тумбочка, прикроватный столик, наш компьютер… А диван, на котором мы спали был накрыт синим пледом. Такого у нас никогда не было. Но самое интересное, что плед был весь усеян снежинками. Я прикоснулась к ним и потекла вода!
— Странный подарок! — воскликнул Вилли, — я не хочу спать на мокром, даже если это вода от снежинок!
Я провела ладонью по пледу, он был абсолютно сухим. Снежинки таяли только, когда мы брали их в руки.
— О каких тройняшках говорил Кэрн? — спросила я мужа.
Но он махнул рукой, поднял меня на руки и закружил. В тот вечер мы забыли обо всем. Наши скитания, волнения и страхи, — все разлетелось, как будто их и не существовало. Мы были дома, в объятиях друг друга. Что может быть лучше? Я чувствовала легкость, радость, силу. Мы танцевали, целовались, бросали друг в друга снежинки, и счастливее нас не было людей на Нилии.
Ближе к рассвету, Вилли снял гитару со стены и запел волшебным бархатным голосом. Я таяла от каждого звука. Его игра казалась мне божественной, гитара звучала то, как трели соловья, то как капли воды, то как целый оркестр. Я влюбилась в мужа заново.
Весь следующий день мы проспали, а когда начали медленно просыпаться кто-то постучал к нам в дверь. За окном опять светили звезды. Я потянулась, накинула на себя халат и пошла открывать.
На пороге стояли Лутте и Кэрн. Лутте прочитал нам свой очередной шедевр.
— Угощайтесь друзья,
Без еды жить нельзя!
Чтоб не таять, как снег,
Надо есть целый век!
Он поставил передо мной огромную сумку с фруктами.
Я пригласила их войти, Вилли к этому времени застелил кровать синим пледом, и как ни странно на нем опять появились снежинки.
Мы уселись за небольшим столиком. Я достала из шкафа хрустальную салатницу, выложила фрукты и в нее и уже хотела пойти на кухню их мыть, но Кэрн остановил меня:
— Алла, все идеально чистое, эти фрукты с вашего огорода.
— А разве у нас есть свой огород? — изумился Вилли.
— Около каждого домика теперь растут деревья, — ответил Кэрн.
Глава 75
Я принесла из кухни красивую скатерть и растелила ее на столе. Вещи так и ждали нас, и я с восторгом наслаждалась встречей с каждой из них.
Кэрн с Лутте уже хотели достать фрукты, но в дверь опять постучали. Я встала, чтобы открыть дверь, но Кэрн остановил меня:
— Это моя мама, Назида, пришла меня поругать, — с лёгкой усмешкой сказал он.
Президент взглянул на дверь, и она распахнулась сама.
Я обомлела от увиденного. Перед нами стояла молодая красавица в ярко-красном коротком платье. Рыжие волосы волнами спадали с ее плеч. А в глазах извергался вулкан! Она смотрела на Кэрна словно волчица, готовая разорвать жертву в клочья.
Лутте, увидев ее, сразу плюхнулся на колени:
— Пред вашей красотой, царица,
Пиит не в силах устоять,
Моя прекраснейшая львица,
Я все готов за вас отдать.
Мой кров, великие идеи,
Все брошу я к твоим ногам,
Лишь за улыбку милой феи,
Врагам я Кернию продам!
— Мне кажется, насчёт врагов и Кернии, ты погорячился, — воскликнул Кэрн.
Но Назиде сейчас было не до "высокой поэзии". Она резко отшвырнула Лутте ногой, схватила Кэрна за плечи и заголосила так, что потолок нашего любимого домика затрясся от ужаса.
— Ты уже не в детском саду и не в школе, чтобы твою мать вызывали на ковер!
— Мама, не надо так нервничать, — постарался успокоить ее Кэрн.
Лутте так и остался стоять на коленях, ничуть не расстроившись. Его глаза жадно следили за фурией в красном платье.
— Мне позвонил Гин, главный журналист нашей страны, и сказал, что мой сын превратил его чудовище.
— Для этого его и превращать ни в кого не нужно было, — робко добавил Лутте.
Кэрн обнял маму и засмеялся:
— Я ничего особенного с ним не сделал, разгладил несколько морщин, вернул его волосам естественный цвет, и вылечил ему спину и ногу.
— То есть поступил с ним, как со мной и с папой?
Кэрн кивнул.
— Он сказал, что ты под страхом смертной казни требуешь от журналистов молчать о том, что ты делаешь из керинчан чудовищ!
Тут уже мы расхохотались все вчетвером. Кэрн отсмеявшись усадил маму за наш стол.
— Какой я страшный злодей, оказывается.
Назида посмотрела на меня и на Вилли:
— Прекратите смеяться, предатели родины!
Холод прошел по моему телу, и нам с Вилли резко стало не до смеха. Лутте положил голову на пол и театрально зарыдал.
— Я не продам родину, Назидочка! Это просто преувеличение во имя моей любви к тебе. Хотя я даже не знаю, что у нас тут продавать. Только мои великие открытия, больше ничего нет.
Лутте поднялся с колен, встал посреди комнаты и торжественно произнес:
— Гений Лутте пред тобою, со склоненной головою..
После своей эмоциональной речи он подошёл к Назиде и опустил голову.
Но Назида не обратила на него внимания. Он впилась взглядом в Кэрна:
— Что за клятву тебе дали керинчане?
— Мама, они не давали мне клятв. Я просто попросил их не сообщать всем керинчанам, что я могу лечить людей, — пролепетал Кэрн.
Назида вскочила с места и заорала:
— Почему они должны молчать?!
Под ее жестким взглядом Кэрн весь сжался. Я впервые видела его таким. Он был бледным, испуганный, как маленький мальчик, которого вызвали к директору.
— Я боюсь, что не справлюсь со всеми керинчанами, — прошептал Кэрн.
Назида стукнула кулаком по столу:
— Никогда не думала, что мой сын трус и лентяй!
Кэрн молчал.
Мне стало его жаль. Зачем она требует от него невозможного?
— Тебе никогда не приходило в голову, что управлять страной — это большая ответственность?
Президент растерянно смотрел то на Назиду, то на нас.
— Вызывай Гина! — приказала Назида.
— Зачем он нам, моя богиня? — весело пропел Лутте, словно вообще ничего не происходило.
Наконец Назида обратила к нему свой взор:
— Кэрн прямо сейчас сделает важное заявление для всех керинчан!
— Какое, моя красавица? — спросил ее Лутте, встал за ее спиной и погладил по рыжим кудрям. Она развернулась к нему и стукнула его по руке с такой силой, что он со скоростью света отлетел в другой конец комнаты.
— Неприступная богиня! — восхищенно прошептал Лутте.
Назида строго посмотрела на сына:
— Как ты смеешь думать только о кучке своих приближенных? А как же остальные керинчане? Тебе что наплевать на людей? — взорвалась она, — если ты сейчас же не поборишь свою лень, ты мне не
