— Вы обнимали ее и целовали, разве это не называется интимными ласками?
— Мужчина, — сказал Аллан, — способный заниматься сексом в первый день работы на новой должности, — человек весьма необычный.
Одобрительный смех, редкие аплодисменты.
— Мисс Г. М. хороша собой? — Этот вопрос, по всей вероятности, задала чья-то жена.
Специально подосланный человек, который задавал вопросы, исходя из дополнительных данных, на время замолчал.
— Наверно, — сказал Аллан. — Если над этим задуматься… Да, она привлекательна. Некоторые мужчины сочли бы ее хорошенькой.
— Когда вы встретились с ней впервые?
— О, приблизительно… — И тут он замолчал. Он чуть было не попался. Он совершил бы ошибку, ответив «две недели назад». В мире МОРСа двухнедельная дружба не позволяет обнимать и целовать друг друга. — Мне придется хорошенько припомнить, — сказал так, будто речь шла о десятилетиях. — Когда мы с ней впервые встретились, я работал… — Аллан говорил все тише, потом замолчал и дождался, пока задававшим вопросы не стало невтерпеж.
Голос сказал:
— Каким образом вы с ней познакомились?
В глубине души Аллан чувствовал, как близко подобрался к нему враг. Есть множество вопросов, на которые он не в состоянии ответить и от которых не сможет уклониться. И это один из них.
— Я не помню, — сказал он и увидел, как пол разверзся у него под ногами, приоткрыв бездну, в которую он сейчас провалится. — Вероятно, через общих знакомых.
— Где она работает?
— Не знаю.
— Почему вы отправились с ней в путешествие на четыре дня?
— Докажите это. — Хоть такой выход еще остался. — Так написано в донесении?
Миссис Бирмингэм тщательно просмотрела рапорт и отрицательно покачала головой.
— Мистер А. П., — произнес голос, — мне хотелось бы спросить вас вот о чем. — Аллан не мог определить, выступает ли все тот же обвинитель, но из осторожности предположил, что это так. — Две недели назад, когда вы вернулись домой, напившись, вы были с этой же женщиной?
— Нет, — сказал он совершенно честно.
— Вы уверены? Вы сидели один в кабинете, вы полетели на скибе на Хоккайдо, вы появились здесь несколько часов спустя, явно после того, как…
— Тогда я даже не был с ней знаком, — сказал он. И понял, что совершил непоправимую ошибку. Но, увы, было уже слишком поздно.
— Вы познакомились с ней «меньше двух недель назад»?
— Я встречал ее и раньше. — Голос у него стал тонким, как писк насекомого, он терял силы от сознания провала. — Но знал ее не особенно хорошо.
— Что же такое произошло за истекшие две недели? Именно в это время между вами и возникла связь?
Аллан решил не торопиться и подумать. Что бы он ни ответил, ситуация безнадежна. Впрочем, иного завершения быть не могло.
— Я не заметил, — почти безразлично ответил он наконец, — чтобы она вообще между нами возникла, в то время или в какое-нибудь другое.
— Взаимоотношения с молодой женщиной, которая не является вашей женой и с которой вы обнимаетесь, лаская друг друга и соприкасаясь телами, с вашей точки зрения не…
— Человеку с больным воображением покажутся грязными любые взаимоотношения, — сказал Аллан. Он встал с места и повернулся лицом к людям, сидевшим внизу в зале. — Мне хотелось бы видеть, с кем я говорю. Вылезайте из укрытия, дайте взглянуть на вас.
Безликий голос продолжал:
— Вы всегда даете волю рукам при виде молодых женщин, с которыми вам доводится сталкиваться на протяжении дня. У вас такая привычка? Вы используете служебное положение, чтобы….
— Вот что я вам скажу, — заявил Аллан. — Назовите себя, и я вышибу из вас мозги. Мне осточертели эти безликие нападки. Такие собрания используют люди с грязными садистическими наклонностями, они выпытывают все вплоть до омерзительнейших деталей, они готовы опорочить любого невинного человека, если тот попадется им в лапы, они видят что-то постыдное и нечистое в любых нормальных отношениях между людьми. Прежде чем я покину эту трибуну, мне хотелось бы сделать заявление общего теоретического характера. Мир стал бы куда лучше, если бы в нем не было этой патологической инквизиции. Каждое из подобных заседаний причиняет больше вреда, чем все совокупления, в которые вступали друг с другом мужчины и женщины с самого сотворения мира.
Он опустился на место. В ответ не раздалось ни звука. Зал погрузился в полнейшую тишину. Прошло некоторое время, и миссис Бирмингэм сказала:
— Если никто больше не желает ничего заявить, Комитет приступает к вынесению решения.
Безликий «голос правосудия» не откликнулся. Аллан сидел съежившись, он вдруг понял, что в его защиту не прозвучало ни слова. Дженет по-прежнему оставалась неподвижной, как деревянный истукан. Может, она согласна с обвинителями? Но в тот момент он решил, что это не имеет значения.
Как показалось Аллану, дамский совет обменивался мнениями излишне долго. В конце концов, решение известно заранее. Аллан потеребил нитку на рукаве, покашлял и нетерпеливо заерзал на стуле. Наконец миссис Бирмингэм встала.
— Соседи по жилищной секции, — заявила она, — вынуждены, к сожалению, сообщить, что считают мистера А. П. нежелательным здесь лицом. Это крайне печально, поскольку мистер А. П. на протяжении многих лет являлся образцовым жильцом данной секции, также как и его родственники в прошлом. Следует заметить, что мистер А. П. родился в той квартире, которую сейчас занимает. Поэтому Комитет, выступая от лица соседей мистера А. П. по жилищной секции, лишь с глубокой неохотой вынужден объявить, что лишает его права аренды с 6 ноября 2114 года и с еще большей неохотой обязывает мистера А. П. и членов его семьи покинуть и освободить от вещей занимаемую ими площадь к указанной дате. — Миссис Бирмингэм с минуту помолчала, а затем перешла к официальной части. — Мы также надеемся на понимание со стороны мистера А. П., ведь в сложившихся обстоятельствах у Комитета и соседей по жилищной секции не оставалось иного выбора, и все мы желаем ему больших успехов в личной жизни. Вдобавок Комитет хотел бы заявить, что его члены с уверенностью считают мистера А. П. человеком величайшей стойкости и силы духа. Комитет убежден, что мистер А. П. преодолеет эти временные затруднения.
Аллан громко расхохотался.
Миссис Бирмингэм бросила на него недоуменный взгляд, затем сложила бумаги с текстом вердикта и отошла назад. Аллан спустился по лесенке с трибуны и прошел через переполненный зал к столу, за которым сидела его жена.
— Пошли, — сказал он ей, — мы вполне можем уйти.
Пробираясь к выходу, они услышали, как миссис Бирмингэм бубнит, зачитывая текст следующего обвинения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
