Тень улыбки пробежала по губам Филиппы.
– Я думаю, ребенок тебе нужен просто для того, чтобы любить его.
– У меня есть этот глупый, тощий, зубастый котенок. – Он урча забрался ей на плечо и мурлыкал теперь у самого уха, потираясь мордочкой о ее щеку.
– Кошка для этого не годится. Тебя может сделать настоящей женщиной только ребенок, о котором ты будешь заботиться, для которого будешь трудиться. Ничто в мире не сравнится с тем чувством, которое ты испытываешь, впервые держа на руках своего ребенка. Когда я смотрю на Хейзел, – Филиппа погладила реденькие волосики ребенка и вытерла ей рукавом лицо, – у меня внутри все переворачивается.
– Звучит заманчиво!
– Я не знаю, как это описать. Ты всегда была умнее. Все, что я знаю, это если кто-нибудь обидит Хейзел, – в глазах Филиппы появился холодный блеск, – я убью его.
Пораженная Элисон смотрела на свою кроткую подругу. Видимо, она плохо ее знала. Или то, что сказала Филиппа, правда. Ребенок меняет природу женщины.
– Ты думаешь, я была бы хорошей матерью?
– Если ты станешь на этот путь, я бы посоветовала иметь больше чем одного ребенка. С одним ты сосредоточишься на нем и задушишь его своей заботой. Двое будут отвлекать твое внимание один от другого.
– Откуда тебе знать? Ведь у тебя один.
– Я бы завела десять, если бы могла. Ты это знаешь.
Элисон засмеялась, пытаясь обратить все в шутку, но на самом деле этот план казался ей все более привлекательным.
– Какой у нас нелепый разговор! Как глупо с твоей стороны советовать мне завести незаконного ребенка. Не знаю, почему я тебя слушаю.
– Почему? – спросила Филиппа.
Внутри Элисон что-то произошло, что именно, она не могла понять, пока оно не вылилось вспышкой гнева.
– У твоего ребенка нет отца, ты запугана и несчастна. Ты хочешь, чтобы я стала такой же?
Филиппа подхватила Хейзел и прижала ее к груди, пока девочка не начала вырываться.
Ужаснувшись сама себе, Элисон проговорила, запинаясь:
– Я не знаю, почему я это сказала. Я просто… я всегда думала, что, если я правильно устрою свою жизнь, я буду жить, как хочу. Но я не могла предвидеть того, что случилось с тобой. И тогда я пересмотрела свою жизнь и поняла… – она сняла котенка с плеча и прижала его к груди, как прижимала свою дочь Филиппа, – что вокруг меня только неодушевленные вещи, и о них нет необходимости беспокоиться, если некому им радоваться.
– Не плачь!
Элисон не сознавала, что она плачет, но слезы у нее так и лились.
– О Элисон! – Держа на руках Хейзел, Филиппа подползла к ней на коленях и обняла ее. – Я не хотела тебя огорчить. Это только….
– Я не могу. Я не могу иметь ребенка. Это невозможно. Но когда я думаю об этом, мне кажется…
– Я знаю, – Филиппа вытерла рукавом нос. – Я тоже так чувствую.
Хейзел протиснулась между ними, и Элисон осторожно ее поцеловала. Ребенок не заплакал, Элисон поцеловала ее еще раз и прислонилась щекой к головке девочки. Тонкие пряди волос были как шелк, и на какое-то мгновение Элисон владели грешные мысли. Мысли о том, что она держит на руках своего собственного ребенка, который любит ее. Как глупо.
– Все наши планы, вся наша молодость, все прошло, пропало даром…
Калитка распахнулась, и женщины отпрянули друг от друга. Сэр Уолтер вошел важной походкой и остановился при виде заплаканных лиц.
– Леди Элисон?
– Мы помогаем Точи с прополкой, – быстро сказала Элисон.
Он осмотрел разбросанные сорняки и помятые растения и вежливо заметил:
– Да, конечно.
Оглянувшись, Элисон увидела то же, что и он, но не стала оправдываться.
– Вам что-нибудь нужно?
Сэр Уолтер не улыбнулся, но в его манере сквозило самодовольное превосходство.
– Мне кажется, вам следует кое-что увидеть.
10
Приближаясь к площадке, где упражнялись сквайры, Элисон удивленно спросила:
– Что здесь делают все эти люди? Почему они здесь болтаются, когда их ждет работа?
– Они убеждаются в истинном положении дел, – с удовольствием выговорил сэр Уолтер.
Элисон это не понравилось. Ей было не по душе отношение сэра Уолтера и то, как он придержал ее за локоть, как будто боялся, что она вырвется.
Остановившись, она высвободила свою руку.
– Благодарю вас, сэр Уолтер, я могу идти сама.
– Увидим, миледи. – Он опередил ее и распахнул перед ней калитку.
Площадка была огорожена забором, чтобы не дать выбежать лошадям на тот случай, если всадник окажется выбитым из седла. Элисон вошла с осторожностью, оглядываясь по сторонам. Леди Эдлин, слуги, конюхи и прачки висели на ограде, наблюдая за происходящим с изумлением и ужасом. Айво стоял, скрестив руки на могучей груди, с выражением отвращения на лице. Ганнвейт прислонился к ограде, ковыряя в зубах, с таким видом, словно глазам своим не верил.
Элисон проследила их взгляды и увидела Хью, своего самого старшего и способного сквайра, напротив сэра Дэвида. На обоих были блестевшие на солнце кольчуги и шлемы с открытыми забралами. Они держали деревянные пики и щиты. Они ожидали сигнала Эндрю, который, в свою очередь, ожидал сэра Уолтера. Когда сэр Уолтер кивнул, Эндрю закричал, и всадники ринулись друг на друга.
Элисон затаила дыхание, когда их пики ударили в щиты. Пика Дэвида треснула в нескольких местах, и он покачнулся в седле. Пика Хью скользнула по щиту Дэвида и, ударив его в грудь, сбила с коня.
Зрители ахнули, когда Дэвид, загремев доспехами, рухнул на землю.
Он лежал не шевелясь.
Хью спрыгнул с лошади, отдал поводья Эндрю и бросился к распростертому телу. Луи рысцой приближался к хозяину. Элисон тоже направилась к нему.
Никто другой не тронулся с места. Все только молча смотрели, и она поняла, что случилось.
Это было уже не первое поражение Дэвида от Хью.
– Он был здесь все утро, преимущественно лежа на земле. Хью владеет мечом лучше его. Он чуть не лишился головы, когда Хью взмахнул булавой. А теперь он доказал, что и в верховом поединке он никуда не годится. – Сэр Уолтер не отставал от нее и не пытался скрыть свое ликование. – С легендой покончено. Сэр Дэвид Рэдклифф всего лишь жалкий неудачник.
Ей захотелось его ударить. Ей захотелось хватить пику и сбить его с ног. Разве он не понимает, что наделал?
Луи первым оказался рядом с Дэвидом и, обнюхав его, громко фыркнул. Подошедший затем Хью осторожно оттолкнул Луи и перевернул Дэвида. Дэвид застонал, и Хью пробормотал: «Слава всем святым».
Наконец приблизилась и Элисон. Она опустилась рядом с ним на колени и помогла Хью снять с него шлем. Острым краем шлем рассек ему щеку, и только надетая под ним мягкая шапочка спасла его от более серьезных увечий. Он открыл глаза, зрачки его были неестественно расширены. Когда они сузились, реагируя на свет, Элисон вздохнула с облегчением.
