судьи. Если нет, держитесь в районе пристани, где гостиницы и харчевни. И ведите себя смирно, а не то свалите отсюда раньше, чем планировали.
Бросив еще один взгляд на нас, он снова кивнул и вразвалочку двинулся прочь.
– Вы оружие заметили? – спросила Бриджит.
Мы согласно замычали.
– Не могу сказать, какой именно это меч, – сказал я, – но, судя по ножнам, он определенно короткий.
– Значит, обработкой металла они все-таки занимаются. А это значит, что у них есть металл. Ну, то есть если не считать денег.
Гарфилд недоуменно наклонил голову набок.
– Похоже, тебе надо было более внимательно читать отчеты. Поэтому это тебя удивляет?
– А где они добывают металл? – спросил я, сурово глядя на него. – Это же как мир-кольцо, да? Никаких минералов, никаких нефтяных месторождений. Если они не разбирают на части саму структуру, то могут только перерабатывать то, что у них уже есть. А металла в структуре наверняка очень мало, даже если они настолько тупы, чтобы разрушать сам топополис.
– А это значит, что металл стоит очень дорого.
– Возможно, администрация мегаструктуры поставляет ограниченные количества металла, – сказал Билл. – Возможно, сбрасывает самородки в истоки рек, например. Хотя это привело бы к созданию загрязняющих среду предприятий, которые занимались бы добычей и переработкой металлов.
Бриджит кивнула.
– В любом случае если кто-то потратил столько металла на меч, значит, меч очень-очень ему нужен – как символ, угроза или оружие.
Разговаривая так, мы шли по деревне, разыскивая мотель или его местный эквивалент. Вдруг из какого-то заведения – вероятно, бара – вылетело четверо квинланцев. Они катались по земле, словно разъяренные кошки, они лягались, кусались и царапались. И еще они ругались – изобретательно и энергично. Квинланский язык прекрасно подходил для сквернословия; в нем, в частности, была особая форма существительного, указывавшая на то, что с объектом совершается какое-либо действие.
Один квинланец вылетел из общей массы – скорее всего, случайно – и вскочил на ноги. Яростно оскалившись, он огляделся и заметил Бриджит, которой не повезло оказаться в пределах досягаемости. Он зарычал и занес руку для удара.
Не говоря ни слова, Бриджит дала ему по морде. Разочарованно вскрикнув, он упал на спину, а остальные квинланцы замерли.
– Кто еще хочет? – спросила Бриджит, показывая зубы.
Клубок квинланцев расплелся, и трое бойцов подняли на ноги четвертого, который все еще держался за нос.
– Что это было? – спросил один из них.
– Моя визитная карточка, – ответила Бриджит. – У меня их на всех хватит.
Она помедлила, но, видя, что ответа не последует, пошла прочь, не дожидаясь нас.
Мы последовали за ней, и, проходя мимо одного из драчунов, я посмотрел на него и пожал плечами.
– Друг, когда начнется брачный сезон, выбирай осторожно, – пробурчал он.
Я точно не знал, как на это реагировать, поэтому промолчал.
Гарфилд, тем временем, зашел в заведение, над дверью которого было вырезано изображение кровати. Когда я его догнал, он уже что-то оживленно обсуждал с каким-то квинланцем – вероятно, владельцем гостиницы.
Через несколько минут Гарфилд присоединился к нам.
– Нам повезло: в этом заведении есть отдельные комнаты, в которых можно разместить всю нашу группу. Наш хозяин сказал, что они пользуются огромным спросом, и поэтому он затребовал чудовищно высокую плату за ночь. Правда, мне удалось сбить цену, и теперь она лишь скандально высокая. – Он показал нам ключ. – Ключ всего один, так что хранителем ключа буду я.
Билл усмехнулся, а Бриджит, как обычно, закатила глаза. Я невольно задумался о том, как ей живется с Говардом, ведь даже по сравнению с другими клонами Боба у него была крайне острая форма цитатофилии. Надеюсь, глаза она закатывает для проформы. С другой стороны, отсылки она все-таки понимает.
* * *
Комната была «уютной» – в том смысле, в каком обычно понимают этот эвфемизм. То есть она была меньше чулана. Она состояла из двери в одной стене, окна в другой и пары двухъярусных кроватей, по одной у каждой стены – между дверью и окном. К тому же кровати не были особенно большими: высокий квинланец вытянуться на одной из них не смог бы. К счастью, мы выбрали для себя средние размеры «мэнни», так что проблем с этим не возникло.
В проходе между кроватями двое квинланцев не разошлись бы, но, с другой стороны, собраний мы тут проводить не будем. Удобства были одни на весь этаж, и назвать их роскошными у меня язык не поворачивался. К счастью, квинланцы, похоже, уже изобрели туалеты со сливными бачками, так что подстраивать уровень нашего обоняния нам не пришлось. К несчастью, у квинланцев не было концепции «мытья», которая отличалась бы от «купания», поэтому повсюду ощущался, скажем так, характерный для всего вида «букет». По многочисленным просьбам Уилл загрузил обновление, которое заглушало данный запах в нашем сознании.
Короткий путь до нашей комнаты оказался и интересным и познавательным одновременно. Хозяин гостиницы, похоже, стремился привлечь именно отпускников: все комнаты, которые мы видели, были похожи на нашу, и в большинстве из них поселились компании из четырех квинланцев. Я высказал вслух мысль о том, что «четыре», возможно, является каким-то магическим числом для квинланских семей. «Нет», – сказала Бриджит и прочитала мне целую лекцию.
– У квинланцев есть сложная система, которую я бы охарактеризовала как «сетевая эндогамия». Они принадлежат к брачной группе, состоящей из нескольких самцов и самок, но каждый может принадлежать к нескольким группам. При этом твой статус и твои финансовые обязательства зависят от того, частью какой группы ты являешься.
– Так что за история с четверками?
– Возможно, это культурная норма, а может, они формируются инстинктивно. – Бриджит пожала плечами. – Может, четверка – это просто минимальное число квинланцев, необходимое для воспитания потомства.
Я удивленно посмотрел на нее.
– Какое-то странное требование. Почему нужно именно столько?
Бриджит скорчила гримасу.
– Дети квинланцев растут в яслях приблизительно до пяти лет, потому что только в этом возрасте они становятся разумными.
– Дети людей – тоже, – сказал я.
– Многие бы с тобой согласились, но это, конечно, неправда, – рассмеялась Бриджит. – Не забывай, что уже на первом году жизни дети людей пытаются говорить. Проблему с размером мозга люди решили так: их дети рождаются физически недоразвитыми – разумными, но беспомощными – и поначалу сильно нуждаются в родительской заботе. Квинланцы нашли другое решение: поначалу их дети похожи на животных, почти сразу могут двигаться, а их мозги созревают позже. К тому моменту, когда молодые квинланцы начинают думать и разговаривать, они уже способны о себе позаботиться.
– Ого. Это может стать источником проблем.
– Да, Билл, ты почти наверняка
