и невеста. И никто, понимаете, никто не заметил никаких следов. А врач, который осматривал тело? Неужели он не обратил бы внимания на какой-нибудь след? Тем более намекающий на убийцу.
– А следы на голове? Под волосами? Вы же сказали в столовой, что его могли оглушить ударом по голове.
Майор на мгновение осекся. Взглянул на Дану и произнес, но уже не столь уверенным тоном:
– Да, я сказал. Но в пылу разговора с княгиней Эмилией. Доктор Теппер осмотрел тело Миши. И будь у него на голове след от удара, он бы его обнаружил.
– Возможно, – задумчиво сказала Дана. – Но ненависть… Лютая ненависть, переходящая в ярость? Нет, мне это не кажется убедительным.
Майор Бараш вздохнул.
– Если честно, и мне эта версия не кажется идеальной. Но другого объяснения этого дикого поступка я найти не могу. И потому пока подвесим этот вопрос в воздухе.
Дана кивнула в знак согласия. «Подвесим так подвесим, – подумала она. – Но в конце концов ответ на вопрос, почему какой-то негодяй отрубил голову трупу Миши, придется давать».
Майор взглянул на Веру и Генриха Шварц, которые чуть поодаль ждали, когда дочь освободится.
– Отдыхайте, Дана, – любезно поклонился майор Бараш. – Сегодня у нас другой версии уже не будет. Может быть, завтра мы придумаем что-нибудь более интересное. А главное, реальное.
Дана улыбнулась майору, взяла под руки отца и мать, и они пошли по палубе.
– Нам принесли белье для тебя, – сказала Вера Борисовна, прижимая к себе руку дочери. – Сейчас я застелю твой диван.
– Не торопись, мама. – Дана взглянула на часы. – Еще нет девяти. Я не лягу спать так рано. И, кроме того, я сама могу застелить диван.
Они прошли мимо площадки, уставленной шезлонгами.
– Вы были здесь, когда все это произошло?
– Да. – Вера Борисовна замедлила шаг и ткнула пальцем в два соседних шезлонга. – Вот здесь лежала я, а здесь – Машенька.
– А где была эта женщина, супруга помощника Миши?
Вера Борисовна показала на один из дальних шезлонгов.
– Сидела вот здесь. С какой-то книжкой в руках.
– А где были вы с Леней, папа?
Генрих Шварц кивнул в сторону небольшого бассейна.
– Сначала стояли вон там, у перил. А когда решили сыграть в шахматы, сели у бассейна.
Вера Борисовна остановилась у дверей каюты сестры.
– Я зайду к Маше. Посмотрю, как она.
– Я с тобой, – вызвался Генрих. – А ты, Дана?
– Нет. – Дана виновато пожала плечами. – Я не могу видеть тетю Машу. Сразу слезы на глаза наворачиваются. Я подожду вас около каюты.
Вера Борисовна протянула Дане ключ.
– Возьми ключ и подожди нас в каюте.
– Нет, – Дана подняла голову к небу. – Я подожду вас на палубе. Погода прекрасная.
Проводив взглядом родителей, скрывшихся за дверью каюты, Дана медленно пошла вдоль шезлонгов. Что же произошло на этой яхте? Неужели Миша действительно пал жертвой чьей-то лютой, животной ненависти? И как связано то, что произошло с ним, со всеми этими сбоями в системе управления яхтой, о которых говорил капитан? Что пролетело мимо отца, когда он был у своей каюты в двадцать минут первого? Может быть, все эти сбои и всплески не имеют отношения к тому, что случилось с Мишей? Не зацикливается ли она на всякой ерунде, упуская что-то по-настоящему важное?
Дана миновала корму, над которой развевался сине-белый флаг, и пошла вдоль правого борта. Остановилась напротив каюты родителей. Темное море еле слышно плескалось где-то внизу. Дана оперлась локтями о планшир. Вдали мерцали вечерние огни Ашдода. Внезапно в темное небо взлетели яркие огни салюта. «Кто-то бурно празднует семейное торжество, – усмехнулась Дана. – Свадьбу. Или день рождения». У причалов порта продолжалась никогда не прерывающаяся работа. Два массивных крана, мерно гудя, загружали какое-то судно.
Дана вдруг вспомнила, как лет пять назад они с Габриэлем отправились в морской круиз. Они давно хотели попутешествовать по морю, но все мечты ограничивались Средиземным морем и портами Турции, Греции или Италии. А тут группа израильских туристов попала в аварию в Чехии. Владельца туристической компании обвинили в преступной халатности, которая привела к гибели людей. Защищать его взялась Дана. Ей пришлось провести в Праге неделю, но она доказала, что все действия израильской компании были безупречны. Как с точки зрения закона, так и здравого смысла. Нанятый для туристов автобус прошел все необходимые технические проверки, водитель имел необходимые документы и опыт, а причиной аварии, согласно заключению чешской дорожной полиции, стали действия водителя встречного грузовика. Туристического деятеля освободили из-под стражи прямо в зале суда. Потрясенный неожиданно обретенной свободой, он предложил Дане круиз по Карибским островам с огромной скидкой. Дана и Габриэль оставили (как сказала Вера Борисовна, «скинули») Алину родителям и полетели в Майами, откуда выходил в море семипалубный красавец лайнер «Симфония моря».
Они вылетели из Тель-Авива утром и уже вечером стояли на пятой палубе и смотрели на небо, усыпанное звездами, на море, плещущееся далеко внизу. Габриэль обнимал ее за плечи и щекотал губами шею. Состоятельные американские старички в твидовых пиджаках и старушки в брючных костюмах проходили мимо, бросая любопытные взгляды на милующуюся парочку. А они стояли, не обращая внимания на то, что происходит за их спинами, прижимались друг к другу и старались незаметными для других движениями пробудить желание в партнере. Дане это легко удалось, и уже через несколько минут она ощутила напрягшимися ягодицами желание Габриэля.
– Ого! – бросила Дана через плечо. – Это твой пистолет или ты меня так хочешь?
– Разумеется, пистолет, – шептал Габриэль, касаясь кончиками пальцев ее груди.
Потом они занимались любовью на огромной круглой кровати в большой каюте. Залезали вместе в джакузи и вновь возвращались в кровать…
Это было еще до того, как они начали спорить по любому поводу и ссориться по пустякам. Зачем они это делали? Кому они что доказывали? Самим себе? Нет. Окружающим? Плевать ей на окружающих. И Габриэлю плевать. Тогда зачем? Во имя каких идеалов?
Дана обернулась, но Габриэль не материализовался из воздуха за ее спиной. А жаль. Его рука на плече ей сейчас бы не помешала. Ох как бы не помешала!
Неужели Габи не почувствует, что он ей нужен, и не примчится, оставив гостей? Примчится, конечно. Вопрос – когда. А может быть, ей связаться с ним? И что она скажет? Приезжай, мне без тебя плохо. Нет, она так не скажет. Гордость не позволит. Так и будет стоять одна на палубе и смотреть на плещущиеся волны.
По трапу, ведущему со средней палубы, загремели шаги. Дана обернулась. По палубе бежали капитан Рид и
