Ансамбль был дополнен древними прародителями кроссовок — баскетбольными кедами. Темно-зеленые кеды не очень гармонировали с темно-синими одеждами.
Один из вездесущих дежурных офицеров строго предупредил: заключенные обязаны постоянно носить полный комплект своей одежды, все пуговицы и кнопки должны быть застегнуты. Являясь послушными заключенными, Хейс и Рассел исправно потели немало длинных дней, пока однажды в камеру не зашел «Призрак», дежурный офицер, чтобы снова поболтать о жизни в Соединенных Штатах. В его представлении, Америка была огромным скопищем всяческих непристойностей и ничем более. Самыми любимыми темами — после Маркса и Ленина, конечно, — у корейца были большие скоростные автомобили и развратные женщины. Он спросил, зачем моряки натянули на себя всю свою одежду и как можно выдерживать такую духоту.
— Так нам приказали, — пожали плечами американцы.
«Призрак» рассмеялся и сказал, что это неправильно, им разрешено носить то, что удобно и соответствует сезону.
После ухода «Призрака» они стремительно разделись до нижних кальсон и впервые блаженствовали в камере, наслаждаясь сигаретным дымом, когда один из охранников ворвался в открытую дверь. Моряки уже привычно вскочили. Мальчишка в форме был молодой и такой сердитый, что у него даже не нашлось слов. Он выскочил и тут же вернулся с дежурным офицером, но уже другим. Офицер тоже разгневался:
— Почему вы разделись?
Рассел ответил, что им разрешили.
— Кто?!!
Это была серьезная проблема. Рассел сообразил, что если они назовут корейца присвоенной американцами кличкой, хорошего будет мало. Но какой дать словесный портрет — маленького роста, с раскосыми глазами, черными волосами и желтой кожей? Так они здесь все такие… Оставалось надеяться, что все обойдется короткой нотацией на тему, как они должны быть счастливы, получив новую одежду. Но разгневанный офицер вместо этого сказал, как они должны быть счастливы, что он принес им предметы первой необходимости! Это были — кусок хозяйственного мыла, полотенце для рук, зубная паста и зубная щетка.
А также туалетная бумага, выпушенная Народной фабрикой упаковочных материалов: плотный бумажный лист площадью больше квадратного метра, который в целях разумной экономии надлежало порвать на маленькие кусочки. По своим потребительским свойствам бумага не слишком отличалась от наждачной.
Бахья-Мотель.
Сан-Диего, Калифорния.
26 января 1968 года.
В ночь с четверга на пятницу впервые удалось относительно спокойно поспать до самого утра. Однако уже в 07.30 всех разбудил звонок из «Сан-Диего Юнион». Газетчики рассказали, что по каналам международных агентств распространяется фотография из Пхеньяна, на которой изображен Бучер, подписывавший признание в шпионаже против КНДР. Фотографию обвешали прислать с посыльным через час, но журналисты предупредили, что качество снимка очень плохое. Чья-то фигура что-то якобы подписывает. Кто и что, разобрать невозможно… Не затруднит ли миссис Бучер сделать заявление? Нет-нет, никакого фотографирования. Пит или не Пит, вот в чем вопрос! Заявление супруги коммандера будет немедленно переправлено агентству ЮПИ, газета берет это на себя.
Репортер Фрэнк Салдена предложил, чтобы Роза и ее ассистенты определились с доверенным представителем для Пита, когда он вернется. Дело, он сказал, заварилось очень крупное, и коммандер определенно будет нуждаться в квалифицированной правовой помощи — и в ожидаемой Следственной комиссии, и в конце концов в отношениях со СМИ. Это был здравый совет, Алан и Роза уже осознали, что нуждаются в юридической зашите, но не знали толковых адвокатов. Фрэнк объяснил, что масс-медиа — это бизнес, в котором Роза и Пит имеют потенциальное право на значительную долю прибыли. Бесконечно далекие от меркантильных соображений, они уяснили смысл; правда, в конце концов прибыль оказалась мизерная.
Накануне поздно вечером позвонил Дэйв Ли и попросил Джин Хэмпфилл переговорить с Розой — не согласится ли та уделить ему еще некоторое время для уточнения ее ответов. Джин знала, что обязательная и пунктуальная Роза очень переживала, что разговор с редактором журнала «Тайм» получился скомканным и коротким. Дэйв приехал в пятницу утром, и интервью продолжилось в теплой расслабленной атмосфере. Роза даже разулась и привычно сложила ноги на кофейный столик — впервые за все дни нервотрепки. Интервью длилось несколько часов.
После распространения корейского фото «человека, похожего на Бучера», пресса снова начала атаковать жену командира. На этот раз она ограничилась кратким заявлением для печати. Кроме этого, Роза написала письмо женам всех членов экипажа «Пуэбло», которое она не могла отправить иначе как через газеты, поскольку флот категорически отказал ей в адресах этих несчастных, как она сама, женщин.
В полдень явились офицеры военно-морской разведки, которые уже успели перерыть все имущество семью Бучеров в Джефферсон-Сити и обнаружили какие-то магнитофонные бобины. Все слушали их внимательно несколько часов, но голоса Пита на них не было!
— Хоть вам и не повезло, но услуга за услугу, — неожиданно сказала Роза разведчикам. — В качестве компенсации за мои развороченные вещи… Вы можете незаметно провести меня на борт самолета, вылетающего в пять часов пополудни в Лос-Анджелес?
Выходя из мотеля, она сказала, что вымотана до предела и хочет провести некоторое время у своей подруги. Что это за место, где живет подруга и даже номер ее телефона Роза не оставила.
ТЕЛЕГРАММА
Москва, 27 января 1968 года, 1458Z.
Посольство США в Москве — Госдепартаменту США.
Нижеследующее есть наш перевод ответа Косыгина на послание Президента.
Начало текста.
«Дорогой г-н Президент… Позвольте мне говорить с предельной прямотой. Мы не можем разделять предложенную американской стороной интерпретацию событий. Информация, доступная нам, свидетельствует тот факт, что разведывательный корабль ВМС США «Пуэбло» был задержан корейскими властями не в международных, а в территориальных водах КНДР при выполнении определенных разведывательных действий. Это главное обстоятельство, раскрывающее существо дела, и поэтому ответственность за инцидент ложится целиком на американское военное командование, которое действовало вопреки общепринятым нормам международного права, защищающего неприкосновенность границ государств и их территориальных вод.
Поскольку это — так, то Соединенным Штатам было бы полезно предпринять шаги к поиску пути урегулирования инцидента и в любом случае не подливать масла в огонь… Факты, однако, свидетельствуют, что в течение последних нескольких дней в США ситуацию накаляют безответственные голоса, призывающие к «атаке освобождения» силой оружия. Тех, кто заявляет подобные веши, по-видимому, не волнует, к чему это может привести. Как американские военные рассматривают принципы международного права, и особенно принцип свободы мореплавания, хорошо известно по многочисленным фактам облета американскими военными самолетами советских и других судов в экстерриториальных водах. Мы неоднократно предупреждали правительство США, что подобные факты чреваты военными инцидентами, но облеты продолжаются по сей день. Недавно имел место более серьезный инцидент, когда американский самолет подверг советские торговые суда бомбежке и обстрелу. Тогда США проявили, мягко говоря, очень спокойное отношение к этим фактам, хотя они повлекли человеческие жертвы и значительный материальный ущерб[7].
Но теперь, когда американский корабль задержан, потому что проник в иностранные территориальные воды, в США развивается шумная кампания, которая, судя по всему, опирается на поддержку американского правительства. Как иначе можно расценить сообщение об отряде кораблей 7-го флота, включая атомный авианосец «Энтерпрайз», крейсеры и другие боевые корабли, которому приказано двигаться по направлению к КНДР? Советское правительство полагает, что… ситуацию необходимо анализировать трезво, не поддаваясь эмоциям, которые могут завести гораздо дальше желаемых пределов. На наш взгляд, самый короткий и наиболее надежный путь к урегулированию — не допускать опрометчивых шагов, и это создало бы более благоприятную атмосферу. Мы убеждены, что в скорейшем урегулировании ситуации заинтересованы все стороны. Оно должно базироваться на полном уважении суверенитета и независимости КНДР. Любые попытки давления могут только осложнить урегулирование.
Мы проинформировали правительство Корейской Народно-Демократической республики относительно содержания Вашего послания. С уважением, А. Косыгин, 27 января 1968 года».
Конец текста.
