— А где в это время находится курьер?
— Обычно он ожидает в приемной секретного отдела. Но бывают случаи, когда мы не успеваем с докладом, поэтому его приглашают в мою приемную, туда же приходит сотрудник секретного отдела с печатью и книгой учета особо важной корреспонденции. Тогда мы все оформляем быстрее.
Бонати удовлетворенно потер руки:
— Прекрасно. Сегодня у нас среда, значит, до понедельника время есть. По вашей предыдущей информации, в распоряжении вашего отдела есть дом, записанный на подставное лицо, на улице Сент Шарлез, 2. Садовник, мажордом и горничная являются охраной?
— Да, это именно так.
— Тогда в понедельник вы сделаете следующее. К 10:00 ваш доклад готов не будет. Вы прикажете, как это делаете обычно в таких случаях, проводить курьера в вашу приемную. Дверь в ваш кабинет должна оставаться полуоткрытой. Повторяю, полуоткрытой. Сошлитесь на духоту, на отсутствие свежего воздуха, в общем, на что хотите, но дверь обязательно должна быть открыта. Помощника и машинистку отошлите на двадцать минут под каким-нибудь благовидным предлогом. В 10:15 вам позвонят и сразу положат трубку. Ваш номер 4532, добавочный 062?
— Правильно.
— Так вот, вы при открытой двери сделаете вид, что дальше продолжаете говорить по телефону, и произнесете гневным голосом следующий монолог, вот, читайте.
Итальянец передал Жан-Полю отпечатанный лист. Тот взял его и вслух прочитал:
«Да, господин Ментре, эти четыре ящика с документами Бурцева и РОВС будут находиться у меня столько, сколько нужно, пока мои люди не перепишут и не сфотографируют все до последней бумаги… нет, нет… не меньше месяца… Так говорят специалисты… Придется потерпеть… Да, очень интересная информация по отпечаткам пальцев… я сам в шоке, господин Ментре… да, да… нашим английским коллегам придется немного подождать… я все понимаю, совместная операция, но (засмеяться) они же чуть не проиграли войну без нас, вот пусть и потерпят… Нет, все надежно. У нас на Сент Шарлез, 2… хорошая охрана… я вас уверяю, охрана надежная… до свиданья, господин Ментре… обязательно буду держать вас в курсе. (В конце монолога бросить трубку и выругаться.)»
— Что-то неясно? — проговорил Бонати после того, как Дюпоне закончил читать.
— Только вот этот пункт, с фамилией Ментре. Я так понимаю, это фамилия моего начальника?
— Что вас в ней не устраивает, Жан-Поль?
— Только одно. Ментре любит слышать, когда к его фамилии добавляют приставку «де». Старик тщеславен до безобразия.
Куратор рассмеялся:
— Можете ее добавить. Думаю, господин Ментре не обидится.
Потом сразу перешел на деловой тон:
— В это воскресенье, заранее предупредив охрану, что она свободна на весь день, будьте на Сент Шарлез, 2 в 12:00. В 12:30 к дому подъедет небольшой грузовик. Из него вынесут четыре больших ящика. Один из сопровождающих груз передаст от меня привет и отдаст вам вот это.
Бонати достал еще одну расписку Жан-Поля и, весело глядя в глаза своему собеседнику, порвал ее пополам. Верхнюю часть, без отпечатка пальца, отдал чиновнику, а нижнюю, с отпечатком, положил в карман.
— Мой человек отдаст вам вторую половину, господин Дюпоне, в знак того, что он именно от меня. Потом обе половины можете оставить себе. Или лучше вернете?
Сказав последние слова, итальянец весело рассмеялся и лукаво подмигнул Жану-Полю. Потом внезапно его тон снова стал деловым:
— Ящики проскладируете в подвале. Ключ от него должен быть только у вас. В понедельник охрану вернете. Скажу вам прямо, скорее всего, в ближайшее время на этот дом будет нападение, так что охрану свою вы можете заранее списать со счетов.
На последние слова Жан-Поль безразлично махнул рукой. Потом, поколебавшись мгновенье, спросил:
— Послушайте, Бонати, тут случайно речь идет не о тех документах русской эмиграции, о которых совсем недавно с таким шумом писала вся пресса?
Итальянец развел руками и обезоруживающе улыбнулся. Потом сделал кислое лицо:
— К моему сожалению, нет, Жан-Поль. Это просто приманка. Мы предполагаем, что документы «выкрали» сами у себя русские эмигранты, чтобы перевезти их в другое место. Видно, об их старом местоположении стало кое-кому известно. Вот они и провернули такую операцию, свалив все на ОГПУ. Но русская разведка, по нашим данным, не оставила надежды добраться до архивов. Наше подозрение пало на курьера из канцелярии вашего президента. Очень похоже, что он является резидентом всей агентурной сети русских. Если план сработает, то наши подозрения подтвердятся. И мы курьера возьмем в оборот, как, извините, взяли вас. Если он не пойдет на контакт с нами, то мы передадим его вашей службе. Вы его арестуете и запишите в свой актив. Но опять-таки, только в указанное нами время и не раньше. Но не забивайте себе голову такими пустяками, лучше давайте еще раз обговорим в деталях, что и как вы должны делать в это воскресенье и понедельник…
Когда начальник отдела D4, окрыленный получением обратно части своих расписок и ближайшими перспективами, ушел, господин Бонати, проследив из окна, пока его агент не скроется за углом, подошел к зеркалу, висящему на стене, сделал странный жест рукой, как будто просил что-то открыть. Щелкнул замок, и дверь в соседнюю комнату отворилась.
На ее пороге стоял Берзин. Он приглашающе указал «итальянцу» на кресло, стоящее напротив стекла в соседнюю комнату.
Старик некоторое время помолчал, потом коротко спросил:
— Ваше мнение по поводу будущего поведения господина Дюпоне, Николай Васильевич?
«Итальянец» выпрямился в кресле и коротко ответил:
— Я думаю, он все выполнит в точности, как я ему сказал. Возврат части расписок был хорошим ходом, Ян Карлович. Теперь он будет землю рыть.
Начальник разведки РККА помолчал, задумчиво глядя в окно, потом проговорил:
— Будем надеяться…
Его собеседник, по-видимому, собравшись с духом, внезапно спросил:
— Разрешите вопрос, товарищ Берзин?
Старик с интересом посмотрел на «итальянца»:
— Давай свой вопрос.
— Те двое и курьер из канцелярии президента действительно наши?
Берзин вздохнул:
— Нет, Коля. Они не наши и нашими никогда не были. Тут другая игра. Если я тебе про нее сейчас расскажу, мне придется тебя ликвидировать. Как человека, узнавшего государственную тайну особой важности, к которой у него нет доступа. Так начинать рассказывать?
Начальник разведки РККА достал пистолет и направил его на своего собеседника. Тот побледнел и отрицательно покачал головой.
Старик усмехнулся краем губ:
— Молодец, товарищ Воронов, что не захотел слушать мой рассказ. Теперь к делу. — Оружие он все еще держал, наведя на своего сотрудника. — После выполнения Пасечником своего задания, но не ранее и не позднее, чем в феврале следующего года, его ликвидировать. Устройте ему автокатастрофу или то, что посчитаете нужным. Просто несчастный случай на глазах у множества людей. Никаких самоубийств. Именно несчастный случай. Понял?
— Так точно.
— Ну, вот и славно. — Берзин убрал пистолет и весело улыбнулся «итальянцу»: — Пойду я, Коля. Труба зовет. Дел невпроворот.
Уже перед самым выходом он повернулся к Воронову и проговорил:
— Если успешно выполнишь эту операцию, сверли дырку для «Знамени». Ну и под «шпалу», естественно. Давай краба.
Он пожал руку своему сотруднику, хлопнул его по плечу и начал спускаться вниз по лестнице.
Выйдя из дома, Старик быстро сел на заднее сиденье такси, водитель которого продолжал невозмутимо читать газету. Закрыв за собой дверцу машины, Берзин коротко проговорил в спину шоферу:
— Давай трогай потихоньку и слушай меня внимательно.
Автомобиль стал медленно набирать ход, а из подворотни выехало еще одно такси, в котором сидело четверо молодых людей. Оно пристроилось вслед за первым в десяти метрах и отставать, по-видимому, не собиралось.
Берзин с еле сдерживаемым раздражением начал говорить:
— Поскольку ты у нас отвечаешь за внутреннюю безопасность парижской резидентуры, я тебе объявляю выговор, с занесением в личное дело, Семен Иванович. Товарищ Воронов что-то много стал болтать и задавать много ненужных вопросов. С каких это пор он стал таким любопытным? Почему никто не знает, и в первую очередь ты, о его начавшем проклевываться любопытстве?
Водитель промолчал в ответ, только шея начала наливаться красным. Начальник разведки РККА между тем продолжал:
— Почему ты не проводишь стандартные внутренние проверки, положенные по инструкции? Почему о нездоровом любопытстве твоего подчиненного говорю тебе я, а не ты мне докладываешь? Он мне сейчас задал вопрос не о том, как лучше выполнить задание, а начал интересоваться личностями разрабатываемых, наши они или не наши. С каких пор сотрудники резидентуры начинают задумываться о необходимости выполнения того или иного приказа, господин Сенье? Что тут у вас вообще за хрень происходит, а?
