Соблазняю семинариста, не иначе.
Савва тихо смеется. В тишине кухни мы спешно раздеваем друг друга, снедаемые страстью. У меня слегка кружится голова от предвкушения. Мне мало его жадных поцелуев и собственнических прикосновений.
Я остаюсь полностью обнаженной. Одежда валяется повсюду. Я забыла про скромность. Савва по пояс обнажен. Брюки и боксеры приспущены.
-Ты - сверху, - хрипит он, прикусывая меня за шею.
-Презерватив... - шепчу я, не до конца растеряв здравый смысл.
-Давай без него?
-Нет, - -здесь где-то была моя сумка. Там есть.
Когда мы переехали в квартиру, то я ждала нашей близости. Однако рекомендации врачей и всё прочее...
Савва с удивлением смотрит, как я голышом дефилирую по кухне, достаю квадратик из фольги и возвращаюсь к нему.
-Готовилась? - спрашивает, прикрывая глаза, когда я раскатываю латекс по его напряженному органу.
У меня от вожделения даже пальцы подрагивают. Правда, Морозову тоже не легче - грудная клетка ходит ходуном, на лбу выступили мелкие капельки пота. Член просто каменный и пульсирует от нетерпения.
Приподнимаюсь и опускаюсь на него, ловлю взгляд Саввы. Зрачок почти полностью затопил радужку.
-Алька! Моя... - слышу такие сладкие слова. Шепотом. Так что приходится напрягать слух, чтобы разобрать, что же он там шепчет.
Я двигаюсь медленно, вбираю его по миллиметру, смакуя ощущения, впитываю как иссушенная жарой земля дождевую воду. Так остро его чувствую...
У меня ведь давно не было мужчины. Я не смогла никого к себе подпустить. Да и когда мне было. Беременность, роды, уход за маленьким ребенком. И, наверное, если быть честной, ни у кого другого не было ни малейшего шанса.
Так что теперь каждая миллисекунда нашей близости - праздник для меня. Пиршество. Поэтому и не тороплюсь. Смакую. Мне и больно, и сладко. И несмотря на наполненность им, хочется его всего вобрать в себя, стать единым целым.
Жажда становится сильнее. Ей уже мало нашей неторопливости. Да и Савве мало. Он начинает руководить моими движениями.
Быстрее. Мощнее. До криков, которые мы глушим, впиваясь друг в друга губами. Без остатка. На первобытном уровне. Он - для меня всё. И надеюсь, это взаимно.
Потому что без этого можно жить. И я смогу. Но лишь бледной тенью себя самой. Без этих головокружительных ощущений.
Приходим к финишу вместе. Потные, разгоряченные, запыхавшиеся. Обессиленные.
Но такие счастливые. Что страшно. Вдруг опять что-то случится, и жизнь отнимет у нас это ощущение.
Вот Савва прикасается ко мне своими губами с нежностью. Я с неохотой отстраняюсь. Меня царапает раскаяние. У него нога больная. А я тут со своим сексом. Как оголодавшая.
-Не болит? - спрашиваю, кивая на ногу.
-Аль! Я не из стекла. Не рассыплюсь.
Собираю свою одежду, часть успеваю натянуть, как из радионяни раздается плач.
-Родительские будни, - говорит Морозов.
-Сейчас мы придем, - отвечаю ему и робко улыбаюсь.
-Я люблю тебя, - несется мне в спину.
Разворачиваюсь. Не могу промолчать.
-Я люблю тебя сильнее, - Савва не спорит. Признает мое превосходство хотя бы в этом.
Дочка заходится плачем всё сильнее. Обычно я стараюсь находиться рядом с ней. Вбегаю в комнату. Кристинка обиженно куксится. Даже на руки идет не сразу. Переодеваю ее.
-Кушать хочешь? - спрашиваю ласково свою недовольную малышку.
Дует губы и отворачивается. Иду с ней на кухню. Пока я возилась, Савва сделал себе кофе и потягивает его из чашки с весьма довольным видом.
Улыбаюсь.
Кристина же решает продолжить бунтовать. Отпихивает меня и протягивает ручки к отцу, а потом громко и четко выдает:
-Па-па!
Мы с Саввой замираем. Может почудилось?
Но нет. Дочка повторяет:
-Па-па!
-Дай ее мне, - просит Савва.
Отодвигает чашку с кофе подальше. Принимает у меня дочь, которую я передаю ему, стараясь сдержать слезы.
Она его папой назвала! Нет, мне тоже выпадает её "ма", но как-то между делом.
Савва прижимает к себе дочку, целует ее в макушку.
-Девчонки мои любимые, - с этими словами ловит меня за ладонь и сжимает мои пальцы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я , уже не сдерживая слез, плачу.
Именно этого я всегда и хотела в своем унылом и беспросветном одиночестве. Семью, близких людей и взаимную любовь.
Глава 44
Глава 44
Аля
Фрида Яковлевна с безукоризненно прямой спиной сидит на нашей с Саввой кухне и пьет кофе из маленькой чашечки, держа ее за ручку двумя пальцами. Это получается у нее так естественно и изящно, что я ей любуюсь. Она просто образец для подражания.
-Аля, ты просто молодец! - слышу от нее в свой адрес похвалу. И это приятно, оказывается, - Как тебе удалось уговорить этого твердолобого? Я ему тоже твердила, что нужно ехать в Германию и лечиться.
-Я... - запинаюсь и не знаю, стоит ли продолжать.
Мать Саввы ко мне нормально относится, но какова будет ее реакция на новость о том, что мы с Морозовым хотим пожениться? И я ли должна сообщать ей это известие?
Потом решаю не юлить. В конце концов, Морозов - уже взрослый, и его поздно воспитывать.
-Я пообещала ему, что как только решение о разводе вступит в законную силу и ему выдадут свидетельство, мы с ним подадим в ЗАГС заявление.
Фрида Яковлевна подвисает, ставит чашку с кофе на блюдце. Внимательно слежу за ней и пытаюсь понять, что она чувствует.
-Вы не слишком торопитесь? - раздается её вопрос.
И он смывает мою выдержку.
-Я не подхожу вашему сыну? Вы против того, чтобы он на мне женился? - как бы я не настраивала себя на то, что она может относиться к нашей будущей женитьбе, как ей заблагорассудится, но слышать, что я по-прежнему недостойна, мне неприятно.
Фрида Яковлевна встает и подходит ко мне. Кладет руку на плечо.
-Аля, я зареклась лезть в личную жизнь своего сына после всего, что случилось. И мой вопрос не потому, что я считаю, что ты ему не подходишь. Нет. Я просто хочу, чтобы вы приняли решение о браке не чтобы кому-то что-то доказать, в том числе и друг другу, а чтобы прожить вместе всю жизнь, оберегая и поддерживая один другого. Отец Саввы был именно таким. И после его смерти я не встретила мужчину, который смог бы ко мне относиться хоть вполовину также, как относился он.
Она поглаживает мое плечо ладонью.
-В себе я уверена. Мое стремление быть с Саввой родилось давно. Столько, сколько я его знаю. А за Савву я вам отвечать не буду. Вам лучше поговорить об этом с ним.
Ну кухню заходит Морозов. Оглядывает меня и мать.
-Что делите, дорогие дамы?
-Мы обсуждаем вашу предстоящую женитьбу, - отвечает Фрида Яковлевна.
-А что не так, мам? - голос Саввы тут же становится холодным.
-Просто ты только развелся... - как-то неуверенно говорит она.
-Мне вообще не стоило жениться. Оказалось, договорной брак - та еще фигня. И подходящая девушка из хорошей семьи - тоже фишка так себе.
Он подходит к нам, демонстративно меня обнимает.
-Как только я получу свидетельство о расторжении брака с Деборой, мы с Алей подадим заявление в ЗАГС и сыграем свадьбу, - вот, когда он так веско говорит, я ему сразу верю.
-Скромную, - вклиниваюсь я в их разговор.
Я уже поняла, что Фрида Яковлевна - очень сильный по характеру человек и мало какому мужчине уступает, но я не хочу никаких разборок.
Как и пышной церемонии. Я не хочу пускать в свой мир лишних людей. Не хочу, чтобы нас с Саввой обсуждали. Не хочу ничего и никому доказывать. Я хочу просто быть счастливой. Каждый день.
-Ладно, ладно. Делайте, что хотите, - Фрида Яковлевна демонстративно поднимает руки вверх в знак того, что сдается, - А то вы меня сейчас во враги запишите.
И сразу же переключается на другую тему:
-Лучше скажите, вы завтра летите?
-Да, - отвечает Савва.
-Тину со мной оставляйте. Вы же на два-три дня? Зачем ребенка будете мучить? Грудью ты её уже не кормишь, ко мне она привыкла. И мне она в радость. Всегда дочку хотела. А родился ты, - шутливо косится на сына.
