– Работать? Что значит – работать? Я тебя не понимаю.
– Я не хотела бы торопиться с замужеством. Я могла бы… устроиться работать и…
Фрау Марта помолчала.
– Дитя, я понимаю тебя. Ты, как и все девицы твоего возраста, веришь сказкам о любви и прочим глупостям. Ты ждешь принца?
– Я только…
– Послушай меня. Поверь моему опыту. То, что молодые девицы называют любовью, – сущий вздор! Он не имеет ничего общего с семейной жизнью. Гораздо важнее подобрать подходящую партию. Чтобы твой избранник соответствовал тебе по статусу и сумел обеспечить твою жизнь. Я дала обещание твоему отцу. Ступай. Мы вернемся к этому разговору позднее.
Самое ужасное, что фрау Марта говорила правильные вещи. Ася и сама рассуждала точно так же, когда дело не касалось ее лично. Сейчас же ее фактически лишали выбора. Это обстоятельство все меняло.
К тому же Эмили удалось узнать о планах фрау Марты, и она прибежала к Асе в каморку. Закрыв за собой дверь, Эмили громким шепотом сообщила:
– Я знаю, кто хочет тебя сватать! Это приказчик Карыгиных, Антип Юдаев!
Ася почувствовала, как кровь отливает от лица.
– Согласишься?
Антип Юдаев был вдовец – его жена умерла во время последней холеры. Сам Антип – невысокий крепкий дядька, в глазах гимназисток – старик. На ярмарке и в городском парке Юдаев любил кружиться возле молоденьких барышень, нашептывать им сальности. Это все знали. Однажды, на Пасху, он подошел к Асе и Эмили, когда они выходили из церкви. Неожиданно растопырил руки, будто собирался сгрести их в охапку, и, расплывшись в улыбке, предложил:
– Похристосуемся, девушки?
Эмили с Асей переглянулись – пьяный, что ли? И Ася сухо ответила:
– По-моему, мы с вами не родня.
– Не родня, так породнимся, – с непонятной ухмылкой ответил Юдаев и достал из кармана два крашеных яичка. Протянул одно Эмили, другое Асе.
Девушки засмеялись и убежали прочь и через минуту уже думать забыли об этом странном дядьке, что заглядывается на молоденьких.
А теперь вот пришлось вспомнить.
Ася молчала, потрясенная. Неужели это может быть правдой?
– Я бы нипочем не согласилась! – горячо проговорила Эмили, сверкая глазами.
…С тяжелым сердцем выдержала Ася выпускные торжества. На общей фотографии она и осталась такой – печальной и отрешенной.
– Пойдемте на берег! – шумела Сонечка. – Зоя Александровна, пойдемте с нами!
Выпускницы окружили классную даму, двинулись по аллее к берегу, там расселись на траве. Внизу несла свои воды река, вверху по голубому полотну неба ползли стада облаков.
– Поговорите с нами, Зоя Александровна! – просила Сонечка. Она была сегодня особенно оживленной. Радость так и била из нее, улыбка не сходила с лица.
– О чем же поговорить с вами, девочки? Наверное, мы уже обо всем переговорили за эти годы.
– О любви! – предложил кто-то.
– О любви?
Учительница задумалась.
– Что же о ней скажешь? Она у каждого своя.
– А есть она, любовь? – вдруг спросила Ася, до сих пор молчавшая.
Зоя Александровна взглянула на нее.
– Ну, я думаю, этой болезнью должен переболеть каждый человек хоть однажды.
– Болезнь?
Сонечка удивленно, если не сказать обиженно, уставилась на учительницу.
– Если это болезнь, тогда почему… тогда зачем о ней столько разговоров, столько шума?
– И стихи, и песни, и книги? – подхватили девочки.
– Потому что это самая неизученная болезнь, – улыбнулась учительница. – И если бы от нее придумали лекарство, то жизнь стала бы… пресной.
– Вот как? – не унималась Сонечка. – Выходит, переболел – и все? И уже не заболеешь?
– Может, и не заболеешь, а может, будешь болеть всю жизнь, – совершенно серьезно продолжала учительница.
– Но ведь можно… и не заболеть? – спросила Маша. – Если вот не влюбляешься?
– Это просто ты пока еще не выросла! – оборвала ее Соня. – Так не бывает.
– Нет, бывает! – не сдавалась Маша. – Ведь бывает, Зоя Александровна? Можно же и не влюбляться, можно вообще замуж не выходить, а посвятить себя… какому-нибудь делу. Вот как вы, Зоя Александровна?
– Не бывает, – поднимаясь с травы, возразила учительница. – И вы, Мари, обязательно заболеете любовью. И вспомните меня. И я от души желаю вам всем любви. На всю жизнь.
– Спойте, Зоя Александровна! – попросила Ася.
– Лучше ты, Асенька, – возразила учительница. – Ты прекрасно себе аккомпанируешь на гитаре.
– Нет, спойте нам напоследок, – возразила Ася. – Пусть это будет как благословение.
Девочки передали семиструнную гитару с бантом, на которой многие из класса к выпуску научились неплохо играть, подражая любимой учительнице.
Я все еще его, безумная, люблю…При имени его душа моя трепещет,Тоска по-прежнему сжигает грудь мою,И взор горячею слезою блещет…
Учительница пела романс на стихи Юлии Жадовской, известной поэтессы, родившейся недалеко от Любима и поэтому своей. Жадовская родилась без одной руки. Она росла без матери, к тому же отец, богатый помещик, не позволил ей соединить свою судьбу с человеком ниже по сословию. Все девушки знали о полной драматизма судьбе поэтессы, но теперь всем казалось, что учительница поет о своем, и когда она умолкла, все некоторое время молчали, грезя о той страстной и единственной любви, которая бывает раз в жизни и оставляет столь глубокий след.
Когда учительница ушла, спор разгорелся с новой силой.
– Значит, у Зои Александровны был роман! – заключила Сонечка, и все согласились. Это открытие еще больше разогрело интерес к волнующей теме. Ася поднялась и пошла вдоль берега. Ее догнала Маша Вознесенская, подруги побрели вместе, обнявшись, как прежде бродили по коридорам гимназии.
– Идем к нам, – пригласила Маша. – Мама звала тебя. У нас сегодня пироги.
– По случаю твоего выпуска?
– По случаю нашего выпуска, – поправила подруга. – Ты же знаешь, что у нас ты не чужая.
Маша немножко лукавила. В доме затевалось настоящее торжество, но причины было две. Кроме Маши, в семье имелся еще один выпускник. Алексей окончил военное училище и вчера явился домой в чине подпоручика. Новая офицерская форма очень шла ему. И Маша, и мать, и глава семьи – все любовались молодым офицером. Только этот факт Маша почему-то решила утаить от подруги. До поры.
– Я приду, – пообещала Ася. – Только переоденусь. Ладно?
– Смотри же! Мама сказала, что без тебя стол накрывать не начнет. Нужно, чтобы ты все украсила по-своему. У нас так никто не умеет.
– Обязательно приду.
Не успела выйти из аллеи, как из-под земли появился Юдаев – гладкий, напомаженный, с цепочкой в нагрудном кармане. Улыбался, обнажая прокуренные желтые зубы.
