36. (1) Алексамен, пришпорив коня и ведя за собою всех этолийцев, помчался захватывать царский дворец. (2) Телохранители, на чьих глазах это все разыгралось, сперва оцепенели от страха; (3) затем, увидев, что этолийский отряд удаляется, они сбежались к брошенному телу тирана, превратившись из охранителей его жизни и отмстителей смерти в простую толпу зевак. (4) Никто бы не шевельнулся, если бы тут же была объявлена сходка, куда, отложивши оружие, явилась бы вся толпа и где была бы произнесена подходящая к случаю речь, а потом многочисленные этолийцы держались бы вместе вооруженным отрядом, не причиняя никому вреда. (5) Но, как и должно было быть, вероломные злоумышленники все сделали себе на скорейшую гибель. (6) Их предводитель, запершись в царском дворце, день и ночь потратил, обшаривая сокровищницы тирана; этолийцы принялись грабить, словно захваченный, город, освободителями которого они и хотели выглядеть. (7) Гнусное поведение и высокомерие этолийцев побудили лакедемонян собраться на сходку. Одни говорили, что нужно, изгнав врага, воспользоваться случаем и вернуть себе свободу, похищенную у них в тот самый миг, когда, казалось, она восстанавливается. Другие предлагали для вида воспользоваться кем-нибудь из царского рода, чтобы возглавить движение. (8) Лаконик102, мальчик такого происхождения, воспитывался вместе с детьми тирана. И вот горожане сажают его на коня и, взявшись за оружие, избивают этолийцев, рыщущих по городу. (9) Потом они нападают на дворец и там приканчивают Алексамена, сопротивлявшегося с горсткой своих. Этолийцы, что собрались у Халкиойка (это медный храм Минервы103), были перебиты. (10) Немногие, бросив оружие, бежали – частью в Тегею, частью – в Мегалополь. Там они были захвачены властями и проданы с торгов104.
37. (1) Прослышав об убийстве тирана, Филопемен отправился в Лакедемон. Найдя город в полнейшем смятении и ужасе, (2) он созвал знатных горожан и, произнеся речь, какую следовало бы держать Алексамену, присоединил лакедемонян к Ахейскому союзу. (3) Это удалось ему тем легче, что почти тогда же к Гитию пришел и Авл Атилий с двадцатью четырьмя квинкверемами.
(4) В эти же дни Фоант действовал вокруг Халкиды. Он снесся с Эвтимидом, знатным мужем, который изгнан был из Халкиды сторонниками союза с Римом, вошедшими в силу после прибытия Тита Квинкция и послов; (5) Фоанту помогал также и Геродор, купец из Киоса, очень богатый, а потому могущественный и в Халкиде. Приверженцы Эвтимида были готовы выдать город Фоанту, но ему отнюдь не сопутствовала та же удача, что позволила этолийцам через Эврилоха овладеть Деметриадой. (6) Эвтимид из Афин, где он предпочел поселиться, отправился сначала в Фивы, а оттуда в Салганеи, Геродор же – в Троний. (7) Неподалеку оттуда, на Малийском заливе, Фоант держал две тысячи пехотинцев, двести конников и до тридцати легких грузовых судов. Геродору было приказано на этих судах с шестьюстами пехотинцами переправиться на остров Аталанту, (8) чтобы оттуда плыть дальше к Халкиде, как только узнает, что сухопутные силы уже подходят к Авлиде105 и Еврипу. (9) А сам Фоант, двигаясь по большей части ночью, быстро, как мог, вел остальное войско к Халкиде.
38. (1) Высшая власть в Халкиде принадлежала после изгнания Эвтимида Микитиону и Ксеноклиду. Сами ли они заподозрили неладное, или им донесли о заговоре, но только, сначала охваченные страхом, они не надеялись ни на что, кроме бегства. (2) Однако позже, когда страх унялся, стало понятно, что преданным, брошенным на произвол судеб останется и отечество, и союз с римлянами. И вот они придумали выход.
(3) В это время в Эретрии как раз справлялось ежегодное священнодействие в честь Дианы Амаринфской106, праздновать которое сходятся как тамошние жители, так и каристийцы. (4) Туда-то и послали Микитион и Ксеноклид, умоляя эретрийцев и каристийцев как уроженцев того же острова сжалиться над их долей и вспомнить о союзе с римлянами. Да не попустят они стать Халкиде этолийской – ведь, захватив город, они овладеют и Евбеей. Суровыми господами были македоняне – еще невыносимее будут этолийцы. (5) Уважение к римлянам побудило города действовать – (6) ведь они успели уже изведать как доблесть римлян на войне, так и их справедливость и благожелательность после победы. Итак, оба города вооружили и отправили в поход весь цвет своей молодежи. (7) Халкидцы препоручили им охрану городских стен, а сами всем войском переправились через Еврип и разбили лагерь у Салганей107. (8) Оттуда к этолийцам отряжен был сначала гонец, а затем и послы спросить, что же халкидцы сказали или сделали такого, чтобы этолийцы, союзники их и друзья, пошли брать приступом их город. (9) Фоант, предводитель этолийцев, ответил, что не брать город идут они, но освобождать его от римлян; (10) сейчас, дескать, халкидцы закованы в цепи, пусть более блестящие, но и более тяжкие, чем в те времена, когда у них в крепости стоял македонский гарнизон. Но халкидцы возражали, говоря, что никем они не порабощены и в защите ничьей не нуждаются. (11) Так переговорив, они разошлись; послы вернулись к своим, а Фоант с этолийцами – восвояси, поскольку все надежды они возлагали на неожиданность нападения, (12) а к правильной войне и осаде города, укрепленного с суши и с моря, были совсем не готовы. (13) Эвтимид, услышав, что его соотечественники разбили лагерь у Салганей, а этолийцы уходят, и сам возвратился из Фив в Афины. (14) Геродор же несколько дней провел в напряженном ожидании на Аталанте; так и не дождавшись условленного знака, он послал дозорное судно узнать, в чем причина задержки. Убедившись, что союзники отказываются от предприятия, он отправился назад, в Троний, откуда и прибыл.
39. (1) Квинкций, тоже услыхав о случившемся, двинулся с кораблями из Коринфа и в халкидском Еврипе повстречался с царем Эвменом108. (2) Было решено, что пятьсот воинов Эвмена остаются в Халкиде для защиты города, а сам царь направляется в Афины. (3) Квинкций продолжал путь в Деметриаду: он рассчитывал на то, что пример освобожденной Халкиды побудит и магнесийцев к восстановлению союза с римлянами. (4) И вот, желая обеспечить какую-то поддержку своим сторонникам, он написал претору фессалийцев109 Энному, чтобы тот вооружал молодежь, а в Деметриаду Квинкций послал вперед себя Виллия разузнать, какие там настроения. Он собирался приступить к делу только в том случае, если хоть часть горожан склоняется к соблюдению прежнего союза. (5) Виллий прибыл на квинквереме ко входу в гавань. Когда туда высыпал весь народ магнесийцев, он спросил, чего им хочется больше: чтобы он пришел к ним как друг или же как враг. (6) Магнетарх Эврилох отвечал, что Виллий прибыл к друзьям, но лучше бы он не входил в гавань, а позволил бы магнесийцам жить в согласии и свободе и не возбуждал бы толпу под видом переговоров. (7) Далее речи перешли в препирательство: римлянин бранил магнесийцев за неблагодарность, пророчил им неминуемые бедствия, а толпа роптала, обвиняя то сенат, то Квинкция. Так, ничего не добившись, Виллий вернулся к Квинкцию, который послал гонца к претору110 – сказать, чтобы тот уводил войско домой. (8) А сам Квинкций вернулся с кораблями в Коринф.
40. (1) Греческие дела, переплетшиеся с римскими, отклонили в сторону мой рассказ, и не потому что описание их стоило бы труда само по себе, а потому что это они послужили причиной войны с Антиохом.
(2) После того как были избраны консулы на будущий год [191 г.] (ибо именно с этого места я отклонился в сторону), консулы Луций Квинкций и Гней Домиций отправились к провинциям: первый против лигурийцев, второй против бойев. (3) Бойи были замирены, и даже все их сенаторы вместе с детьми и начальники с конницей – всего до полутора тысяч человек – сдались консулу. (4) Другой консул во многих местах разорил лигурийские земли и овладел несколькими крепостями. Оттуда не только вывезена была разного рода добыча и пленники, но были также возвращены некоторые римские граждане и союзники, находившиеся во власти врага111.
(5) В том же самом году по сенатскому решению и по постановлению народа была выведена колония в Вибону112. Отправилось туда три тысячи семьсот пехотинцев и триста конников. (6) Вывели ее триумвиры Квинт Невий, Марк Минуций и Марк Фурий Крассипед. Пехотинцам дали по пятнадцать югеров земли на каждого, а конникам – вдвое. До раздела земля эта принадлежала бруттийцам; бруттийцы ее отобрали у греков.
(7) Тогда же в Риме случились два очень пугающих бедствия; одно было долгим, но менее тяжким: тридцать восемь дней колебалась земля. Столько же дней, тревожных и полных страха, оставались приостановленными все дела. По этому поводу были проведены трехдневные молебствия. (8) Второе несчастье принесло уже не только пустые страхи, но настоящее несчастье для многих: это был пожар, начавшийся с Бычьего рынка, – в течение дня и ночи пылали все здания, обращенные к Тибру. Сгорели все лавки с товарами, стоившими больших денег.
41. (1) Год уже подходил к концу; со дня на день настойчивей делались слухи о войне с Антиохом и росла озабоченность сенаторов. (2) Они уже рассуждали о том, какие провинции дать должностным лицам будущего года, чтобы те могли лучше подготовиться. (3) Решили одному из консулов поручить Италию, а другому, что сенат сочтет нужным (все знали, что это война с Антиохом). (4) Тот, кому выпал бы этот жребий, должен был получить четыре тысячи пехоты и триста конников из римских граждан, а также шесть тысяч пехоты и четыреста конников из латинов-союзников. (5) Набрать их поручено было консулу Луцию Квинкцию113, чтобы без всякой заминки новый консул мог бы тут же отправиться, куда укажет ему сенат. (6) О преторских провинциях также принято было решение: при жеребьевке первому выпадала городская претура и вместе с нею и разбор дел между гражданами и иноземцами; второму – Бруттий; третьему – флот, чтобы плыть, куда укажет сенат; четвертому – Сицилия, пятому – Сардиния, шестому – Дальняя Испания114. (7) Помимо этого, консулу Луцию Квинкцию поручено было набрать два новых легиона из римских граждан и еще двадцать тысяч пехоты и восемьсот всадников из союзников и латинов. Это войско предназначалось претору, который будет действовать против бруттийцев.
