водой. Я успешно шел по тоннелю, лишь изредка корректируя свой курс.
Тоннель был узкий. «Геймеры» разрезали стенку по минимуму – ровно настолько, чтобы мы могли протиснуться. Хорошая стратегия – чем меньше мы потревожим реголит, тем лучше. К счастью, в своих расчетах они учли размеры квинланцев с рюкзаками. Квинланцы не носили одежду, если не считать церемониальных украшений, но самым распространенным модным аксессуаром были рюкзаки с кучей карманов и – учитывая любимый метод перемещения квинланцев – герметичные и водонепроницаемые. Создавая рюкзаки для себя, мы старались сделать их как можно более невзрачными и потрепанными, чтобы мы не были похожи на компанию, которая только что вышла из магазина спорттоваров.
У каждого из нас был стандартный набор, состоявший из самых распространенных квинланских вещей – сушеные закуски, предметы первой помощи, расческа и пилка для когтей. Но самый важный предмет – и тот, которым мы действительно собирались пользоваться – были квинланские деньги; их мы взяли с запасом. По местным меркам, все очень банально.
– Все зашли, – сообщил Гэндальф. – Удачи.
Мы собирались постоянно общаться с помощью УППСов, однако с этого момента возможность физического вмешательства исключалась. Мы действительно могли надеяться только на самих себя. Если один из нас «умрет», он покинет команду – по крайней мере до тех пор, пока не догонит нас на запасном «мэнни».
Уилл мог заменить одного из нас, если кто-то не сможет управлять своим «мэнни». По этой причине ему придется следить за продвижением отряда, чтобы быть в курсе событий, однако на просмотр журналов он потратит несколько секунд в день, не больше.
Я вышел из тоннеля и ухватился за удобно расположенный трос, который «геймеры» закрепили рядом с освещением. Продвинувшись чуть вперед, чтобы освободить место для остальных, я посмотрел наверх – и замер. «Небесная река» состояла из неподвижной внешней оболочки, сделанной из реголита, с вплетенными в него строительными элементами и чего-то вроде трехмерной сетки из углеволокна, а также вращающейся внутренней оболочки, состоявшей из металла и керамики. Этот металл и керамика образовывали некий метаматериал, усиленный той же самой карбоновой сеткой. Раньше я не замечал – а может, просто не обратил внимания – что расстояние между двумя оболочками составляло всего метров десять, не больше. Поскольку радиус структуры равнялся пятидесяти шести милям, кривизна любой из оболочек не была заметна ни с одной из точек наблюдения. Но я мог сориентироваться, потому что внутренняя оболочка вращалась.
Со скоростью более полумили в секунду.
Сейчас я стоял в десяти метрах от поверхности, которая двигалась со скоростью тысяча девятьсот пятьдесят миль в час. Я пытался убедить себя в том, что это иллюзия, но уговоры не помогали. И неважно, насколько гладкая эта поверхность: коснуться ее – все равно что прислониться к огромному точильному кругу. Помимо всего прочего, моего «мэнни» раскрутит так, что у него оторвутся конечности. На этом экспедиция для меня закончится, даже не начавшись.
Я оторвал взгляд от внутренней оболочки и сказал остальным:
– Из тоннеля выходите очень-очень осторожно. Я не шучу.
Через минуту мы собрались на внутренней поверхности внешней оболочки, держась за трос. Каждый потратил несколько целых секунд, глядя на открывшееся перед нами зрелище. Я никого не торопил; нужно было, чтобы суть происходящего дошла до каждого.
– Иду дальше.
Подкрепляя слова делами, я начал двигаться по поверхности, тщательно следя за тем, чтобы мои руки держались за трос, а ноги стояли на поверхности. Я точно знал, что не могу слышать шум, который издает вращающаяся оболочка, и не могу чувствовать ее вибрации. Если бы они были настолько сильные, чтобы передаваться через опоры, вся эта штука уже порвалась бы на части. И все-таки мой разум заполнял тишину басовитым гулом.
Мы не могли прокопать тоннель рядом с отсеком для буджумов, – ведь в противном случае кто-то неизбежно бы нас заметил. Кроме того, после «раскопок» нам приходилось очень тщательно убирать следы своей работы. В «экосистему» «Небесной реки» входили «собиратели», которые патрулировали пространство между оболочками, разыскивая обломки и прочий мусор. Поэтому нам пришлось проделать долгий путь от тоннеля до лифта. Большая часть механизма была погружена во внешнюю оболочку – внутренняя оболочка по-прежнему оставалась в десяти метрах от нас; система рельсов, находившаяся впереди, ускорит контейнер, чтобы он соединился с внутренней оболочкой на входе, или затормозит его, чтобы он пристыковался к внешней оболочке на выходе.
Мы занимались изучением мегаструктуры уже несколько месяцев, и все это время «геймеры» продолжали анализировать электрическую схему, которая управляет системой рельсов. Они обнаружили объекты, которые можно обойти, и переконструировали детали, которые можно заменить нашими. К сожалению, в итоге мы не могли быть уверены в том, что активирование лифтов не включит где-то сигнализацию. Поэтому нам все равно пришлось ехать к внутренней оболочке по одному, в маленьком беспилотнике-«шахтере».
«Геймеры» пригнали пару беспилотников, чтобы они забурились в реголит и добрались до рельсового пути. Теперь они же будут перевозить членов экспедиции. Как я уже упоминал, потеря двух «мэнни» станет для нас провалом.
Все еще держась за трос, мы пошли по траншее. Заканчивалась она сложной конструкцией из структурных балок и чем-то вроде магнитных направляющих, расположенных вдоль рельсов. На изучение мегаструктуры мы потратили столько времени и так часто устраивали «мозговые штурмы», что теперь знали о ней не меньше, чем о наших собственных кораблях.
– Народ, вот еще одна тонкость, – сказал Гэндальф. – Проходить придется по одному. Вероятность того, что лифты включатся, крайне мала, но если это произойдет, то мы почти наверняка кого-нибудь потеряем. Даже если бешено мчащийся лифт не задавит вас, его направляющие, скорее всего, выведут беспилотник из строя. Так что сожмем ласты на удачу.
– Ха-ха, – ответила Бриджит. – Это не ласты.
Ну да, конечно, любой биолог возмутился бы, услышав такое.
Мы продолжили двигаться в том же порядке, что и раньше, поэтому в механизме я оказался первым. Ничего особенного: залезай, подожди, пока закроется люк, не дай клаустрофобии одолеть себя (шкафчик по сравнению с этим показался бы огромным залом), дождись, когда беспилотник долетит до терминала лифта. Смыть, повторить.
Полет привел меня в ужас, потому что я чувствовал себя, как мешок с картошкой. Если что-то пойдет не по плану, я превращусь в кучу металлических опилок, даже не успев что-то сообразить. Беспилотнику нужно лететь по тщательно просчитанной полукруглой траектории с радиусом в пятьдесят шесть миль, не отклоняясь от нее более чем на полметра, и одновременно ускоряться с нуля до тысячи девятисот пятидесяти миль в час. Как два пальца.
Прошло минуты две, и вдруг раздался
