— Придется звонить.
11
Тамар позвонила вечером родителям и сказала, что завтра рано утром прилетает. «Ой! — расстроилась мама. — Папа машину в ремонт отдал. Придется такси взять.»
— Не надо меня встречать… — начала было Тамар, но мама её не слушала.
— Или попросим Тома, я сейчас ему позвоню. — (Том — старший брат Тамар).
— Послушай, мама! Не надо меня встречать…
— Да что ты такое говоришь? Скажи лучше: ты надолго, или на несколько дней — как всегда?
— Я надолго, мама. Только встречать меня не надо, меня Роберт встречает.
— Кто?
— Роберт. Ты его не знаешь и ты его знаешь.
— Доченька! Я ничего не понимаю. Как это: «знаю» и «не знаю»… Погоди, ты хочешь сказать, что тебя встречает Роберт, который… Погоди, я сяду в кресло… Так он же… Вы же совсем недавно познакомились… Он же не может просто так, об этом сразу все узнают. И что ты тогда будешь делать?
— Не знаю, мама, не спрашивай. Он мне предложение сделал.
— А ты что ему сказала? Ты же его совсем не знаешь. Подождите, подумайте. Как же это — так быстро…
— Я люблю его, мама. Он хочет до выборов. Он сказал, что женатому президенту больше доверия.
— Да, конечно… И куда вы поедете?
— К тебе, мама! К тебе и папе, знакомиться. А потом он поедет по своим делам, а с завтрашнего дня я буду всё время рядом с ним.
— Тамарик, мне страшно.
— Мне тоже, — засмеялась Тамар. — Самолет прилетает в 10 утра. Ждите. И папа должен быть дома. Я люблю вас всех. Мне пора, мама.
* * *
На другой день рано утром Мерилин и Рони были на «боевом посту». Понимая, что молодой политик по имени Роберт может появиться в любую минуту и времени на подготовку не будет, Рони предусмотрительно взял сравнительно небольшой аппарат с мощным телеобъективом. А Мерилин оставалась в неведении и была абсолютно уверена в политической и шпионской невинности очередной фотосессии. Её, правда, смутило место съемок, но она привыкла во всем полагаться на опыт и интуицию Рони. Место само по себе было спокойное и живописное, только непонятно, что она, красивая молодая женщина-фотомодель, здесь делает. А Рони увлеченно снимал ее на фоне предвыборных плакатов и портретов кандидатов, уделяя повышенное внимание Роберту и его основному конкуренту. Рони — тот знал, что от него требуется! Иногда ему казалось, что надо было бы объяснить Мерилин её шпионскую сверхзадачу, но над ним довлел строжайший приказ держать мулатку в полном неведении и самому решать поставленную задачу. Единственная помощь Рони состояла в том, что Центр мягко «посоветовал» Мерилин принять предложение фотографа и во всем идти ему навстречу.
Пико с раннего утра сидел в скверике на противоположной стороне улицы в густой тени огромного платана и любовался своей Миркой. Он сразу обманулся и поверил, что Рони — фанатик, который одинаково увлеченно, профессионально, с таким же азартом будет снимать детей и стариков, нищих и миллионеров, победителей и побежденных, смеющихся актеров и плачущих зрителей. Ближе к полудню Пико устал бездельничать и совсем уже собрался выйти из своего убежища и обнять Мирку. Он встал, потянулся, улыбнулся в предвкушении… и замер. К особняку напротив него подъехал большой черный мерседес и из него вышел стройный брюнет лет примерно сорока. «А это ведь Роберт,» — подумал актер и замер. Следом лихо подкатил небольшой спортивный автомобиль и Герман, широко улыбаясь, подошел в Роберту. Дон Педро подумал «не пора» и тихонечко отошел поглубже в тень. Дальше всё пошло точно по сценарию, причем Рони был уверен, что это его сценарий. Роберт, который действительно ничего не знал, вел себя просто и естетвенно. Герман, продолжая широко улыбаться, жестом показал Мерилин и фотографу, что он их видит и просит минуточку подождать. Рони понял и неторопливо пошел навстречу, на ходу меняя объектив фотоаппарата. Дон Педро смотрел и не понимал, какова роль Мерилин. Он не слышал, о чем говорили Роберт и Герман, и что говорил фотограф его Мирке. Только подумал: «Какая спокойная страна: кандидат в президенты приехал в свой избирательный штаб без охраны, прохожие идут по своим делам, приветливо улыбаясь и не оглядываясь. Ну наконец-то один оглянулся! Так ведь он смотрит не на Роберта, а на мою Мирку!»
Рони подошел поближе, поднял аппарат: «Можно?» Герман что-то тихо сказал Роберту, тот кивнул головой и тогда Герман сказал достаточно громко: «Только пожалуйста, не печатайте без нашего разрешения, сначала покажите, что получилось.» Рони сделал вид, что обиделся: «Само собой. Я же не папарацци.» Мужчины нашли удобное место, встали рядом, улыбнулись, посмотрели на отрицательно качающего головой фотографа, удивились. А Рони опустил фотоаппарат и сказал:
— Я не папарацци, я — фотохудожник. И вы не фотомодели, как Мерилин. Забудьте про меня на несколько минут. Общайтесь, беседуйте, двигайтесь. Познакомьтесь с Мерилин, не думайте о том, что она — самая красивая женщина на всём белом свете, — тут Рони сделал вид, что перестарался и виновато прижал руку к сердцу. — На самом деле Мерилин — умная, добрая, любящая женщина. Только любит она не меня и я люблю не её, а мою жену, которая в два раза старше и в два раза дороже — для меня. А Мерилин мне как дочь, потому что у нас с женой только мальчики. Пожалуйста, расслабьтесь, подарите мне 5 минут. Идите потихоньку в свой штаб, разговаривайте, размахивайте руками, улыбайтесь, если хотите. Не жадничайте, сделайте нам с Мерилин подарок, сфотографируйтесь с ней вдвоем, втроем, как сами захотите. Готовы? — Начали.
Рони отошел шагов на десять и стал кружить, приседать, крутить головой — полная иллюзия колдовства. Одного этого было достаточно, чтобы мужчины расслабились начали общаться с Мерилин. Все шло по плану. И Рони был уверен, что по его плану.
* * *
Вольф сидел в арендованном автомобиле на ближайшей парковке и с большим интересом смотрел «представление». Его помощники без особых трудностей подключились к системе наблюдения, так что он не только видел, но и слышал; но ничего не понимал. Что здесь делают Рони и Мерилин? Случайная фотосессия в этой стране, на этой улице, рядом со штабом Роберта, лидирующего в президентской гонке? Странно, пожалуй слишом далеко от интересов глянцевого журнала. Ну, допустим, что Рони всё надоело и он захотел немножко экзотики. Но какая же это экзотика: спокойная страна, предсказуемые результаты выборов, никаких «народных» волнений. И никак не связано с «нашими» интересами. Тогда зачем два «наших» шпиона крутятся вокруг этого штаба и так явно ищут выход на Роберта? И кто такой Герман? Он очень артистичен и явно на короткой ноге с Робертом. И зачем здесь именно красавица Мерилин, а не другая, более опытная разведчица? Как можно использовать эту редкостную красоту? Я чего-то очень важного не знаю. Может быть, мы все, привлеченные к участию в этой странной операции, ничего не знаем, ничего не понимаем. Очень похоже, что кто-то на самом верху властной пирамиды хочет использовать нас, оставаясь в тени и просто дергая за ниточки. Противно и непрофессионально чувствовать себя марионеткой и бояться, что ниточки находятся в грязных руках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
