Реактивный сверхзвуковой истребитель приземлился на базе Эверглейдс, и пилот несколько минут пытался разбудить своего пассажира. Тот во сне блаженно улыбался и просыпаться совершенно не желал. Пилот за всю свою летную карьеру ни разу не производил пассажирские перевозки и потому понятия не имел, что делать в таком случае.
Из затруднительного положения его выручил местный полковник, встретивший самолет прямо на посадочной полосе. Двух несильных оплеух вполне хватило для того, чтобы перевести штатского в бодрствующее состояние.
– Да что за судьба-злодейка? – возмутился прибывший. – Кто меня сегодня только не бил по лицу! Может, хватит?
– Я подумал, вдруг вы потеряли сознание, и попытался привести в чувство, – нагло соврал полковник. – Позвольте представиться, полковник Гамильтон, начальник отдела…
– Я не разбираюсь в армейской структуре, поэтому мне абсолютно безразлично полное название вашей должности, полковник. Я специальный агент ФБР Питерсон. Сразу предупреждаю, в армии я не служил и ни капли об этом не жалею. Вам известно, что тут произошло и чем вызван мой визит?
– Да, мистер Питерсон. Я на этой базе представляю армейскую контрразведку. Мое начальство в курсе происшедшего и согласно пока не вмешиваться, предоставив расследование ФБР. Разумеется, мы вам окажем всю мыслимую помощь. Садитесь в машину, разговор продолжим в здании, тут очень уж жарко, а там кондиционеры.
Езда на армейском джипе много времени не заняла. Часовой у входа отдал честь, демонстративно глядя только на полковника, но Питерсону было на это глубочайше наплевать. Правда, он позавидовал летней форме офицеров и солдат, позволявшей гораздо лучше переносить жаркое солнце Флориды, нежели его строгий черный костюм.
– Полковник, первым делом я бы хотел поесть, увы, позавтракать у меня времени не нашлось. Предрассудок, что за едой нельзя разговаривать о делах, я не разделяю, поэтому за завтраком охотно послушаю, что вам удалось выяснить на текущий момент. И еще, если можно, я бы хотел сменить одежду. Утром я был в Сиэтле, там более чем прохладно, а с переодеванием вышло так же, как с завтраком.
– Я распоряжусь, вам выдадут летнюю форму без знаков различия. Извольте пройти сюда, это офицерская столовая.
Питерсон в еде был неприхотлив, а кормили на базе довольно прилично, по крайней мере офицеров.
– Рассказывайте, полковник, – предложил фэбээровец с набитым ртом.
Полковник, заказавший себе только содовую со льдом, минуту подумал и начал рассказывать:
– Почти каждую ночь мы проводим тренировочные полеты. Понимаете, если армия не воюет и не тренируется, то она разлагается. Примеров в истории несть числа.
– Не нужно теории, полковник. Излагайте факты. Если мне будет что-то непонятно, я спрошу.
– Хорошо. Вертолет пошел на посадку для дозаправки. Инструктор и стажер вышли размять ноги, пока заправщик сделает свое дело. Это показания их троих. Время посадки фиксировано и у них, и у диспетчера. Почти сразу вертолет взлетел. Диспетчер удивился, но ничего не предпринял. Просто зафиксировал время взлета, и все.
– Переговоры пилота с диспетчером были?
– Формально пилоты обязаны запрашивать у диспетчера разрешение на взлет и посадку. По факту это делается не всегда. Диспетчер говорит, что запросы были, но я ему не верю. Я прекрасно вижу, когда человек лжет. Вот вам пример, к чему приводит отступление от регламента, простите за теорию.
– То есть пилот сел и взлетел молча?
– Молча только взлетел. И как только взлетел, почти сразу исчез с экрана радаров. Наши радары не видят низколетящие объекты, так что можем смело предположить, что они летели ниже порогового уровня. Тут ничего необычного не было, такой полет мы тоже отрабатываем. Правда, пилот обычно предупреждает диспетчера. Но не обязательно. В этот раз не предупредил, и диспетчера это не обеспокоило. На радиовызовы пилот не отвечал, но так бывает, утрата связи происходит значительно чаще, чем нам хотелось бы. Примерно через два часа вертолет вернулся и приземлился. Пилот так и продолжал молчать. Диспетчер предположил, что радио вышло из строя, и ждал, когда пилот доложит лично. Не дождался.
– Он не пытался связаться с заправщиком? – поинтересовался Питерсон.
– К нашему стыду, мы не предусмотрели такой ситуации, и заправщик связи не имеет. Мы обратимся в Пентагон с предложением изменить регламент и обеспечить заправщиков связью. Так вот, к месту посадки отправился патруль на джипе в составе двух человек. Они обнаружили вертолет, а также двух пилотов и заправщика, все трое крепко спали. Но патрульным удалось их разбудить. Пилот сразу же обратил внимание на отсутствие двух ракет.
– Почему учебный полет проводился с боевыми ракетами?
– Наличие или отсутствие ракет значительно меняет аэродинамику вертолета. Пилоты должны уверенно им управлять и с ракетами, и без ракет.
– Было ли в этом вертолете другое оружие?
– Крупнокалиберный пулемет, но без патронов. Проводилась тренировка пилотов, а не стрелков. Так вот, на этом этапе подключился я. Можете себе представить мою радость, когда посреди ночи меня подняли по тревоге. Сделать что-либо я не успел, примчался фэбээровец и повел дело сам. Снял отпечатки пальцев, в частности. Кстати, результаты есть?
– Плохие результаты, полковник. В вертолете побывали скверные люди. Ваши предположения по природе этого инцидента?
– Вы спрашиваете о том, что я думаю, или о том, что я намерен написать в рапорте?
– И то и другое. Начнем, пожалуй, с рапорта.
– Пилот, отрабатывающий ночное пилотирование вертолета, был обстрелян неизвестными и ответил на огонь единственным, что у него имелось, – ракетами. Все. Пилот-инструктор получит выговор. Других последствий не будет.
– Красивая версия, – восхитился Питерсон. – А что здесь, по-вашему, произошло на самом деле?
– А на самом деле мы столкнулись с потусторонними силами. – Полковник перекрестился, подняв глаза к потолку. – Но я, разумеется, ничего подобного в рапорте писать не собираюсь. Хотя доказательства у меня есть. Учтите, Питерсон, если вы кому-нибудь передадите мои слова, я буду отрицать, что говорил нечто подобное.
– Как хотите, – согласился фэбээровец. – Итак, я готов выслушать вашу версию.
– Сначала несколько предварительных замечаний. Первое. На штурвале отчетливые отпечатки того, кто последний вертолетом управлял. И он не из наших пилотов. Второе. Медики осмотрели тех троих, которые спали на аэродроме. Стажера, инструктора и заправщика. С ними все в порядке. На всякий случай мы отправили на анализ их кровь и мочу. Кстати, ваш человек тоже отправил пробы на анализ по своим каналам. Если там есть какая-то химия, ваши или наши эксперты ее найдут. Но я готов держать пари на любую ставку, что не найдут. Наши медики, те, что на базе, ничего не нашли, а они отлично отыскивают в крови пилотов то алкоголь, то наркотики. В Вашингтоне эксперты покруче, но ненамного.
– Согласен с вами, полковник. Тоже думаю, что их усыпили не химией.
– А теперь, собственно, моя версия, мистер Питерсон. Не вздумайте смеяться. Так вот. Там, в парке, на болотах, шла перестрелка. Какая-то из сторон возжелала авиационной поддержки. Один из преступников как-то проник на нашу базу, дождался посадки вертолета, усыпил троих военнослужащих, скорее всего, какой-то разновидностью гипноза, угнал вертолет, при помощи ракет «воздух—земля» решил там свои боевые задачи, затем на вертолете вернулся на базу и отбыл отсюда тем же путем, что и прибыл, или другим, не имеет значения.
– Зачем же этот человек возвращался сюда? Разве он не мог бросить ваш вертолет где угодно?
– Это вы спросите у него, если найдете. Я предполагаю, что он хотел забрать с собой что-то. У нас ничего не пропало, значит, что-то из того, что он же сюда и принес. Понятия не имею, что бы это могло быть.
– Полковник, вы отменный детектив! Раз вы сами отлично справляетесь, что тут делает ФБР в моем лице?
– Спасибо на добром слове, мистер Питерсон. Почему-то все уверены, что в армии служат одни дебилы. Рад, что мне удалось слегка поколебать это убеждение хотя бы в вашем сознании. Но вернемся к делу. Что можно сказать об этих угонщиках? Считаем, что они из той же банды, что вела перестрелку на болотах. Итак, они умеют незаметно приходить, куда им надо, и уходить оттуда так же незаметно. Могут мгновенно усыпить человека, даже троих сразу. Еще они располагают немыслимыми по нашим меркам запасами серебра и используют его для убийства себе подобных. Вам никто на ум не приходит по этим признакам?
– Утром меня спрашивал это же самое мой начальник, я ответил: «Вампиры или оборотни». Он предложил, до выяснения природы этих тварей, называть их марсианами.
– Не важно, как мы их будем называть. Важно, что они не люди. Им понадобились ракеты – они взяли вертолет с ракетами, и мы не смогли этому воспрепятствовать. Завтра они сочтут нужным нанести по своим противникам ядерный удар – и я не верю, что мы защитим от них свои ядерные базы. Они воюют между собой, на нас им явно плевать, но ведь свои войны они ведут на нашей территории! И ядерный удар, если что, тоже будет по нашей территории! А мы, военная контрразведка, не имеем ни малейшего опыта противодействия такому противнику. В отличие от ФБР.
