— Обнаружено его надгробие в подвале.
— Господи!
— Не спорю, все дело отдает сумасшедшим домом. Если бы со мной этого не случилось я бы тоже так считала. Мне стоило большого труда заставить себя вникнуть в подробности. Сказать по правде, все это меня до смерти пугает.
— А что же девушка? — спросил Джонатан. — У вас нет никаких доказательств, что с ней обошлись нечестно. Эта история выглядит еще более надуманной, чем все остальные.
— До сих пор я не нашла этому подтверждений — но ведь я только начала и надеюсь докопаться до правды. Мне бы, например, хотелось поговорить с вашей тетушкой Эстель…
— Нет! — Джонатан вскочил. — Я этого не потерплю. Заклинаю вас, Девон, прекратите!
— Как вы не можете понять, что я должна продолжить расследование? Ведь я не просто так получила свой писательский дар; Он накладывает и определенные обязательства, которые я не могу игнорировать.
— Кто накладывает? Какие обязательства? Вы что же, затеяли свой личный крестовый поход?
Девон отошла к окну и некоторое время вглядывалась в темноту, после чего снова вернулась к разговору.
— Есть вещь, о которой мне бы не хотелось говорить. Вы все равно не поверите, и это лишь усложнит мое положение.
— Напротив, вы должны рассказать мне все. Девон посмотрела на Стаффорда долгим взглядом.
— Отлично. Я верю в то, что души Бернарда и Энни Стаффорд заточены в этом доме. Они обратились ко мне за помощью, ибо считают, что я могу помочь им освободиться из плена.
Джонатан прошелся несколько раз по комнате.
— Вы отдаете себе отчет в том, насколько странно звучат ваши слова?
— Еще как отдаю! — Девон вдруг охрипла. Ей нравился Джонатан, и она не хотела, чтобы он смотрел на нее как на умалишенную.
— И вы действительно во все это верите?
— По правде говоря, я до сих пор еще ни в чем не уверена, кроме одного: так или иначе, мне надо узнать правду.
— Черт бы вас побрал, Девон! Из ее глаз заструились слезы.
— Как жаль, что я вообще оказалась в этой гостинице! Теперь уж ничего не поделаешь — обратного пути нет.
Увидев слезы и, по-видимому, поняв, в каком Состоянии она пребывает, Джонатан сменил гнев на милость.
— Я знаю, что мне необходимо остановить ваш безумный порыв и держаться при этом от вас подальше, но… когда я смотрю на вас, вижу вашу улыбку, ваши слезы, слышу ваш смех, я все время думаю: как это, должно быть, здорово — сжимать вас в объятиях и целовать. — Он коснулся ее волос и провел пальцем по ее нежной шее. Девон затрепетала. — Надеюсь, я смогу решить обе эти проблемы. — Он притянул ее к себе и коснулся ее губ своими губами. Девон вскрикнула и приникла к нему всем телом. Ее пальцы вцепились в рубашку у него на груди, а язык проник в его рот. Она ощутила его горячее дыхание. Блаженное тепло стало растекаться добираясь до кончиков пальцев.
Джонатан все не отрывался от ее губ, и Девон обвила руками его шею. Не делай этого! — предупреждало ее сознание. — Ты ведь знаешь, что он задумал! Но руки Джонатана гладили, ласкали, скользили по ее телу, касались груди, бедер. Сердце Девон колотилось, ноги слабели. Она ощутила, как к ее животу прижалось нечто твердое — соблазнительное и настойчивое. И все же последним усилием воли Девон сумела отстраниться.
Она еще продолжала дрожать, когда Джонатан, тяжело дыша, произнес: — Вы сожалеете? А вот я — нисколько.
— Не надо было нам этого делать. Вам… вам лучше уйти.
— Да пожалуй, вы правы. Это самый простой выход из создавшегося положения. — Тем не менее Джонатан продолжал стоять, рассматривая ее своими удивительными серо-голубыми глазами. Казалось, в мыслях он все еще сжимал ее в объятиях. — Бог мой, как бы я хотел, чтобы у нас все сложилось по-иному, и мне не пришлось…
Не пришлось — что? Ей очень хотелось это выяснить, но Джонатан не стал продолжать. Повернувшись, он прошел к двери и распахнул ее.
— Благодарю за еще один приятный вечер, Девон.
— Доброй вам ночи, Джонатан.
Продолжая ощущать на губах вкус его поцелуя, Девон не опустилась, а скорее рухнула на диван. Никогда ей еще не приходилось испытывать такого сильного влечения к мужчине. И уж тем более к Майклу. Или к Полу. Даже к Полу.
Но почему из всех мужчин на земле ее тянуло именно к этому?
— Прикажете принести досье на «Уилмот лимитед»? — услышал Стаффорд голос своего секретаря Делии Уиллис. Он сидел за своим любимым тиковым столом и просматривал документацию по «Пасифик Америкэн» — одной из компаний, занятых в производстве небольших судов.
— Скажите, доставлены ли исправленные чертежи на семидесятипятифутовый тендер? — Он слышал, как Делия зашуршала бумагами.
— Разумеется.
— Принесите. Заодно прихватите прайс-лист на изделия фирмы «Бартлетт-фиберглас». По-моему, они неоправданно взвинчивают цены на свою продукцию.
Ни Джонатан, ни Делия и словом не обмолвились о том, что в штате компании «Стаффорд энтерпрайзес» имелись десятки сотрудников, в чьи обязанности входило решение подобных проблем. Джонатан считал, что контролировать исполнителей — его святой долг перед корпорацией.
Через несколько минут дверь распахнулась и Делия Уиллис, одетая в белоснежный костюм с золотыми пуговицами, предстала перед глазами босса.
Разложив бумаги на столе, она поинтересовалась:
— Вы нашли папку, которую принес Дерек Престон, когда вы находились на конференции по поводу «Пасифик Америкэн»?
— Увы, да. — Стаффорд снова посмотрел на папку. Она имела привычный табачный цвет, и слегка выцветшими чернилами на ней было написано: Девон Джеймс. Хотя ее оформление оставляло желать лучшего, во всем прочем она не отличалась от тысяч и тысяч подобных папок.
За исключением того, что она была украдена. Джонатан сделал несколько важных телефонных звонков, но стоило ему повесить трубку, как снова зажужжал зуммер интеркома.
— Мистер Стаффорд, вас спрашивает Майкл Галвестон, — сообщила ему Делия официальным тоном, как она делала всегда, когда их мог слышать кто-то еще. — Он утверждает, что вы чрезвычайно заинтересуетесь его сообщением.
Галвестон. Что ему надо?
— Впустите.
Когда Майкл вошел в кабинет, Джонатан поднялся. Майкл изо всех сил старался не ударить лицом в грязь; тем не менее Стаффорд заметил, что взгляд гостя зарыскал по комнате, оглядывая ее, словно стараясь запечатлеть предметы обстановки вплоть до мелочей.
Пожав гостю руку, Джонатан указал на обитый черной кожей стул, стоявший напротив стола.
— Чем обязан? — спросил он, усаживаясь и по привычке вытягивая ноги. В случае, если посетитель вызывал симпатию Джонатана, он предлагал ему занять место на диване, но на этот раз особого удовольствия от визита он не испытывал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
