имели значения. И она привычно отстранилась, представив, что разговаривает с подопечным.
— И привлекли… Из-за вас завязалась бойня. Не помню, чтобы хоть одну женщину на Базаре продавали с таким жаром. И страстью. Ваш огонь привлек меня. Но еще больше стало интересно, от чего же жрица Киориса вдруг решила рискнуть всем, показав свои таланты…
Действительно, опытен. И умен. Сколько ему? Лет сорок. В волосах можно заметить первые седые нити, но лишь под определенным углом. Уважаемый возраст на Этре. Юношеский пыл уже позади, а старческая немощность еще не настигла.
— Я думал, сопоставлял факты. Особенно меня заинтересовала землянка, которую вы так яростно оберегали. Тащили за собой. Смелость многого стоит. Особенно у женщины. А уж верность… Бесценное качество.
— Зная киорийцев, вы должны понимать, что никто из нас не оставит в беде беззащитного. Точно также я защищала бы и любую другую сестру, окажись она там.
— Да, но не ради каждой вы рискнули бы разжечь конфликт. Только ради нее… А уж когда военный линкор вошел в атмосферу… Признаться, так меня еще не удивляли. И не унижали. Это было пощечиной. И настоящим ударом по самолюбию. Но я в достаточной мере обладаю смирением, чтобы понимать уроки судьбы.
О смирении уважаемый аль Нахла даже не слышал. А вот мстительности и жестокости ему не занимать. Зато теперь ясно, почему он отдал приказ уничтожить лайнер экспедиции. Месть. Мелочная и жестокая. За унижение, которое осталось лишь в его памяти. Вряд ли свидетели выжили.
— Мне жаль, что вы восприняли тот досадный инцидент на свой счет. Никто не хотел нанести обиду лично вам. Киорийцы лишь забирали своих.
— Да, и я надеюсь, что история повторится. Приятно будет увидеть линкор принца Киориса, прибывшего за своей женщиной.
А вот теперь сердце ударило с перебоем. Но Филис справилась. Очень медленно вдохнула, стараясь усмирить сердцебиение, и выдохнула. Он знает. Знает, и хочет подтверждения. Догадался? Или… Сердце забилось гулко и тяжело. Корабль могли захватить. Байон. Креон. Саша. Если они в плену…
— На Киорисе нет понятия принадлежности женщины кому-то кроме самой себя, — голос прозвучал все также ровно.
— Но именно вы заставляете сердца мужчин биться чаше. В прямом смысле.
— И несем ответственность за то, что эти сердца бьются в ритме, созвучном гармонии мира. Никто не принуждает к любви. Не похищает. Не ломает. А если причиняет боль, стремится помочь.
— Все слишком сложно. Разве не проще во всем полагаться на мужа? На того, кто должен заботиться и защищать? Кто изначально является сильнее и мудрее?
— Мудрость не происходит от одного лишь разума. Без чувственного опыта знания — лишь набор констант и условий. Вам ли не знать? Ведь мужчины на Этре не от рождения получают титулы…
— Да, пожалуй, вам сложнее довериться тому, кто изначально неполноценен. И разве в таком случае не проще искать мужчин в других местах?
Филис улыбнулась снисходительному тону и псевдо-пониманию.
— Мы не считаем развитие мужчин неполноценностью. Это путь, предназначенный им природой и особенностями Киориса. Мы не ищем подходящее или экзотичное на стороне, а берем на себя ответственность за то, что происходит у нас дома.
Ответ ему не понравился. Настолько, что глаза сузились, и в глубине их зародился гнев. Но мужчина справился с ним.
— Вы спрашивали, к чему все это… — он обвел взглядом каюту. — Я хочу получить в вашем лице друга. Приятную собеседницу. Союзницу, при необходимости. И хочу, чтобы вы поняли: вы не вернетесь на Киорис. Ни при каких обстоятельствах. Я не собираюсь делиться тем, что принадлежит мне.
— И как же вы представляете себе друга и союзника, чью свободу вы ограничиваете?
Данияр усмехнулся.
— На Этре мы с рождения знаем, что наша судьба зависит наполовину от нас и наполовину от того, что говорят звезды. Мы не свободны. И легче миримся с ограничениями, которые кажутся вам дикими. Для нас дикость — ваша свобода. И вера в то, что она необходима.
— Поэтому Этра и Киорис никогда не придут к миру…
— В любой войне можно поставить точку.
— И вы уверены, что поставите ее именно вы.
Он смерил ее тяжелым взглядом, который Филис выдержала. А еще поняла, что ее собеседник амбициозен до крайности. И желания его простираются далеко за пределы текущей миссии. Он смотрит в будущее и видит себя следующим эмиром. И готов жертвовать ради этой цели. Всем.
— На все воля небес… Я не могу прозревать будущее, но когда оно наступит, буду готов к любому исходу. А вы можете подумать о своем и выбрать: оказаться рядом со мной или по другую сторону.
— И что же стало с обитательницей этой каюты?
— Она была огорчена тем, что ее придется оставить. А еще устала от путешествия. Оно показалось ей утомительным. И скучным. А я не люблю женские капризы.
Вполне исчерпывающий ответ. И угроза в нем звучит достаточно ясно.
— Я привыкла обходиться малым и не стану доставлять хлопот. Чего не скажешь о моих спутниках… Боюсь, они не столь неприхотливы…
— Пока ваши спутники не доставляют мне проблем. Надеюсь, так будет и впредь. А также надеюсь на ваше благоразумие и содействие в случае, если придется донести до них некоторые преимущества сотрудничества. Вы понимаете, что пребывание здесь может быть разным. Как и длительность. Война может продолжаться долго, а условия выдачи военнопленных обсуждаться еще дольше.
— Каждый делает свой выбор. Я могу лишь посоветовать, но не принимать решение за моих спутников.
— В таком случае, в ваших интересах советовать им настойчивее. Если конечно, вы дорожите их жизнями.
Этросс встал, глядя на нее сверху вниз. Филис окинула его взглядом, не собираясь подниматься. Нельзя играть по его правилам. Иначе он быстро потеряет интерес. Нужно соблюдать баланс между уступками и независимостью. И сейчас ей приходилось вслепую прощупывать границы. Пока удавалось…
— Хорошего вам дня, госпожа.
— И вам, великий… — пробормотала она, провожая мужчину взглядом.
Она не знала, кто именно оказался в плену, и насколько все плохо. Чтобы вытащить информацию из шейха, ей придется быть вдвойне осторожной и контролировать каждый
