месте будем, — подытожила Катрин.
В этот момент в гостиную вышла Марша. Дочь купца первой гильдии переоделась в костюм, напоминающий наряд для верховой езды — высокие сапоги-ботфорты, обтягивающие штаны. В расстегнутой как и у Катрин курточке видна приподнятая тугим корсетом небольшая грудь.
— Неплохо, — сдержано прокомментировала ее внешний вид внучка рейхсграфа. — Нам бы теперь лица еще чем-нибудь прикрыть одинаковым… Марша, у тебя есть платок или шарф похожей расцветки? — спросила Катрин, коснувшись закрывающего лицо шемага.
— Похожей нет.
— Никлас, у тебя второй есть?
— Нет.
— Жаль. Нам бы два таких, чтобы мы из образа подружек не выходили.
Вздохнув, Никлас подошел к Катрин, снял с нее повязку. Разложил шемаг на кровати, ножом разрезал его на две равные части — так, что получилось два больших тканевых треугольника. Зажигалкой опалил края, чтобы не распушились, отдал два получившихся платка девушкам.
— Идеально. Просто идеально! — прокомментировала его действия Катрин.
Когда они с Маршей повязали на лицо платки, Никлас подумал, что не зря испортил шемаг. Теперь, несмотря на разную одежду, девушки снова выглядели парой, и ни шрамы первой, ни выдающиеся губы второй внимание не привлекали.
Поезд между тем замедлял ход. Никлас выглянул в окно, увидел, что состав едет по полосе отчуждения, а вдали видны серые бетонные укрепления Старграда — города, превращенного Империумом в укрепленный форпост. Все, конец цивилизации, дальше пара сотен километров диких земель.
— Катрин, я хотел спросить о медведях, — обернулся Никлас от окна.
— Спрашивай.
— То есть это правда, что они… разумные?
— Да. Ученые Москвы около полувека назад создали генетическую мутацию, наделив медведей разумом — отдавая им безлюдные земли в пользование как ареал обитания, но требуя при этом службы по охране границ.
Никлас хотел было продолжить расспросы, но поезд в этот момент ощутимо начал ускоряться. Укрепления Старграда теперь быстро удалялись, за окном теперь виднелась далекая зеленая стена леса за полосой отчуждения, типичный пейзаж земель от Одера до Вислы. Заставив вздрогнуть, раздался приятный голос системы оповещения с сообщением о том, что поезд покидает безопасную территорию, и сейчас на стекла будут опущены бронещитки. Почти сразу в помещениях салона-купе загорелся мягкий свет и негромко загудели приводы механизмов, опуская закрывающие окна пуленепробиваемыми щитами.
Все, поезд превратился в бронированную капсулу, которая теперь без остановок будет двигаться до самой Варшавы, за которой кончаются территории федератов и начинаются земли под властью Москвы. По карте в кабинете у Есении Никлас знал, что на пути впереди есть еще форпосты с гарнизонами, но даже если там будут остановки для посадки пассажиров, бронещиты командир поезда поднимать не станет.
Вскоре раздался стук в дверь, и через несколько дежурных секунд ожидания створка поползла вбок. За ней оказалась «настоящая» проводница Ольга со столиком на колесах, на котором стояли три кружки с кофе, небольшой чайник и непрошенные, но так кстати оказавшиеся там тарелки с легкими закусками.
— Сударь, к сожалению, у нас в поезде нет чемоданов и дорожных сумок, — с нескрываемым разочарованием в голосе произнесла девушка, глядя на Никласа большими ясными глазами.
«И что теперь с трупом делать?» — расстроился Никлас, даже не желая пока думать о возможных вариантах.
— Сумок и чемоданов нет, я нашла только это, — наклонившись, Ольга вытащила из нижней секции столика брезентовый армейский баул.
— Ольга, вы прекрасны! — с нескрываемым облегчением развел руками Никлас. — Лучшего я и пожелать не мог, вы наша спасительница!
Проводница заметно зарумянилась, а Никлас вдруг почувствовал взгляд Катрин. Обернулся, увидел, как она сделала движение глазами, словно бы намеком показывая, что Никласу стоит продолжать с комплиментами. Никлас в этот момент вдруг как будто словно оступился — как бывает на лестнице, когда поднимаешься в задумчивости и вдруг не чувствуешь под ногой очередной ступени.
Зачем Катрин это, почему она его то и дело подталкивает к флирту с девушками? Это ж-ж-ж неспроста, как часто говорил его первый наставник. Размышления Никласа прервал резкий рывок — поезд начал экстренное торможение.
Никто не удержался на ногах — ни Никлас, ни упавшая ему на грудь проводница. Взвизгнула Марша, почти сразу послышался глухой стук — головой она врезалась в косяк двери, падая уже обмякнув. Только Катрин осталась на месте, потому что сидела и успела схватиться за край столика, на который навалилась.
Едва упав, Никлас вскочил на ноги, вставая со смущенной проводницы — прямо на которую свалился. И сразу же насторожился — сквозь затихающий визг колес услышав дробный перестук бьющих по вагону пуль.
Вдруг замолотило так, словно они в отбойном цеху отказались — стреляли конкретно в их вагон, стреляли много, стреляли из чего-то явно крупного калибра. В этот момент, ко всему прочему, погас свет, погружая купе в полную и непроглядную темноту.
Глава 15
Никлас звучно, громко и смачно выругался, не сдержал эмоции. Сработало, на удивление: разгоняя тьму мягким красным светом, включилось аварийное освещение. Словно картинка включилась, возвращая в реальность.
Марша лежала в проеме двери без движения, без сознание. Проводница Ольга на полу, обхватив руками колени. Судя по лицу, она собралась было начать терять самообладание, но хлесткий окрик Катрин привел ее в чувство. Никлас шагнул было к Марше, но не дошел: вагон вдруг вздрогнул и покачнулся. Из коридора дохнуло густым дымом, мгновенно заволакивая купе-салон по потолку, а потом одна из стен неожиданно прыгнула вперед вместе со шлейфом обжигающих искр.
Никлас, откинутой взрывной волной, проскользил по полу, закрыв голову руками. Остановился он, врезавшись в противоположную стену. Полежал пару мгновений, слушая нарастающий звон в ушах — надо же, живой. Едва только попробовал подняться, как пол под ногами вздыбился и его снова отбросило — теперь уже в обратную сторону, на выгнутую после недавнего взрыва переборку стены.
Лежа на спине, пытаясь зацепиться за ускользающее сознание, Никлас понимал — третьего такого попадания они не переживут. В этот самый момент он — сквозь ватный звенящий гул в ушах, услышал наконец, как с головы и хвоста поезда гулко заработали пулеметы. Захлопал (Никлас узнал звук) автоматический гранатомет — почти сразу дробный металлический перестук по вагону прекратился, а в разорванную недавним попаданием дыру рядом с купе перестали залетать пули, исчез визг рикошетов.
Не обращая внимания на мелкие порезы, Никлас перекатился по битому стеклу, приподнялся на локтях и сплюнув кровь — откуда ее столько во рту? — попытался оценить ситуацию. Катрин лежит ничком неподалеку, светлые волосы в крови; Марша рядом с ней, почти вплотную, так и не придя в сознание. Проводница Ольга с испугом все же не справилась, сидит и кричит. Звук ее крика, правда, едва-едва доходит сквозь
