Если бы Лайлу признали неспособной предстать пред судом, её бы упекли, на этот раз навсегда, в сумасшедший дом. Больше никаких «санаториев». Но лечебница – не тюрьма. Однако и пятно преступления она не смоет – семья опозорена на долгие годы.
Однако в этом была и доля иронии – для Этти это пятно могло стать символом свободы. Кому теперь какое дело до её поступков, пока они не преступны? Ни один член «достойного семейства» не захочет жениться на ней после такого скандала. С чего же теперь запрещать ей поступить в Редклифф? Девочка не могла дождаться, когда приедут дядюшка Барк и дядюшка Год – они должны были прибыть с минуты на минуту.
Этти услышала шаги близ библиотеки, и через секунду её любимые дядюшки уже сжимали её в своих объятиях.
– Папа в адвокатской конторе в посольстве, мама – в церкви, – Этти со вздохом закатила глаза. – Такова теперь наша жизнь. Но я здесь.
– Ты здесь! – воскликнул дядюшка Годфри и шагнул к ней, чтобы снова обнять.
– Господа, – в комнату зашёл мистер Марстон. – Я отнесу багаж в ваши комнаты. Наполнить вам ванны?
– Всенепременнейше! – возопил Баркли и повернулся к Этти. – Мы вернёмся в мгновение ока.
Когда дядюшки ушли, Этти заметила оставленную ими газету. С момента трагедии газеты в доме Хоули были под запретом – особенно английские. Девочка подобрала эту – лондонскую «Таймс» – и принялась пролистывать. В ней не было ничего об убийстве миссис Дайер, но внизу восьмой страницы оказалась маленькая статья, попавшаяся девочке на глаза.
АМЕРИКАНСКИЙ ПОРТРЕТИСТ НАЙДЕН МЁРТВЫМ
Тело Стэнниша Уитмана Уилера, одного из самых выдающихся портретистов Америки, было найдено выброшенным на берег на юго-восточном побережье Англии, близ деревеньки Пинтмор. Тело мистера Уилера, писавшего портреты выдающихся людей по обе стороны Атлантики, в настоящее время находится в Пинтсдэйле – в сомерсетском поместье баронета Пинтсдэйла, – где он писал портрет супруги баронета, Леноры Дрексель, принадлежащей семье американских банкиров.
Этти выронила газету. Она была ошеломлена. Стэнниш, что, попытался поплыть за Ханной и утонул? Или совершил самоубийство? Девочка силилась вспомнить выражение лица художника, когда Ханна спрыгнула с корабля. Была ли то зависть? Боль утраты? Любовь? Узнает ли Ханна о его смерти? Она надеялась – нет. Где же теперь три дочери моря? Нашли ли они свою тётю, сестру их матери? Девочка аккуратно сложила газету. Она была многим обязана Стэннишу Уилеру. Обязана своей жизнью. Если бы он не перехватил тот нож, Лайла вонзила бы его сестре в сердце. У неё была жизнь. Её жизнь. Не чья-то ещё. И теперь Этти предстояло решить, как же ею распорядиться. В конце концов, на дворе стоял первый год нового века, двадцатого века. Впервые за долгое время она почувствовала дрожь радости.
