эскадры Макароффа вряд ли будет воспринята лягушатниками равнодушно.
– Мы не будем атаковать, – разлепил губы второй лорд, – по крайней мере пока. Мы их просто остановим. Мы ускорим ремонт и погрузку, – он строго взглянул на четвертого. – К двадцатому января у нас в Канале будет шесть «Маджестиков» и пять «Формидеблов»… И это я еще не считаю «Трафальгар» с «Нилом» и «Адмиралов». Плюс все эсминцы, которые мы сможем собрать, плюс крейсера… Если русские не остановятся, мы их даже не утопим, а развеем по ветру.
– На каком основании?
– На основании нападения на подданных его величества, разумеется. Наглого, неспровоцированного и злодейского нападения. Вы обратили внимание вот на эту часть приказа? «При прохождении районов, опасных в плане атак миноносцев потенциального противника, держать орудия наготове и силою оружия пресекать попытки минных атак». Русские сами подставились. Точнее, подставятся.
– В Скагерраке?
– Нет. Мы не сможем разместить там мирных рыбаков, которые будут злодейски расстреляны русскими пиратами, хотя бы потому, что в датских водах нашим рыбакам нечего делать. Я думаю, прискорбный инцидент произойдет при прохождении московитами Доггер-банки, там всегда много рыбацких лоханок.
– Если японские миноносцы как следует напугают русских, – добавил Керр.
– Постарайтесь сделать так, чтобы подданные его величества не пострадали сверх необходимого, Арчи, – распорядился первый лорд адмиралтейства. – Уолтер, наши броненосцы должны встать стеной на пути подлых пиратов, отжимая их во французские порты. Эван, за вами газетчики. Я оповещу сэра Генри, чтобы он случайно оказался во Франции как раз через… пять дней. Нам нужно, чтобы разбирательства длились не меньше двух месяцев. Разумеется, интернирование было бы идеальным вариантом, но… Не думаю, что мы будем готовы ранее, чем к апрелю.
– Их следует задержать, пока наши «Адмиралы» не достигнут боеготовности. Тогда у нас будет эскадра из девяти броненосцев на Мальте или в Александрии и восьми на Цейлоне.
– Да, этого более чем достаточно. Тогда мы сможем впустить русских и в Средиземное море, чтобы, перекрыв Суэц, Проливы и Гибралтар, попросту уничтожить их, – согласно кивнул второй морской лорд. – А если они пойдут вокруг Африки, прямо в Персидский залив…
– Они наверняка предусмотрели и такой вариант, Арчи, – кивнул первый морской лорд. – Я слышал, что два зафрахтованных неизвестными лицами угольщика ушли к Мадагаскару. Я, разумеется, отправлю несколько пар крейсеров в дозоры, в том числе и к африканским берегам. Тем более что буры…
– Буры могут попытаться захватить мадагаскарские корыта. К примеру, чтобы использовать их в качестве каперов.
– Да, при необходимости они вполне могут пойти на это, – согласился граф Селбурн. – А если у них ничего не получится… Пожалуй, нам не помешает иметь шесть или восемь крейсеров первого ранга в Дурбане. Даже если русские войдут в Индийский океан, у них не должно остаться ни фунта угля. И, Уолтер… Думаю, нам всем будет интересно, что же сейчас творится в Бендер-Аббасе. Мне не хотелось бы направлять твои корабли и людей Арчи под береговые пушки. Уилл, – обратился первый лорд адмиралтейства к адмиралу Мэю, – ты не интересовался, как там твой «Полифемус»?[41]
17 января 1902 года. Вейхайвей – база ВМФ Британии в Китае
– Простите, сэр, но кто это был?
Адмирал Киприан Артур Георг Бридж рванул стоячий воротничок форменной ослепительно белой сорочки так, что пуговица, жалобно звякнув о стоявший на столе графин, скакнула на сочный густой ковёр, ослабил галстук, долгим взглядом с головы до ног смерил своего адъютанта, встал и распахнул тщательно закрытое окно. В кабинет ворвался январский воздух, стекающий с заснеженных китайских сопок, обволакивающий своим скользким холодным дыханием немногочисленные капитальные постройки китайской деревни и корабли британской эскадры. Fleet in being – флот как фактор присутствия – в этой тоскливой глуши выглядел избыточным и нелепым, как шикарное сафьяновое кресло-трон в стиле барокко среди барханов пустыни. Адмирал поморщился, вздохнул и нехотя повернулся спиной к пейзажу, надоевшему своей нелогичностью.
– Бенджамин, мальчик мой, ты совсем одичал в этих Богом забытых краях. Это и есть тот самый Китченер, покоритель варваров и герой светских хроник.
Глаза лейтенанта загорелись.
– Неужели?
– Ты рад, Бен?
– Простите, сэр, но там, где появляется «неистовый Горацио», вершится история.
– Вот и ты заговорил заголовками бульварной прессы. Есть и другое мнение: там, где материализуется этот выскочка, заканчивается порядок, all hell broken loose[42], а престиж Британской короны спускается в гальюн.
– Простите, сэр, но вечный покой египетской мумии пугает меня больше, чем участие в разгроме преисподней.
– Тебе хочется славы, Бенджамин? Желаешь вписать свое имя в анналы? Пожалуй, я предоставлю тебе такую возможность. Китченер настаивал на постоянном присутствии представителя флота рядом с ним. Я поручу эту работу тебе как самому восторженному его почитателю в моем штабе. Только осторожнее. Работая рядом с этим генералом, можно запачкаться не только в крови, но и в грязи…
– Я не понимаю вас, сэр…
Адмирал вздохнул, закрыл окно, вернулся за стол, ещё раз взглянул на заснеженные сопки за окнами Дома правительства, упёрся взглядом в пышущего энтузиазмом лейтенанта.
– Бенджамин, составьте приказ…
– На кого, сэр?
– На этот раз – на себя. Вы командируетесь в распоряжение генерала Китченера до особого распоряжения. Возьмите с собой не менее двух расторопных делегатов связи. Завтра вам предстоит отправиться к нашим японским коллегам, к ним у генерала тоже есть вопросы. Вы прекрасно освоили японский, можете помочь с переводом. Пока всё.
– Он шумел, требуя такую малость?
– Нет, он в такой своеобразной манере спрашивал, почему я еще не потопил русский флот, и интересовался, что это за цирк устроили московиты в Порт-Артуре.
– Мне подготовить справку?
– На твоё усмотрение. Флот и море Китченера интересуют постольку-поскольку. Как ты выразился, «неистовый Горацио» решил бросить к ногам короля всю Монголию, Тибет и Сибирь, хотя Метрополия от него этого не требует.
– Вы не верите в его счастливую звезду?
– В отличие от него, я уже один раз воевал с русскими…
– И мы тогда победили!
– Три империи за целый год неимоверным напряжением сил смогли взять всего один город. Ты действительно считаешь это победой? Не хочу своим брюзжанием портить тебе предвкушение надвигающейся славы и сопричастности с великим… – И уже официальным тоном продолжил: – Ступайте, лейтенант. Советую хорошенько выспаться перед новой службой – рядом с генералом Китченером сделать это будет непросто. Да, и пригласите капитана крейсера «Орландо» для получения инструкций…
* * *
Горацио Герберт Китченер был тем человеком, про которого американцы сказали бы «self-made». У него не было богатых и влиятельных родственников, да и вообще с покровителями было откровенно туго. Скажем честно – этого вояку никто не любил, но при этом все отдавали должное его характеру и настойчивости. Высоты, покорявшиеся его более изощренным коллегам медленно, с тщательным согласованием каждого шага у вышестоящего начальства, Китченер брал нахрапом, стремительно, не считаясь ни с возможными последствиями, ни с мнением окружающих.
«Победителей не
