейчас я подойду. Ах, да, Ирина Владимировна! — окликаю ее. — У вас нет чего-нибудь на подпись? Как раз буду подавать директору эту кипу, могла бы захватить ваши…
— Нет, — мотает она головой, смутившись. — Но вы и не должны суетиться. Оставьте документы у меня, я позже их подам Платону Мирославовичу.
Я погорячилась с выводами о ней. Она не ткнет печать там, куда пальцем укажешь. Изучит. Тем более, раз
