Искусственный разум платформы — того же уровня, что у автономника, — с разрешения Анаплиан медленно проверял встроенные в нее корректоры и отключал те, которые могли вызвать возражения мортанвельдов. Щелчок — и она рассталась с электромагнитным эффектором. Она попыталась связаться с генератором поля, встроенным в потолок над ее головой, — этот генератор изолировал воздух на балконе от разреженного и холодного потока, циркулирующего вокруг платформы. Связи не было. Анаплиан все еще ощущала ЭМ-активность, но задействовать ее не могла. Большую часть своей жизни она провела без этих способностей и до сего дня пользовалась ими разве что в крайнем гневе, но сейчас, расставаясь с ними, испытывала горечь утраты и разочарование.
Она посмотрела на ногти, которые выглядели как обычно, но уже поступил сигнал о том, что наутро они отделятся и отпадут — без крови, без боли. Новые вырастут за несколько дней, но больше не будут лазерами, не будут оружием когерентного излучения.
«Что ж, — подумала Анаплиан, глядя на свои ногти, даже обычные, неизмененные, — эти тоже могут царапать».
Щелк. Вот и радиотранслятора нет. Она заперта внутри собственной головы. Женщина попыталась через невральное кружево связаться с Леебом Скопериным, одним из ее здешних коллег и последним любовником. Напрямую — никак. Ей придется делать это через системы платформы, как и обычным культурианцам. Она очень надеялась увидеть Лееба до отлета, но тот не мог бросить свои дела.
Видимо, системы Турынды Ксасса что-то зарегистрировали.
— Это вы? — спросил автономник.
Анаплиан почувствовала себя немного оскорбленной, словно автономник спросил, не пукнула ли она.
— Да, — резко ответила она. — Это я. У меня больше нет связи.
— Не стоит так раздражаться.
Прищурившись, она взглянула на машину.
— Вы еще поймете, что стоит.
— Ух ты, да там ветерок! — воскликнул Батра, вплывая через силовое поле. — Джан Серий, модуль прибыл.
— Сейчас, только возьму сумку, — сказала Анаплиан.
— Прошу вас, — вмешался Турында Ксасс, — позвольте мне.
Батра, видимо, прочел выражение лица Анаплиан, когда та смотрела на автономника, направлявшегося к ближайшей внутренней двери.
— Думаю, Турында Ксасс будет скучать по вам, — сказал Батра, вытягивая хрупкие на вид прутики-конечности. Опершись на них, он встал напротив Анаплиан на уровне ее головы. Его фигура в такой позе напоминала человеческую.
Анаплиан покачала головой.
— Эта машина становится сентиментальной.
— В отличие от вас? — нейтральным тоном спросил Батра.
Конечно, Батра имел в виду Тоарка, ребенка, которого она спасла из горящего города. Мальчик все еще спал. Анаплиан еще утром заглянула в его каюту, чтобы попрощаться с ним, погладила мальчика по голове и тихо прошептала что-то, не желая будить его. Батра неохотно согласился на время взять Тоарка под свою опеку.
— Я всегда была сентиментальной, — заявила Анаплиан.
Небольшой трехместный модуль появился в небесах, неторопливо опустился сквозь крышу силового поля, нависавшую над прогулочной палубой платформы, и, распахнув заднюю дверь, подрулил к ожидавшей его группе.
— Прощайте, Джан Серий, — Батра протянул ей импровизированную руку в виде тонких прутиков, которые не могли сойти даже за кости.
Анаплиан со странным чувством прикоснулась к этой модели руки.
— Будете присматривать за мальчиком? — спросила она.
— Конечно. — Батра вздохнул. — Так, словно это ваш собственный ребенок.
— Я вполне серьезно. Если я не вернусь, позаботьтесь о нем, пока не найдете кого-нибудь подходящего.
— Обещаю вам. Вы только возвращайтесь.
— Я буду стараться.
— Вы оставили копию?
— Вчера вечером, — подтвердила Анаплиан.
Батра спросил просто из вежливости, прекрасно зная, что вчера она самокопировалась. Платформа просканировала ее умственное состояние. Если Анаплиан не сможет вернуться — погибнет или случится еще что-то, — можно будет вырастить ее клона, который сохранит все ее личностные свойства и воспоминания. Анаплиан получит новое «я», почти неотличимое от нынешнего. Стоило помнить ту тревожную истину, что являться агентом ОО означало в каком-то смысле действительно принадлежать ОО. Компенсация состояла в том, что даже смерть была всего лишь временным рабочим затруднением, которое быстро преодолевалось. Но опять же — лишь в определенном смысле.
— Ну, до свидания, моя дорогая девочка, — сказал Турында Ксасс. — Постарайтесь не получать царапин. Меня там не будет, чтобы вас спасать.
— Я уже понизила свои ожидания, — сказала Анаплиан; автономник помолчал, словно не зная, что сказать дальше. Анаплиан вежливо поклонилась. — До свидания, — сказала она обоим, повернулась и перешла в модуль.
Три минуты спустя она уже переходила из него в «восемь выстрелов подряд» — быстрый корвет класса «Нарушитель», бывший Наступательный корабль общего типа, который должен был доставить ее на рандеву к кораблю систем средней дальности класса «Степь» «Не пытайся делать это дома» — первое плечо ее сложного и долгого возвращения домой.
Подчиненный местному Разуму автономник провел Джан Серий в маленькую каюту. На борту корвета ей предстояло пробыть менее полного дня, но надо было где-то полежать и подумать.
Анаплиан открыла сумку и посмотрела, что лежит поверх ее нескольких костюмов и принадлежностей. «Не помню, чтобы я тебя брала», — пробормотала она и сразу же почувствовала неуверенность. С кем ведется этот разговор — с собой или нет (она инстинктивно попыталась просканировать прибор своим активным ЭМ-восприятием, которое, конечно, уже не работало)?
Нет, не с собой.
— Хорошая память, — сказал предмет внутри сумки. Он был похож на фаллоимитатор.
— Ты — то, что я подумала?
— Не знаю. А что вы подумали?
— Я думаю, ты — ножевая ракета. Или что-нибудь в этом роде.
— В общем, да, — сказало маленькое устройство. — Но с другой стороны, нет.
Анаплиан нахмурилась.
— Но в плане языка ты досадным образом напоминаешь... скажем, автономника.
— Вот это проницательность, Джан Серий! — весело ответила машина. — Да, я — и то и другое. Мои, Турынды Ксасса, разум и личность скопированы и перенесены в эту потрепанную, но вполне еще крепкую и очень мощную ножевую ракету. Слегка замаскированную, конечно.
— Полагаю, я должна благодарить вас за то, что вы обнаружили себя сейчас, а не позже.
— Ха-ха, я ни за что не позволил бы себе такую бесцеремонность. Или навязчивость.
— Вы, насколько я понимаю, надеетесь защитить меня от царапин.
— Именно. Или, по меньшей мере, разделить их с вами.
— Думаете, вам это удастся?
— Кто знает? Стоит попробовать.
— А посоветоваться со мной не думали?
— Я так и сделал.
— Так и сделал? Похоже, у меня куда более обширная потеря памяти, чем я считала.
— Я думал о том, чтобы посоветоваться с вами, но не посоветовался. Это чтобы вы зря не упрекали себя.
— Как мило.
— Таким образом, я принимаю на себя всю ответственность. В том, я надеюсь, невероятном случае, если вы не захотите видеть меня рядом с собой, я оставлю вас при посадке на корабль «Не пытайся делать это дома».
— Батра знает?
— Искренне надеюсь, что нет. Узнай он, я провел бы остаток своей карьеры в Контакте, таская тяжести. Или что похуже.
— Это сделано полуофициально? — спросила Анаплиан, ни на секунду не утратив своей врожденной и хорошо развитой подозрительности.
— Бога ради! Это все моих рук дело. — Автономник помолчал. — Мне поручили защищать вас, Джан Серий, — сказал он теперь более серьезным голосом. — И я не какая-то слепая послушная машина. Я бы хотел и дальше защищать вас, еще и потому, что вы отправляетесь так далеко и будете вне зоны, находящейся под общим покровительством Культуры. На планету, где царит насилие. А ваши способности к защите сведены на нет. По этой причине я и предлагаю свои услуги.
Анаплиан нахмурилась.
— Кроме тех, для которых вы приспособлены, судя по вашей форме, — сказала она. — Я согласна.
11. ГОЛЬ И НОЧЬ
Орамен лежал в кровати с девушкой по имени Джишь и играл ее волосами — наматывал длинные каштановые пряди на палец, а потом отпускал. Его забавляло сходство девичьих кудряшек и колечек дыма, которые она выпускала, куря андж. Колечки неторопливо поднимались к высокому резному потолку. Дом располагался в модном и респектабельном районе города, куда вот уже многие годы наведывались придворные, и не в последнюю очередь — его брат Фербин.
Джишь протянула трубку принцу, но тот отмахнулся — нет, не хочу.
— Да брось ты! — хихикнула она, повернулась к Орамену и поползла к нему по широкой, измятой кровати, чтобы навязать трубку силой. Груди ее покачивались. — Не капризничай!
