Домой по мосту Невозвращения, с интервалом в одну минуту
Последняя идентификация личности
Первым делом — в столовую!
Построить, но не смешивать!
В госпитале Бальбоа. Слева — «чистые- моряки, справа — разведчики-слухачи
Who is to ВІате? Вечный вопрос — «Кто виноват?»»
Наконец-то дома! Бучер на авиабазе Мирамар в Сан-Диего
Коммандер вернулся домой
Не стареют душой ветераны
Ллойд Бучер в последние годы жизни
Акварель коммандера
Экскурсовод в звании старшего полковника. Это он командовал группой захвата
То, ради чего… Совершенно секретный криптотелеграф KW-7 Orestes сегодня экспонат канадского музея электросвязи
«Пуэбло» — один из главных туристических аттракционов социалистического Пхеньяна
Карикатура американской прессы в феврале 1969 года. Надпись на мине — «Допрос Бучера», надпись на шлюпке — «Военно-морской духовой оркестр. Игра слов — brass переводится также как «бесстыдство»
Теперь — в твердой памяти
«Черный дрозд» в поисках — «Пуэбло»
То самое, из-за чего все случилось. Американская шифровальная машинка KL-7
Официальное фото коммандера Ллойда Бучера
Последний причал командира
Музей победы над империализмом
В ветреные дни, которые зимой случались часто, дверь открывалась сквозняками. Всякий раз, когда это происходило, ближайший к двери моряк вскакивал и старался закрыть ее быстрее, чем это заметит корейский солдат. Охранники, специально (тоже от скуки) следившие за дверью, никогда не пропускали момент ее открытия, и, следовательно, человек с положенной на дверь рукой при появлении охранника получал «указание». Серьезность «указания» зависела от настроения самого солдата, времени по распорядку дня, а также от того, кто был дежурным офицером на этаже. Чтобы равномерно распределить корейские оплеухи среди сокамерников, проклятое «горячее место» ближайшего к двери матросы и старшины занимали по очереди — замена каждые сутки, несмотря на тяжесть избиения в свою предыдущую очередь. Эти сутки становились для несчастного очередника сущим адом. Эта специфическая повинность получила прозвище «Карусель смерти». Ни в одной другой камере не было ничего подобного.
После прихода в отделение охраны здоровенного корейца по кличке Медведь сидение на «горячем месте» стало особенно напряженным и болезненным. В один из дней на «горячем месте» оказался Стив Эллис. Снова сорвался ветер, и все уже знали, что самопроизвольное открытие двери — вопрос времени. Когда это случилось, Стив был уже наготове. Он плавно и грациозно нажал на дверное полотно, и ему почти удалось его прикрыть, когда Медведь грубо толкнул дверь и вырвал ее из руки Стива. Поскольку кореец вошел, а кровь испуга бросилась Стиву в лицо, Медведь спросил его, что он делал с дверью. Прежде чем Стив успел сформулировать ответ, Медведь ударил его в голову справа. Американец дернулся, но не упал. Это возмутила Медведя, и он обрушил на Стива град ударов, все в лицо. Когда физиономия Эллиса превратилась в сплошной кровоподтек, Медведь довольно усмехнулся и вышел.
На следующих политзанятиях Хейс спросил Робота, как сказать по-корейски «Дверь открыл ветер». Робот произнес: «Парум монта тора». Но Хейс не объяснил причин своего интереса, инцидент в камере NQ 5 был еще свеж в памяти. Робот тоже не поинтересовался, почему задан вопрос. В следующую субботу у Хейса появился случай испытать свои новые познания в корейском языке. Это случилось во время еженедельной большой приборки. Поскольку Рассел был единственным членом экипажа, занятый мятьем полов в камере, он оказался как раз у злополучной двери, когда ее снова распахнул сквозняк. В предвидении этого Медведь уже стоял на изготовку, готовый действовать. Но он не смог сразу войти, поскольку ему мешал баталер, присевший с тряпкой на корточки. Тогда Хейс выступил вперед, между Расселом и охранником, и на хорошем, как он думал, корейском языке произнес старательно заученную фразу. Медведь дернул головой подобно щенку, который впервые услышал новый для себя звук, и попросил Хейса повторить.
— Рагoоm monta tora!
Впечатление таково, будто бы Хейс сказал что-нибудь нехорошее о матери Медведя, потому что в следующее мгновение его шлепанцы остались стоять на полу, а сам» Хейс взлетел выше второго яруса коек. Когда он упал к ногам солдата, тот отвесил еще новую порцию ударов, и снова покинул камеру со своей лучезарной улыбкой.
Несколькими неделями позже все сидели за столом, когда дверь открылась в очередь матроса Шинглтона на «горячем месте». Но боги улыбались ему в тот день. Вошел Хороший Парень, один из трех охранников, при которых моряки чувствовали себя в относительной безопасности. С ним вместе пошел новый конвоир, и все выглядело так, как если бы опытный служака вводил новичка в курс дела.
Хороший Парень кивнул на ведро, он хотел, чтобы заключенный что-то вымыл. Одна из немногих выгод дежурного у «горячего места» заключалась в том, что все хозяйственные обязанности вне камеры в этот день были его привилегией. Джон Шинглтон уже встал и потянулся к ведру, но Хороший Парень отрицательно покачал головой и указал на Рассела — «Ты!». Баталер взял ведро и пошел следом за конвоирами, которые отвели его «кают-компанию», ободранную маленькую комнату, где офицеров «Пуэбло» кормили отдельно от старшин и рядовых. Хороший Парень жестами поставил задачу, Рассел принялся мыть, а охранники ушли.
Прошло несколько минут, и один из охранников заглянул в дверь, чтобы проконтролировать качество мытья. Инструкция требовала встать, что Рассел и сделал. Но вошедший Хороший Парень показал жестами, что пока моется пол, не надо тратить время на вставание. Несколько минут спустя дверь снова открылась, и вошел другой охранник. Как было приказано, Рассел продолжал работать. Охранник номер два страшно возмутился наглостью американского уборщика и потребовал приветствовать себя вставанием. Моментом позже открылась дверь, Рассел вскочил… но это был Хороший Парень! Он врезал Расселу в челюсть снизу — сказано было не вставать! Так выглядела корейская версия игры в хорошего полицейского и плохого. Но в данном случае плохими оказались оба. В следующий раз Рассел, стоя задом к двери, остался на корточках, а вошел любитель вставаний… Один удар ботинком пришелся в живот, второй по заднице. Все же удалось уклониться от хорошо поставленных ударов по голове, спине и по лицу. Охранник ушел, Рассел продолжил приборку, соображая, кто будет следующим. Так как они намеренно поломали очередность, Рассел ждал, что снова войдет новичок. Увы, вошел Хороший Парень, навстречу которому успел подняться несчастный баталер. Снова удары ногами… Сюрпризом был последний заход — вдвоем. Они просто сыграли баталером в футбол. Затем ему велели вытереть кровь с пола и возвращаться в свою камеру.
В тот вечер родилась новая кличка, уточняющая — Экс-Хороший Парень.
ЧАСТЬ III. БЕЗ ВОЙНЫ ПЛЕННЫЕ
СЕКРЕТНО. МОЛНИЯ.
ТЕЛЕГРАММА
Посольство США в Республике Корея —
Государственному департаменту США.
Сеул, 27 января, 1968, 1720Z.
1. Вскоре после полночи 28 января швейцарский представитель Наблюдательной комиссии нейтральных государств (Бэрби)) сообщил по телефону:
Между 20.00 и 21.00 часами 27 января представители коммунистических стран в Комиссии встретились с генерал-майором Пак Чунг Гуком… Генерал Пак просил их передать старшему Комиссии ООН по перемирию следующие официальные и неофициальные сообщения. Их перевели с корейского языка польский и чешский представители. Официально заявлено: «Правительство Северной Кореи полагает, что решение вопроса о корабле и команде невозможно с использованием силы или угроз применить ее. Если США попытаются использовать силу, Корейская народная армия ответит тем же, и есть риск, что вместо освобождения членов экипажа они получат их трупы. Проблема вполне решаема, если Соединенные Штаты признают, что члены экипажа — военнопленные, и продемонстрируют готовность к обсуждению или переговорам, какие обыкновенно бывают, когда одна из сторон желает получить назад своих пленных.
2. Поляка и чеха просили также довести неофициальную информацию: «Теперь капитан признает его преступные действия… команда находятся в очень хорошем состоянии.
