Лорд Рудольф остановился позади Остина.
— Знаете Блэкуэлл, мы оба настоящие мужчины, весьма привлекательные для женского пола. Почему же женщина нашей мечты покидает нас ради парня вроде вашего лейтенанта Сьюарда?
Остин стиснул зубы, увидев, как Сьюард утер слезу со щеки Эванджелины.
Что-то прорычав Уиттингтону, он затопал прочь, выискивая какое-нибудь неприятное и трудное задание для мистера Сьюарда.
За два дня до прибытия в порт погода изменилась. Наползла гряда тяжелых облаков, море вздыбилось, и на матросов обрушился ливень — те кутались в свои бушлаты и прятали под мышки руки, чтобы согреть их.
Хотя шторм еще не разразился в полную силу, корабль замедлил ход и едва полз, с трудом преодолевая волны. Остин вместе с матросами убирал паруса и скатывал парусину. Дождь хлестал его по щекам и по шее и струйками стекал по спине. Команда же становилась все мрачнее — они были так близко от дома, а море, казалось, отбрасывало их назад.
Эванджелина и лорд Рудольф оставались внизу, спасаясь от непогоды. А Остин кипел от злости. Он был уже почти готов приказать лорду Рудольфу предложить свои аристократические руки в помощь, ведь им был нужен каждый человек. Сьюард, например, отстоял более двух вахт подряд и почти лишился сил.
Остин представил лорда Рудольфа, уютно сидящего с Эванджелиной в кают-компании, попивая чай. Наверное, он убеждал ее вернуться в Англию и выйти за него замуж…
Проклятие! Ему, Остину, необходимо заполучить ее в жены! И он должен держать этого проклятого англичанина подальше от нее.
Остин запрокинул голову, чтобы дождь мог в полную силу хлестать по его разгоряченному лицу. Дождь охладил пылающие щеки, но не охладил его пыл.
К концу дня ненадолго выглянуло солнце, и какой-то неземной желтый свет окутал их всех, придавая лицам мужчин болезненный вид. Потом солнце исчезло, и их снова окутала тьма.
Остин приказал зажечь фонари.
— Вам нужно бы прилечь, сэр! — окликнул его Осборн. — Вы отстояли уже две вахты. Немного посветлело.
— Погода может ухудшиться.
Осборн покачал головой:
— Нет, едва ли. Но если это произойдет, то я вас сразу разбужу, сэр.
Остин кивнул. Его лейтенант был прав, пусть даже ему не хотелось с ним соглашаться. Хорошо отдохнувший капитан соображает лучше, чем уставший до предела.
Он велел Осборну сменить его, а Лорнхему — помогать ему. Потом оставил капитанский мостик и побрел к трапу, ведущему к его каюте. Проклятая погода. Но скоро все кончится. Он приведет корабль в Бостон, сдаст свой груз и опасные бумаги и уйдет домой. Навсегда.
Остин постоял в проходе. Олбрайта снова не было на посту. Парень так и норовил ускользнуть, чтобы передохнуть или глотнуть грогу с парнями. Или же сыграть в карты.
И тут вдруг Остину вспомнился тот вечер, когда он, открыв дверь, обнаружил Эванджелину, сидевшую за столом со своим толстым молитвенником в руках. Она с готовностью отдала книгу, однако… Всякий раз, когда он убеждал себя в ее невиновности, она снова разрушала его веру в нее.
Подавив раздражение, Остин открыл дверь каюты — и замер у порога.
Он подождал несколько мгновений, пока рывшийся в бумагах человек не повернул голову и не увидел его. Потом тихо сказал:
— Олбрайт, я сдержусь и не убью тебя, если ты скажешь, кто тебя послал.
Глава 17
Лицо Олбрайта стало пепельно-серым.
Письма он не нашел. В руках у него была запертая деревянная шкатулка, в которой Остин держал бумаги, касающиеся груза, и почту, которую он доставлял из порта в порт.
— На кого ты работаешь, Олбрайт? Говори, парень. Или хочешь, чтобы порка развязала тебе язык?
Остин редко назначал порку. И никогда — чрезмерную. Он предпочитал иметь матросов целыми и невредимыми, нежели покалеченными или мертвыми. Но сейчас злость заставила его так пригрозить, чтобы нагнать на парня страху.
Тут лицо Олбрайта вдруг исказилось от гнева.
— Предатель! Правосудие свершится, и изменники вроде вас, сэр, умрут!
— Хорошо сказано, парень. Но я мог бы возразить потому, что изменник именно ты.
— Это вы так говорите… Вы понятия не имеете о верности и чести. Вы порвали с Англией, потому что вам так было выгодно — без нее вы можете зарабатывать больше денег. Вы использовали нас всех в своих интересах.
— Во время войны ты был ребенком, Олбрайт. Ты понятия не имел, за что мы сражаемся. Люди умирали за свободу от короны, которая выпивала нашу кровь до капли и забирала у нас все, что мы имели, даже наше достоинство, даже наши сердца. И мы не сдадимся.
— Эта новая страна не продержится долго. Всякий это знает. Англия снова завоюет ее, и придет час расплаты для изменников.
— Ты бросаешься такими словами, как будто понимаешь, что они значат. Кто послал тебя, мальчик?
— Я вам никогда этого не скажу!
Олбрайт швырнул шкатулку в Остина и рванулся к двери. Но капитан схватил его за плечо и резко развернул к себе. Лейтенант размахнулся, целясь кулаком в лицо Остина, однако тот увернулся и тут же заломил руку парня за спину.
Остин был очень силен, но Олбрайт — молод и зол, и он дрался как безумный. Остин только хотел образумить его и выведать у него имя предателя. Олбрайт же пытался убить капитана, так же как он пытался убить его неделю назад на темной палубе.
Парень вырвался из рук Остина и метнулся к двери, затем — к трапу. Он был уже на первой ступеньке, когда Остин схватил его за пояс и потянул назад. Лейтенант развернулся, в руке его блеснул нож. Остин тотчас отклонился, избегая удара, а Олбрайт, оттолкнув его, стал быстро подниматься по трапу.
Остин последовал за ним. Олбрайт же помчался по палубе, на бегу расталкивая удивленных матросов. Добежав до носа корабля, он вскочил на борт и бросился вниз. Тотчас послышался всплеск.
Остин громко выругался. И тут же раздался крик:
— Человек за бортом!
— Разворот! Бросить ему канат! — сквозь рев ветра завопил Сьюард.
Матросы поспешили выполнять приказ. Но Остин не обращал на них внимания, он знал: Олбрайт умрет, прежде чем они смогут развернуть корабль, чтобы обнаружить его, прежде чем они смогут бросить ему канат.
Сбросив бушлат, капитан вскочил на перила, вскинул руки и бросился в волны. И тут же раздался крик Эванджелины, бежавшей к борту.
— Остин! — завопила она.
Сильная рука обхватила ее за талию.
— Черт возьми, Эванджелина, вы упадете.
— Помогите ему! — Она напряженно высматривала в волнах Остина, вырываясь из рук лорда Рудольфа.
Корабль накренился и развернулся. Затем снова накренился. Дождь хлестал в лицо девушки, смешиваясь с ее слезами. А Сьюард тем временем выкрикивал приказы, как старый морской волк, хотя ему было всего двадцать.
