Считая вопрос окончательно решённым, Зенек облегчённо вздохнул и поинтересовался:
— А сейчас мы куда?.. К самолёту?
— Нет. Пока к подпоручнику Боцяну.
Бестарка ещё примерно полчаса тарахтела по булыжнику, прежде чем остановилась у какого-то одноэтажного дома. Вепш вылез и трижды постучал во входную дверь. Её долго не открывали, но наконец замок щёлкнул, и на пороге возник сам подпоручик Боцян.
— Пан майор, вы?..
— Я, — ответил Вепш и коротко бросил: — У вас всё готово?
— Так, пан майор! — чётко доложил Боцян и отступил в сторону, пропуская в дом Вепша…
* * *
Держа верную берданку наизготовку, сторож осовиахимовского сарая напряжённо всматривался в ночную темень, однако майор Вепш появился совсем с другой стороны. Бесшумно выйдя из-за угла сарая, он тихо окликнул:
— Служивый… Как тут?
— Ну, нарешти…[160] — облегчённо вздохнул сторож и, привычно взяв винтовку к ноге, по-солдатски чётко доложил: — Вшистко в пожонтку[161], пан майор!
— Добро…
Вепш ещё раз осмотрелся и негромко свистнул. Почти сразу со стороны недальнего хмельника послышался такой же ответный свист, а потом в темноте начали прорисовываться приближающиеся к сараю неясные фигуры.
Первым подошёл возглавлявший своих людей подпоручик Боцян и деловито спросил:
— Что, пан майор, начинаем?
— Нет, — покачал головой Вепш. — Ждём Зенека.
— А я думал, он уже с вами, — разочарованно протянул явно настроившийся действовать немедленно Боцян.
— Ничего, подождём, пусть лётчик как следует отдохнёт, — и майор, словно устраиваясь поудобнее, опёрся спиной на дощатую стену осовиахимовского сарая.
Ждать пришлось довольно долго, прежде чем от предместья Лидавк донёсся слаженный конский топот, и ещё через пару минут шедшая рысью упряжка, лихо развернув бестарку прямо у ворот сарая, остановилась, а приехавший поручик Зенек, соскочив с сиденья, на ходу одевая лётный шлем, подбежал к Вепшу.
— Пан майор, пилот поручник Зенек прибыл!
Вепш хотел что-то сказать, но тут подпоручик Боцян, разглядев в бестарке женскую фигуру, удивлённо воскликнул:
— Пан майор!.. Кто это с ним?
— Кто надо, — недовольно оборвал его Вепш и уточнил у Зенека: — Всё взяли, пан поручник, ничего не забыли?
— Никак нет, ещё с вечера всё уложили в два рюкзака!
— Отлично, — майор махнул рукой стоявшим в стороне людям Боцяна. — Хлопаки[162], начали!
Все дружно бросились к сараю, послышался звон нескольких пил, приглушённая брань, и буквально через десяток минут часть дощатой стены уже лежала плашмя на траве, открыв широкий проём, в глубине которого легко угадывался контур лёгкого самолёта.
По команде Вепша люди облепили РВД-8 со всех сторон и общими усилиями выкатили его на поле. Зенек поспешно закинул приготовленные рюкзаки в кабину, помог сесть напряжённо молчавшей Ирене, влез сам и махнул Боцяну.
По этому сигналу подпоручик, забежав вперёд, взялся за лопасть пропеллера и весело крикнул:
— Контакт!
— Есть контакт! — громко отозвался Зенек.
— От винта! — теперь уже повелительно крикнул Боцян и изо всех сил крутанул лопасть.
Мотор пару раз фыркнул, пропеллер поначалу как-то неуверенно дёрнулся и почти сразу опять косо замер. Боцян сердито чертыхнулся и несколько раз вручную прокрутил винт. За этим последовал новый рывок, такое же, как и раньше, фырканье мотора, потом обнадёживающе прерывистые хлопки, и, наконец, лопасти слились в один неразличимо гудящий круг.
Теперь мотор заработал ровно, и только крыло самолёта как бы нетерпеливо вздрагивало, словно РВД-8 сам торопился взлететь. Вепш, стоя у кабины, ожидал, пока Зенек закончит прогрев, и настороженно оглядывался, но вокруг было спокойно. Наконец пилот решил, что можно взлетать, обернулся к панне Ирене, сидевшей во второй кабине, ободряюще кивнул ей и потом, свесившись набок, коснулся рукой плеча стоявшего рядом Вепша.
— Ну что, пан майор, я передаю: «Скшипка грае»?[163]
— Так, пан поручник.
Вепш крепко пожал руку Зенека и резко отступил в сторону. Мотор «эрвудзяка» зарычал, самолёт медленно сдвинулся с места и покатился по тёмному полю, всё увеличивая скорость. Ещё через минуту, после того как исчезли багровые всплески из выхлопных труб, тень взлетающей машины, прорисовавшись на светлеющем горизонте, словно растворилась в ночном мраке, оставив после себя лишь всё слабеющий гул…
* * *
В ту же ночь пробраться на Черчице Остап не сумел. Помешали забитая войсками магистраль, патрули чуть ли не на каждом перекрёстке, разрушенные жестокой дневной бомбёжкой здания и ещё продолжавшиеся во многих местах пожары. Остапу пришлось петлять задворками, выжидать удобный момент, а то и вовсе, оставляя недоступный центр города в стороне, пробираться далеко в обход путаными улочками предместий.
Зато за все свои мыканья Остап был вознаграждён сполна. Оказалось, что на явке в Черчице к моменту его появления находился не только последнее время пребывавший тут постоянно Змий, но и заявившийся прямо из леса, на какой-то час раньше Остапа, вместе со всей своёй боёвкой, Смерека.
Увидев входящего в комнату нивесть откуда взявшегося Остапа, сидевшие за столом Змий и Смерека сначала удивились, потом обрадовались, но вместо расспросов немедленно усадили парня рядом с собой и первым делом налили ему полстакана первака.
По тому, как его приняли, Остап сообразил, что теперь, после Львова, он на особом счету и, хлопнув предложенную выпивку, не чинясь принялся с аппетитом закусывать. Особых разносолов на столе не было, из чего Остап заключил, что, несмотря на наличие самогона, здесь не пьянка, а деловой разговор.
Видимо, так и было на самом деле, потому что едва Остап прожевал кусок домашней колбасы, Змий, не спускавший с парня глаз, с улыбкой приказал:
— Ну, рассказывай, как там, во Львове?
— А что во Львове? — Остап не удержался и подцепил вилкой пару колечек лука, лежавших в салятерке[164] с селёдкой. — Мы блокировали основную магистраль и почти на сутки задержали в городе целый танковый корпус.
— Ого!.. — Смерека одобрительно покачал головой и уважительно посмотрел на Остапа. — А дальше как?
— Дальше?.. — Остап положил вилку. — Дальше Советы поставили танк на перекрёстке и начали чердаки прочёсывать.
— А ты сам-то как ушёл? — поинтересовался Змий.
— Пришлось с крыши на крышу сигать, — Остап вздохнул. — Вот только побился сильно, идти совсем не мог.
— А дальше что было? — теперь Змий уже без улыбки смотрел на Остапа.
