сильный отряд в Хироваки, едва не погубив Римского царя с горсткой воинов, когда тот направлялся в Константинополь. Но тут Алексей I Комнин показал, что он не случайно слыл талантливым полководцем еще в юношеские годы. Умелым маневром он заставил печенегов разделить свои силы, а затем по очереди разгромил каждый из их отрядов. Царь с триумфом явился в столицу, но, к сожалению, этой
локальной победой далеко не устранив опасности ее захвата варварами. Уже через 2 недели, весной 1091 г., печенеги стояли в предместьях Константинополя[229]. Пожалуй, это был самый опасный момент в истории Византии — ее существование висело на волоске.
Положение Римской империи было столь плачевным, что царь написал открытое обращение ко всем государям европейских христианских держав, передав его через своего друга графа Роберта Фландрского. Описав в послании все беды и ужасы, свалившиеся на Византию, Алексей I констатировал: «Я сам, облеченный саном императора, не вижу никакого исхода, не нахожу никакого спасения. Итак, именем Бога умоляем вас, воины Христа, спешите на помощь мне и греческим христианам. Мы отдаемся в ваши руки, мы предпочитаем быть под властью латинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь лучше достанется вам, чем туркам и печенегам. Итак, действуйте, пока есть время, дабы христианское царство и — что еще важнее — Гроб Господень не были для вас потеряны. Дабы вы могли получить не осуждение, но вечную награду на Небеси»[230]. Едва ли эта редакция письма является подлинным посланием царя — об этом мы будем говорить ниже, но, безусловно, верно передает отчаяние византийцев и их василевса.
В этот момент Комнин вновь проявил все свои лучшие качества. Он организовал военный лагерь возле города Энос, имевшего удобный морской порт и хорошее сообщение с другими территориями, и направил сюда последние остатки флота и новые отряды воинов, укомплектованные из новобранцев периферийных фем. Сам царь 16 февраля 1091 г. во главе отряда из 500 всадников отправился к Хировакхам, куда уже устремились турки и печенеги. И он успел в город ранее неприятеля, который расположился на соседнем холме. Это в значительной степени предопределило следующий успех, которого не пришлось ждать долго.
Печенеги несколько легкомысленно разделили свои силы, и, несмотря на громадное численное превосходства врагов, Комнин решил бить их поодиночке. Рано утром его армия зашла в тыл печенегам и напала на них, одержав быструю победу. Затем император приказал своим воинам переодеться в печенежское платье и поднять захваченные вражеские флаги. Когда воины второго отряда появились на горизонте, они приняли переодетых византийцев за своих товарищей и мирно двинулись к ним навстречу. Но тут греки напали на них и нанесли печенегам тяжелый урон, захватив много пленных.
19 февраля 1091 г. император с войском вышел из города, чтобы дать печенегам новое сражение. В это время к нему подошли подкрепления под командованием Георгия Палеолога и других византийских аристократов, ранее обещавших императору помощь. Опасаясь нового поражения, печенеги уклонились от сражения, и в Константинополе началось ликование по поводу удивительного спасения города и самой Римской империи[231].
Но, конечно, до спокойствия было еще далеко. Вскоре выяснилось, что к Эносу направилась новая орда печенегов. Немедленно император приказал кесарю Никифору Мелиссине пополнить свою армию добровольцами и наемниками из славян и двинуться на защиту города. В направлении Эноса выдвинулась и половецкая орда под главенством ханов Боняка (?–1167) и Тугоркана (1028–1096). Настроения среди степняков были таковы, что они с легкостью могли объединиться и с печенегами, и с такой же легкостью напасть на своих старых врагов — все зависело от конкретной ситуации. По всему выходило, что в сражении у Эноса должна была решиться судьба Византийской империи.
Император не стал полагаться на случай, а направил послов к половецким ханам с предложением посетить римский лагерь. Они прибыли и получили богатые дары взамен мира, но Комнин уже знал о параллельных переговорах половцев с печенегами. Благодаря хитрой игре, царю удалось расстроить эти планы, и половцы объявили, что назавтра дадут печенегам сражение, договорившись с византийцами о разделе добычи.
Вечером накануне сражения весь византийский лагерь погрузился в глубокую и трепетную молитву Богу. «Алексей не возлагал надежд ни на воинов, ни на коней, ни на свои военные хитрости, но всецело полагался на Высший Суд. Солнце опускалось за горизонт, а воздух, казалось, озаряли не только лучи солнца, но и яркий свет других многочисленных звезд. Каждый воин укрепил на своем копье и зажег как можно большее число светильников и свечей. Голоса воинов достигали небесных сфер и даже, можно с уверенностью полагать, возносились к самому Господу Богу».
Примечательно, что в сам день битвы, 29 апреля 1091 г., от печенежской орды отделился 5-тысячный отряд русских воинов под командованием Теребовольского князя Василька Ростиславовича (1085–1124) и перешел на сторону Византийского царя. По-видимому, это и решило исход сражения: в ходе упорнейшей битвы, где сам император бился в первых рядах, победа досталась римлянам и половцам. Следствием этой победы было полное физическое уничтожение всей печенежской орды. Пленных оказалось так много, что на одного римского воина приходилось по 30 пленных печенегов.
Опасаясь, что ночью, когда усталые византийцы заснут, печенеги сумеют освободиться, военачальник Синесий приказал их всех умертвить (!). Утром император узнал об этом событии и едва не приказал казнить своевольца — только горячее заступничество остальных полководцев спасло Синесия. Но сама эта акция настолько поразила даже видавших виды варваров, что наутро испуганные половцы снялись с лагеря, полного трупов, и поспешили в родные степи, опасаясь, что византийцы как-нибудь сумеют перебить и их. Комнину пришлось даже высылать за ними погоню, чтобы передать ханам дары и половину добычи — как он обещал им накануне сражения[232]. И справедливо — наряду с самим Комнином и русской дружиной половецкие ханы Боняк и Тугоркан должны быть названы спасителями Византии.
В начале мая 1091 г. император триумфально вошел в Константинополь, половцы вернулись в степи, а остатки печенежской орды перешли в подданство Римского царя и поселились в Могленской области. Теперь настал черед Чаха. Упустив момент для консолидации с печенегами, он был обречен. Василевс собрал все силы против турок и даже ухитрился поссорить Чаха с его тестем, Румским султаном, от руки которого несостоявшийся «турецкий император» вскоре и погиб[233]. Так, эффективно используя самые незначительные возможности, проявляя одновременно чудеса дипломатии и храбрости, Алексей Комнин без помощи Запада (или почти без него, если считать рыцарей Фландрии) разгромил самых грозных противников.
Но едва покончили с внешними врагами, как
