заглянув в свои сумки, Речник повернулся к хескам. Они уже уходили, разбегались по гудящему лабиринту. Остался только один, и он молча глядел на чужаков, дожидаясь, пока они пойдут за ним.
«Ну тут и жарища…» - Кесса пыхтела, как Двухвостка. Воздух едва колыхался в жарких сумрачных туннелях. Жёлтые блестящие стены, казалось, источали жар. Звон в ушах и несмолкаемый гул пчелиного города сливались воедино, и всё вокруг плыло в желтоватом мареве. Туннели врастали друг в друга под странными углами и причудливо изгибались, округлые дверцы открывались и захлопывались, и огромные пчёлы с басовитым жужжанием проносились мимо.
- Туман пож-ж-жирает тех, кого ловит, и ничего не боится. Никак нельз-з-зя раз-з-звеять его! – негромко гудел Нкири-провожатый, но Кесса едва слышала его за звоном в ушах. «А он-то что не превращается в пчелу?» - думала она, утирая пот со лба. «От крыльев хоть ветер!»
Дорога вывернула наверх, и стало чуть прохладнее, а тошнотворно-сладкий запах слегка ослаб. Нкири толкнул круглую дверцу, и она на удивление легко распахнулась. Кесса пригнулась – проём был низковат даже для неё, но демон-пчела был ещё ниже ростом. Он отступил в сторону, пропуская Фрисса. Речник беглым взглядом окинул комнатёнку и протянул руку, чтобы пощупать потолок.
- Утром я з-з-зайду з-з-за вами… - начал Нкири, но оглушительный лязг прервал его.
- Аэнгисы! – взвизгнул он, бросаясь наутёк. Лёгкая дверца захлопнулась и зашипела, будто прикипая к стенам.
- Хаэй! – крикнула Кесса, толкая её.
- Тшш, - прошипел Фриссгейн, кивая на маленькое оконце в дальней стене. Мутное белесое стекло закрывало его, и Речник, сев на пол, прильнул к нему, высматривая что-то в тумане. Кесса села рядом, вгляделась – и тихонько присвистнула.
Чешуйчатые создания, одетые ярко и нелепо, обступили один из желтоватых бесформенных холмиков. Трое работали кирками, сосредоточенно ломая стены, четвёртый с самострелом наперевес крутил головой, высматривая врагов. Секунда – и стена обрушилась, и все четверо, разинув пасти, бросились в пролом. Большие плетёные кули покачивались за их плечами.
- И туман им нипочём, - угрюмо пробормотал Речник, и оконце от его дыхания помутнело. Оно было покрыто каким-то липким жиром, и сколько Кесса ни тёрла его, прозрачнее оно не становилось. Она вновь провела по стекляшке ладонью, искоса поглядывая на Фрисса. Речник был хмур и задумчив.
- Это враги? – Кесса кивнула на пролом, в котором исчезли проворные ящеры. – Где же защитники?
- Да вот они, - криво ухмыльнулся Речник.
Ящер, прижимая к себе обломки чего-то желтовато-рыжего, размазавшегося по его лапам, вылетел из пролома и бросился в туман, остальные кинулись следом, а из дыры, на лету меняя облик, хлынули воины-Нкири. Маленькие стрелы засвистели в воздухе, и один из ящеров покачнулся и разжал лапу, роняя жёлтые обломки. Прыгнув из последних сил вперёд, он скрылся в сером тумане. Плотная дымка подступила к проломленной стене вплотную, и стражи Гелиса остановились. Ещё несколько стрел улетело в туман, и воины медленно попятились к пролому.
- А! Они просто воруют мёд, поэтому их называют ворами, - покачал головой Речник, отворачиваясь от оконца. - Я, наверное, не полез бы в такой туман из-за мёда, но кто знает… может, он так вкусен и целебен, что за ним хоть в Кигээл…
«Смелые они, если сунулись к пчёлам,» - Кесса вспомнила убитого Инальтека в ядовитых травах и поёжилась. «Выходит, Флона убежала к ним, к этим существам – Аэнгисам… Хоть бы её не обидели!»
- Ох-хо… По-моему, туман и не увидел их, - покачала она головой. – Они прошли насквозь – и всё…
За оконцем, затянутым мутным стеклом, клубилась серая дымка, и ничего не рассмотреть было в ней. Кесса огляделась по сторонам и удивлённо мигнула.
Это была не просто нора с окном – тут кто-то жил, и от него остались два узких выступа вдоль стен – жёсткие лежанки, не прикрытые даже охапкой сухой травы. Жильцы бросили в изголовьях тощие валяные одеяла из серой тины. На полу не было ни шкур, ни циновок, ни сухих листьев.
- А тут что? – она потянула на себя небольшой выступ, найденный под окном, и выдвинула два ящичка. Фрисс, хмыкнув, заглянул внутрь и достал миску, наполненную густой тёмно-бурой смолой. Рядом с ней он положил на пустой лежак странный сероватый комок, пахнущий сладким травяным соком, потом порылся в суме и нашёл кусок вяленого мяса и несколько подсохших лепёшек.
- Попробуй. Это тацва – нкирийский мёд, - Речник подцепил немного тёмной жижи и заел лепёшкой. – Слаще всего, что есть в Хессе и Орине. Ешь осторожно, а то недолго слипнуться. Мы всё-таки не Нкири!
«Боги! И впрямь сладко… очень сладко… даже слишком сладко!» - Кесса сглотнула тёмные капли и поспешно потянулась за солониной. Приторное зелье иссушило язык, и недвижный горячий воздух подземелья показался страннице вязким, как смола. «Вот уж что я не стала бы воровать, так это тацву!»
- Если это Аэнгисы готовы воровать, что же они обычно едят?! – она потянулась за фляжкой с остатками цакунвы. За её спиной колыхнулся вязкий воздух, распахнулась лёгкая дверца, пропуская сердито жужжащего Нкири.
- Не з-з-знаю и з-з-знать не хочу, - отрезал он и хотел было войти, но его высокий, блестящий, увенчанный красными перьями шлем ударился о притолоку, и Нкири попятился. – Чёрные Речники! Почему вы скрыли своё происхождение? Царица Айз-з-зилинн хочет вас видеть! Мои воины отведут вас к ней сейчас ж-же!
Кесса ненароком заглянула ему в рот и содрогнулась, вновь увидев зубчатые полудуги, сходящиеся и расходящиеся безо всякой связи с издаваемыми хеском звуками. Она повернулась к Фриссу – он уже стоял на ногах, убирая остатки припасов в суму. Сжав ладонь Кессы и жестом попросив её молчать, он кивнул хеску и пошёл за ним по душным извилистым норам.
- Речник Фрисс! – прошептала странница, поравнявшись с ним. – Ты видел, какие у них пасти? Колючие дуги, и они щёлкают…
- Тш-ш, - Речник снова сжал её ладонь. – То не наша беда, Кесса. Им сейчас, похоже, очень нужна помощь. Обычно царица не говорит с чужаками. Что-то неладно… да, впрочем, я и сам это вижу. Сможем ли мы помочь, вот что интереснее…
Он вздохнул и покачал головой.
- Ты не боишься их? – ещё тише спросила Кесса. – Они прикидываются людьми, а сами – страшные…
- У них беда, Кесса. Что мне за дело до их
