— Знаешь.
Голос Панкратова звучит настолько уверенно, что и я сама постепенно начинаю верить в то, что он говорит. Не исключено что я знаю, но сейчас не могу ничего сказать.
— Спасибо, что не давишь на меня.
— Давай побеседуем, и ты все вспомнишь, — он говорит мягко, неторопливо, что у меня непрошено возникает ассоциация, будто я на приеме у психотерапевта. — Света, ты же понимаешь, я не из праздного любопытства.
— Да, — опускаю голову.
— Кому ты давала свой телефон, вспоминай. Не спеши. У нас есть время.
— Честно, никому, — развожу ладонями, — он у меня всего-то год, — извиняюще пожимаю плечами.
— В ремонт сдавала?
И тут меня на загривке словно припустило током. И в самом деле! Ведь сдавала!
— Да, — закивала я, встрепенувшись.
— Когда это было? — Валентин свел брови.
— Примерно через три месяца после покупки. Забарахлил так внезапно, подумала уже брак! — воспоминания приходили ко мне из неведомого источника.
— А что случилось? — продолжал сыпать вопросами мой собеседник.
Активно растираю пальцами лоб, надеюсь, что это поможет быстрее восстановить события тех дней.
— Помню, что вернулась домой после работы, и он заключил. Новое приложение слетело, и экран начал дергаться.
— Что за приложение? — возможно, по мнению мужчины, это была та самая нить, за которую следовало тянуть и разматывать клубок событий.
— Да Соня посо-ве-то-ва-ла… — я так и осела, припоминая детали нашего разговора шаг за шагом, — она мне скинула ссылку, и я по ней прошла. Загрузила это чертово приложение!
— А говорила, что не знаешь, — внешне спокойно констатировал факт Панкратов, — вот видишь, все вспомнила, умница, — он коротко улыбнулся.
— Валентин, ты сейчас так по-человечески со мной разговариваешь, что даже не верится, что совсем недавно это ты орал на меня по телефону, — откровенничаю я, вытягивая рукава тонкого джемпера и пряча в них свои руки.
Мой собеседник устало прикрывает глаза, запрокидывает голову и делает пару движений, разминая шею. Потом он опирается спиной о дверной косяк и тем же тоном произносит:
— Начинаю отходить после шокирующих новостей о Соне, да и ты теперь рядом. Я боялся, что ты тоже можешь пострадать. И в какой-то момент меня просто накрыло, — Панкратов слегка качает головой.
Я вытягиваю губы, размышляя над его словами. У меня нет сомнений, что он давно не переживал подобное состояние. Но его слова заставили меня задуматься над кое-чем другим.
— Знаешь, Валентин, вот ты за меня испугался, а я почему-то сейчас переживаю за судьбу Алисы. Пусть я и не знаю эту девушку, но то обстоятельство, что она связана с Комацу, ставит и ее под удар. Я не буду спрашивать, какую инфу она слила этому уроду, — лично для меня, сегодня Акио изобличил себя всецело. Никакой он не «красавец», он настоящий урод и подонок! — но надо бы позаботиться о ней тоже, — опрометчиво пеняю я.
Едва последнее слово слетело с моих губ, как в следующий миг, я поняла, что сотворила самую страшную ошибку. Глаза Панкратова потемнели, желваки заходили на его скулах, брови надменно вздернулись, а крылья его носа стали угрожающе раздуваться. Я точно кожей ощущала ту незримую гору холода и отчуждения в считанные мгновения выросшую между нами.
Он молчал какое-то время и, наконец, зло выдохнул:
— Нет.
Глава 58
От его «нет» у меня пробегает холодок по коже. Я себе точно не прощу, если не попытаюсь во всем разобраться:
— Неужели тебе совсем плевать? — не своим голосом спрашиваю я.
— Ты мне обещала не трогать эту тему, помнишь? — Панкратов не скрывает своего негодования по поводу моего упрямства.
— Помню. Но…
— ДАЖЕ сложившиеся обстоятельства, не отменяют твоего слова, — заявление мужчины звучит серьезно и пугающе. Может у него действительно есть причины, а я только напрасно стараюсь. Что ж, видимо мне придется уступить.
— Ясно, — немного замявшись, добавляю: — прости.
— Один вопрос решили, теперь рассказывай дальше.
С изумлением смотрю на собеседника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— О чем еще рассказывать, Валентин?
— О том дне, когда ты встретилась с Комацу, — Панкратов всем корпусом развернулся в мою сторону и большие пальцы обеих рук заткнул за карманы. В глаза сразу бросился его решительный настрой. Но как так? Мы же договаривались? Предвидя мои возражения, мужчина уточнил: — я сам не в восторге от того, что приходится тебя об этом спрашивать.
Он плавно зашагал по комнате, будто собираясь пересечь ее, а потом неожиданно развернулся к окну, так и замер.
— Меня интересует то, что предшествовало встрече.
Гулко выдохнув я кратко пересказала события того дня, ровно до того момента, как шеф предложил меня подвести до дома.
— Что было потом?
— Потом Виктор Станиславович подвез меня до дома.
Выдержав выразительную паузу, он заметил:
— Не слишком ли для обычного сотрудника, — Панкратов явно проверяет мое терпение, гуляя на рубежах моей гордости.
Поджимаю губы и не спешу оправдываться, иначе подставлю одного человека.
— Мой отец доверял тебе, — продолжает свою речь Валентин после неудавшейся провокации. — Ты была для него больше чем хорошим сотрудником, ты стала для него другом.
В груди появилось странное, тягучее предчувствие. Неужели знает?
— Ты думаешь, я не знаю про Людмилу?
Бах! В точку!
— Шифровальщики хреновы, — с горечью выдыхает Панкратов.
— Хм.
— Мне удивительно, что ты знала, а я — нет! — признаки досады и обиды были заметны в интонациях мужчины.
— Валентин, что такого, что твой отец имел отношения с прекрасной и утонченной женщиной? Не говорил тебе — да, но он лишь всего-навсего боялся твоего осуждения.
— Три года боялся моего осуждения, — язвит собеседник. — Как давно ты знаешь?
Есть ли смысл скрывать это?
— С самого начала. Они познакомились на моих глазах. На благотворительном аукционе в галерее, где и работает Людмила.
— Чудесно! — шипя, восклицает Панкратов и резко разворачивается на носках на 180 градусов. Он поднимает руки и запускает обе пятерни себе в волосы, с явным желанием остыть и не поддаваться чувствам.
— Она хотела с тобой познакомиться. Возможно, когда-нибудь мы съездим к ней вместе.
Продолжая мерить комнату аккуратными шагами, Валентин качает головой.
— Я также знаю, что они венчались.
Блин! Вот сейчас за всех отдувайся!
— Правда, не понимаю, как такое возможно. Ведь без свидетельства о заключении брака не проводят подобное таинство.
Соврать?
— Ну, только если священник не твой земляк и не старый друг, — как бы между прочим намекаю я.
Панкратов меняет курс и теперь осторожно движется в мою сторону. Сердце мое замирает. Он чуть наклоняется в сторону и скользит пальцами по поверхности постели, а услышав мое частое дыхание — садится рядом. Я выпрямляю спину и сжимаю руки в кулачки.
— Почему мой отец доверял тебе больше, чем мне? — карие глаза, покрытые рваной белой дымкой, пристально смотрят на меня.
— Это не так. Он берег тебя. Тебе итак хватало забот, Валентин, а я была всего лишь его верным сотрудником, — прижимаю ладонь к его щеке, устанавливая примирительный контакт. Панкратов прикрывает глаза. — Ты веришь мне?
Он перехватывает мое запястье и привлекает к себе, а потом очень сильно и тепло обнимает. Словно очень истосковавшийся человек, я приникаю к нему, и на грани исступления вдыхаю обожаемый запах мужчины, которого я… не хочу отпускать. Мне так не хватало этих душевных объятий после всех последних эмоциональных потрясений. Только сейчас осознаю, как сильно я боялась потерять его. Волнение от пережитого завладевает мной, стоит мне сомкнуть веки, как из глаз текут горячие слезы. Сквозь трепетное замирание пробивается звук, и я навзрыд всхлипываю, орошая пиджак Валентина. Поняв, что я плачу, он едва заметно вздрагивает, от неожиданности моего поступка. Я почувствовала это лишь потому, что очень крепко обнимала мужчину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
