Ставлю стеклянные бутылки на стол.
— Я помогу! — неожиданно перехватывает их Наталья.
Наталья разливает в графины сок.
— Злата не спустится? — уточняет она.
— Вряд ли… — пожимаю плечами.
Хотя стоило бы.
— Я унесу ей.
Составляет на поднос пару блюд, и два стакана сока.
— Это же для неё? — забирает третье блюдо с солеными овощами.
— Да.
Поднос в её руках пошатывается, она перехватывает крепче.
— Давай, всë-таки, я?
— О, нет, — натянуто улыбается. — Я справлюсь.
Что за приступ услужливости? Ну, окей.
Мне немного жаль отдавать Наталье повод зайти к Злате. Но и слишком навязчиво её преследовать — не вариант.
Поднимаюсь наверх, чтобы переодеться к ужину. Бабушка не выносит, когда мы садимся в воскресенье за стол в «свободной форме». И даже отец подчиняется этой традиции — рубашка, брюки.
Наверху грохот, звон! Ругань какая-то… Ускоряю шаг.
— Я же не специально! Чего ты орешь?! — набычивается на Наталью Тихон.
В дверях комнаты растерянная Злата.
— Кто теперь это будет убирать?! — поднос перевернут на дорожку в коридоре, возле двери Златы.
Тёмный томатный сок растекся по белому рисунку ковра.
— Ты знаешь, сколько этому ковру лет и сколько он стоит?! — продолжает наезжать она на Тихона, прижавшего к себе Барса.
— Клининг вызови, в чем проблема? — вмешиваюсь я. — Ты же бывшая официантка, Наталья. Ты поднос донести не можешь?
Поджимает губы, поднимает с пола поднос и сбегает вниз.
— Это я её снес, — вздыхает Тихий. — Но я нечаянно. Барс выскочил. Я за ним. И дверью по подносу.
Под дверью она стояла здесь, что ли? Чего так долго несла-то?
Барс испуганно таращит глаза, вцепившись в футболку Тихона.
— Пусть бегает, осваивается. Отпусти.
— Ага… — недоверчиво. — Родион его выкинуть обещал.
— Мм. Я поговорю с ним. В общем, ужин в постель не удался, — развожу руками, переводя взгляд на Злату. — Придется тебе спуститься. А здесь пока приберут.
— Не хочу… — опускает взгляд.
— Надо. Некоторые битвы откладывать нельзя. Потому что они все равно неизбежны. Но пока ты их откладываешь, они тебя выматывают ожиданием. И, в итоге, ты вступаешь в эту битву уже не в полной силе. А твой противник, наоборот, собирает резервы, ищет слова, оправдания, точки давления…
Хмуро кивает.
— Хорошо, я спущусь.
Славно. Не хочу, чтобы она жила затворницей здесь.
Злата спускается позже всех. И снова я вижу в ней тот лоск и достоинство, которые были в самом начале.
В шикарном платье. С лёгкой укладкой. Едва уловимый макияж. Вот только чуть более хрупкая и тревожная, всё равно. Но это заставляет еще сильнее биться моё сердце.
Она останавливается у стола.
— Добрый вечер.
Мы все поднимаем на неё глаза. Сейчас должна случиться рокировка. Потому что места за столом два. Одно между мной и Тихоном, второе — рядом с Родионом. Сталкиваясь взглядами, мы одновременно приглашающе отодвигаем стоящие рядом с нами стулья.
— Я чего-то не знаю? — переводит взгляд отец с меня на брата и обратно.
Бабушка откладывает приборы, берёт бокал в руку и с любопытством ждет развития событий.
Но поставить Злату перед выбором не удаётся.
— Тиша, пересядь пожалуйста… — показывает взглядом на отодвинутый мной стул.
Тихон пересаживается. Злата садится на его место, рядом с бабушкой.
Окей! Не с Родионом. Это уже радует.
— Ты играешь в шахматы? — интересуется у Златы бабушка в гробовой тишине.
— Нет. Но всегда хотела научиться.
— Я тебя научу. Талант делать правильных ходы — на лицо. В комнате, куда ты переехала есть чудесный шахматный столик с коллекционными фигурами. Я даже по такому поводу поднимусь по этой чертовой лестнице.
— Буду рада, Нина Андриановна.
Тихон наливает сестре сок.
— Переехала? — поднимает бровь отец.
Никто не отвечает на его вопрос. И он так и повисает. Ужин проходит в тишине, но за столом разворачивается настоящая битва! Взглядов.
— Как съездил, отец? — нарушаю я тишину перед тем, как подают десерт.
— Неоднозначно. Обсудим после ужина. Что с твоей рукой, Родион?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сломал…
— А что с твоей женой? Тоже — сломал? — холодно смотрит на него отец.
Родион переводит взгляд на Злату.
— Беременные девушки мнительны, капризны… — улыбается ей. — Злата немного погорячилась.
— Ну что ж. Для начала я тебя сын поздравляю. Ты будешь отцом — это радостное событие для семьи. Злата, как ты себя чувствуешь?
Еë щеки горят, соболиные брови хмуро сходятся на переносице. Залпом выпивает стакан сока.
— Извините меня… Я… — встаëт. — Мне подышать надо.
Держа гордо спину, чуть поспешно выходит из-за стола.
— Злата! — подскакивает Родион.
— Сидеть, — тихо рычит отец.
— Я проверю все ли в порядке, — отодвигаю чашку.
— И ты сидишь, Демид. Тихон проверит.
Стаскивая со стола канапе, тот поспешно линяет следом за Златой.
— Наталья…
И она тенью исчезает из-за стола. Остаётся только бабушка, но и она тоже поднимается.
— Оставлю вас. Пороть мальчиков надо без женской компании.
Постукивая тростью уходит к себе.
— Родион, что скажешь?
— Все нормально. Ерунда. Правда! — улыбается он. — Я всë решу. Обычное недопонимание.
— Демид? — переводит отец на меня взгляд.
— У Златы угроза выкидыша. Если мы хотим, чтобы этот ребенок родился, то я бы отправил Родиона на пару месяцев в… Сеул.
Отец сжимает руки в замок, зависая взглядом в пространстве.
— Подумаю об этом.
— Я не поеду в Сеул! — фыркает Родион. — Пока я буду в Сеуле мой резвый братец залезет в постель к моей обиженной жене?
— Проспись иди! — оскаливаюсь я.
— А какое отношение к этому всему имеешь ты, Демид? Я что-то не пойму…
— Я дал слово Ольховской еë защищать и поддерживать. И намерен его держать. Кто-то же должен держать слово в нашей семье?
Встаю из-за стола.
— Поздравляю тебя отец. Первый внук. Может так случиться, что и последний. Давай попробуем его сохранить. Иначе, зачем все эти долгосрочные проекты, на которые мы тратим все ресурсы?
— Не последний! Легко забацаю еще парочку, — встреёт Родион.
— Швалям своим? — не выдерживаю я.
— Забацать ума не надо. Вырасти и воспитай как Черкасова! — разражено цедит отец. — Родион, я устал от тебя, — мнет в руках салфетку и бросает на стол. — Если ты хочешь остаться в деле, возьмись за голову. Этот ребенок должен родиться. Он важен. Хотя, что я требую с тебя… Ты и сам едва ли «Черкасов»! Если бы не внешнее сходство, я бы, пожалуй, усомнился.
Родион скептически закатывает глаза.
— Да ладно тебе, пап! Чего я сделал-то?! Вы молодыми не были? Помиримся мы!
Ребенок важен, да. Если он родится, то история с подлогом документов Ольховской не всплывëт. А за этой историей ленивенько наблюдают наши конкуренты и партнеры. Ведь Иван Михайлович пришёл с предложением не только к нам. А если будет скандал, наша репутация пострадает навсегда. Репутация — это конечно не потеря бизнеса, но, всë же, даёт нам весомые преимущества. Публично развести и ограбить сирот — это зашквар. И, может, каждый из них сделал бы так и сам на нашем месте, но вот выбирая партнера вряд ли позарился бы на такой анамнез. Такие вот двойные стандарты!
Наталья незаметно убирает со стола.
— Десерт не подавать? — в растерянности прерывает нас повар.
— Оставьте его, мы позже попробуем.
В окно вижу, как Злата гуляют с Тихоном. Оборачиваюсь. Через арку наблюдаю, как Наталья выливает в раковину сок из графина. Зачем? Ловлю себя на мысли, что в последнее время она странноватая…
Глава 31. Опять ОН
Дом словно ожил, как в него вернулся Демид. Тиша то тут, то там говорит в полный голос, Барс носится по коридорам, шлифуя на поворотах, Нина Андриановна всë чаще выходит из комнаты. Пару раз даже действительно поднималась ко мне. Да и самого Дэма периодически слышно, то на улице, то в гостиной…
