Вообще удивительно, что молодежь интересуется карельской историей!
— Возможно, вы знаете Лену лучше, чем я, — сказала Смолина, и ощутила, насколько нелегко дались ей эти слова. — Как думаете, где она может быть?
Хельви проницательно взглянула на Анну, и та почувствовала, словно погружается в тягучий омут.
— У вас необычные глаза, — сказала хранительница. — Цвет перетекает по зрачкам, словно вода… Вода дает жизнь, но в то же время она способна прорвать плотину и уничтожить целый город. В вашем характере такая же напористость и целеустремленность. Человек с зелеными глазами таит в себе загадочные омуты, в которых может сам же и утонуть.
Взгляд Хельви проникал сквозь завесу внутреннего тумана, и Смолина вдруг ощутила, как луч внимания хранительницы коснулся чего-то сокровенного.
— Маленькая Айно любила гулять по лесам, но заблудилась в своем внутреннем лесу, — завороженно произнесла Хельви. — И никак не может найти выход.
Комната вдруг стала маленькой и тесной, а где-то внутри Анна услышала шелест дождя по мокрым листьям. Смолина с трудом стряхнула наваждение и сунула руку в карман.
— Вот мой телефон, — Анна протянула бумажку с номером. — Если Лена появится — позвоните мне, пожалуйста.
Хельви взяла листок и посмотрела на Смолину.
— Она не придет. Ты можешь найти ее, Айно, но для этого тебе надо найти себя.
Анна поспешила к выходу. Комната все еще давила на нее, к тому же на сегодня с нее явно хватит безумцев.
— Rebointulet!
Анна замерла на пороге и обернулась. Хельви стояла посреди музея, воздев руки кверху.
— Что вы сказали?
— Rebointulet! — завороженно повторила хранительница. — Это карельское название Северного сияния. Истинное название. Сегодня оно случится и приведет тебя к Элли.
— Что это значит? — просила Анна. — Объясните!
Хельви покачала головой.
— Только ты знаешь ответ. Что пришло, то пришло. Смысл поймет лишь тот, кто узрит. Ищи скелет кита. Ищи, как одинокий кит ищет свою гавань, но не находит.
* * *
Сумасшедшая тетка не сказала больше ни слова, и Анна в приступе отчаяния гнала Пинин на набережную Онеги. А где еще искать скелет кита? Это было безумным бредом, но зацепиться больше было не за что. Смолина ощущала, как земля уходит из-под ног, как воздух превращается в густой кисель, склеивая движения. Пинин мощно несся по улицам города, выдавливая колесами лужи из разбитых ям.
Остановив машину, Анна выбежала на небрежную. Ветра не было, и спокойные воды Онеги заволокло легкой дымкой. Откуда здесь взяться киту? Какой к черту скелет? Смолиной хотелось выть от отчаяния. Она задрала голову к верху, и тут краем глаза увидела нечто.
Далеко над лесом на фоне серого неба в туманной дымке действительно застыл скелет. Это был башенный кран с металлическими ребрами балок, замерший над заброшенной стройкой.
Анна сорвалась с места, нырнула в Пинин и нажала на газ. Это было безумием, но она была согласна на безумие — лишь бы это вернуло Ленку. Ленку, которая всегда любила заброшки.
* * *
Кран нависал над ней и был действительно похож на скелет. Анна без труда нашла дыру в заборе — брошенная стройка не охранялась. Судя по оставленным следам в виде надписей на стенах и битых бутылок, здесь тусили все, кому не лень — наркоманы, страйкболисты, сектанты, хиппи, местные гопники. Но сейчас стройка была пуста.
Минут тридцать Смолиной понадобилось для того, чтобы залезть по длиннющей лестнице на вершину крана. Уже темнело, когда она, тяжело дыша, вылезла наверх и сразу увидела Лену. Та сидела на краю, свесив ноги, словно это был диван, а не кран высотой с многоэтажку.
Лена заметила Смолину и замерла от удивления. Анна примиряюще подняла руки.
— Лен, я не буду уговаривать насильно. Не захочешь возвращаться — хорошо. Мне будет тяжело, но я приму твое решение.
Лена окинула ее недоверчивым взглядом и промолчала. Смолина осторожно подошла к краю в паре метров от девочки, и села также — свесив ноги.
— Тогда зачем ты здесь? — спросила девочка.
— А ты?
— Ты думала, я собралась прыгать? — усмехнулась Лена. — Я пришла смотреть сияние. И хочу делать это в одиночестве.
Под ними раскинулся город, в котором уже загорались вечерние они. Анна никогда не была на такой высоте, и сейчас у нее захватывало дух и слегка кружилась голова. Лена же выглядела совершенно спокойно, как будто это место было ей больше домом, нежели квартира Смолиной.
— Все детство мне впаривали, что нужно быть хорошей, что бог тебя любит, — сказала Лена, глядя на огни города под ногами. — И знаешь, что я поняла? Богу насрать.
— А мне нет.
Лена недоверчиво хмыкнула. Анна посмотрела на девочку, затем перевела взгляд на вечерний город.
— Я впервые порезала себя, когда мне было семь. Долго выбирала место на теле. Выбрала запястье, — Анна обнажила рукав и показала Лене изрезанную руку. Лена внимательно рассматривала сеть бледных шрамов. Смолина провела пальцем по тонким, длиной не более сантиметра белым линиям. — Эти наносила просто от нечего делать. Но когда случалось что-то серьезное, например, в школе или ссора с родителями — тогда на руке появлялись длинные, глубокие порезы, — она задрала рукав выше и прошлась по широкой полосе длиной в палец. — Этот появился после того, как не стало бабушки.
— Зачем ты делала это? — спросила Лена.
— Я не знаю, — ответила Анна, глядя на ночной город. — Наверное, не могла справиться с эмоциями. Понимаешь, родители всегда любили меня, заботились. Мы жили в деревне. Я любила гулять по лесу, собирать грибы, рыбачить с отцом. Он много шутил, мы смеялись… А потом мы переехали в город.
Анна замолчала.
— И что было дальше? — нетерпеливо спросила Лена.
— Дальше… дальше все изменилось. В городе все стало по-другому. Я как будто попала во тьму. И отец… он больше не смеялся и не шутил. Он… он… — Анна пыталась что-то сказать, словно силясь вспомнить, но память с грохотом обрушивала тяжеленный занавес, за которым невозможно было ничего разглядеть. Лена притихла и терпеливо ждала продолжения. Анна вздохнула и сказала: — А в какой-то момент
