— Придется немного задержаться. Я хочу доставить вас для дачи показаний в отделение.
— Не поняла…, - замирает все у меня.
— Гражданин Дементьев Александр Павлович ваш муж?
— Да.
— Он задержан по обвинению в нескольких преступлениях. В частности за участие в финансовых махинациях, связанных с присвоением средств, выделенных для операций тяжелобольным детям.
— Это как?
— Ваш сын в больнице?
— Да, — голос дрожит.
— Диагноз ложный?
— Да.
— И? Вы не задумались, почему? — взгляд у майора очень цепкий.
— Я … не знаю, — начинаю нервничать сильнее.
Главное — с Даней все хорошо, об остальном я подумать не успела. Столько всего свалилось в последние дни.
— Зато осведомлены мы, — продолжает майор. — От вас нужно, чтобы вы рассказали то, что знаете. Все.
— Но…
— У нас мало времени. Да и вы спешите.
— Вы хотите сказать, что мой муж специально…, - договорить я не могу. В то, что говорит этот человек, страшно поверить. Я, конечно, знаю, что Дементьев редкая сволочь, но такое…
— Поехали. На месте разберемся!
В участке майор задает вопросы, на которые я только отвечаю "да" или "нет". Он явно осведомлен лучше меня. От него исходит власть, но не чувствуется опасности. Наоборот. Сергей Макарович говорит с участием, настраивая на откровения.
Но все его вопросы укрепляют в той самой катастрофической мысли — мой муж ради денег рисковал жизнью нашего ребенка. Его ребенка. Это край. Меня трясет внутри. Я не могу поверить в такое. Он не мог…
— Откуда вы узнали все то, о чем так уверенно говорите? — спрашиваю я. Мне все еще кажется, что это дурной сон.
— Мы давно наблюдали за деятельностью фонда. Но доказательств не было. А сейчас у нас появился один очень важный свидетель. Он помог получить неопровержимые доказательства. Сейчас вы с ним познакомитесь, — с какой-то загадочной улыбкой говорит майор, а потом добавляет нечто вообще странное. — Будьте к нему снисходительны. Он рисковал жизнью, чтобы спасти вашего сына.
Я в шоке. Майор ведет меня по коридору, заводит в какой-то кабинет. Я захожу и замираю с открытым ртом.
Моя жизнь превратилась в театр абсурда. Давно уже, но сейчас, как мне кажется, настал апогей!
Смотрю пораженно на моего мужа, сидящего в кресле напротив. Все та же циничная улыбка, небрежная поза, жестокий взгляд. А потом перевожу глаза на… его точную копию. В соседнем кресле сидит мужчина, как две капли воды похожий на Александра. В первую секунду приходит мысль, что это больная галлюцинация, возникшая на фоне эмоционального истощения. Но потом начинаю приглядываться внимательнее: разница есть. Хоть и неочевидная. Она во взгляде, в позе, в энергетике. Копия моего мужа источает ярость, но вместе с тем его взгляд горит. Такого огня я не видела очень давно. Наверное, только в начале наших отношений, когда мы только познакомились с Сашей, когда нам обоим снесло голову, когда мы горели от разрывающих душу эмоций, и мне казалось, что меня любят несмотря на все препятствия и неудобные обстоятельства.
Рассматриваю мужчину внимательнее. Поза агрессивная, решительная, и нет того льда в глазах, который сочился от моего мужа все пять лет.
И все же понять я ничего не могу. Решить уравнение в моей голове не выходит. Но уже простреливают догадки. Изнутри начинает разбирать нервный смех. Он как искрящиеся пузырьки воздуха прорывается наружу громкими звуками. Меня вдруг охватывает какое-то нездоровое веселье.
— То есть все это время вас было двое? — смеюсь я.
— Почти, — рявкает копия моего мужа. А я продолжаю давиться смехом, но внутри все рушится. Потому что я уже начинаю понимать, почему сейчас я узнала тот самый жаркий взгляд. И многие кусочки пазла становятся на место. Ведь я и раньше ловила себя на мысли, что после свадьбы моего мужа как будто подменили. Я записала его в разряд последних подлецов, который все рассчитал, принял наш брак за сделку, коей по сути и являлся, а как только получил желаемое — сбросил маску.
А что если… я вышла замуж совсем за другого человека? От этого становится очень-очень больно, даже больнее, чем раньше… Но я продолжаю давиться смехом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Осталось только понять, за кого из вас я вышла замуж, — перевожу взгляд с одного на другого, — и кто отец моего ребёнка? — небрежно вылетает самый пугающий вопрос. От него зависит слишком многое. Потому что сейчас я не могу понять, с кем же провела ту сказочную ночь, которая подарила мне сына…
Нервное напряжение внутри достигает аппогея. Смех продолжает вырываться булькающими звуками, постепенно ломаясь и переходя в неровные всхлипы. Потому что взгляд мой, наконец, зависает на таком знакомом, но чужом мужчине. От него тоже разит эмоциями… Какими, сейчас я не могу понять… Но невольно в голове встает вчерашний вечер… и его послание. Теперь я уверена, что его…
Я не твой муж. Не Саша…
Завтра ты все узнаешь…
Вспомни те две недели…
Мир кружится перед глазами. Воздуха не хватает. Я нащупываю за спиной дверную ручку, нажимаю, дверь открывается, спотыкаюсь, но выхожу. Бегом устремляюсь к выходу. Мне нужно на воздух. Скорее… Иначе меня сейчас разорвет на куски здесь, в этом пыльном коридоре, и собрать себя я же не смогу…
Глава 22. Встреча
Ночь была беспокойная. Мысли… Мысли … Мысли…
А скорее мечты.
Потому что я понимал, шансов у нас с Ясей мало. Сердце рвалось к ней, но я только на расстоянии впитывал образ в далеком окне, ранясь о ее печальные глаза. А когда она все же закрыла шторы, отгородилась от меня, на душе стало еще более пусто…
Майор Звягинцев позвонил рано утром, сообщил, что готов устроить встречу с братом. Через час я уже был у него.
Сашка сидел в кабинете майора. Вид у брата был наглый, уверенный, он сыпал угрозами, называл громкие фамилии людей, которые смогут его легко вытащить из-за решетки. Самого Звягинцева не было на месте. Допрос вел помощник майора, он на все эти подачи оставался совершенно спокойным, а потом просто вышел из кабинета, дав время остаться нам наедине.
— Ну что, Леха, — обратился Сашка ко мне со злым прищуром. — За сколько продал брата?
— Ну что ты, Сань! Это ж ты у нас только нули ценишь, а мне Родина дороже!
— И что тебе дала твоя “Родина”? Геморрой и бесплатную путевку в занюханный санаторий?
— Это все идет бонусом, — ухмыляюсь, хотя мне дается больших трудов сидеть спокойно. — Бонусом к чистой совести. А тебе как спиться по ночам, нормально? Зная, что ты на Мальдивы летаешь за счет больных детей и их отчаявшихся матерей?
— Нормально мне спится! Не так уж много я увидел от тех денег. И вообще, ничего вы не докажите!
— А, так тебе еще и мало! Истоминского наследства не хватило? Ну и запросы у тебя!
— Да какое там наследство! — фыркает он. — У фирмы Истомина долгов было выше крыши!
— Поэтому ты решил на наследство деда позариться?
— У меня не было другого выбора, — разводит руками.
— У такого как ты — да, не было! Но ты не переживай! За решеткой много денег не нужно! Все за счет так любимого тобой государства!
— Ничего они не докажут! — скалится, но в глазах вижу страх, спрятанный за бравадой.
— Докажут! Агата уже раскололась, поет, как птичка! Сейчас твоя жена дает показания.
— Есения? Это из-за нее ты так взъелся, да? Она на тебя запала тогда! Легко все получилось, я даже не ожидал!
— А ты воспользовался, — кривлюсь от его слов.
— Ты же сам разрешил!
— Я не думал, что ты серьезно все это сделаешь!
— Зря! С чего бы мне отказываться от такого лакомого куска. Девка она видная! Да еще и богатая! В постели — огонь! — пытается вывести меня из себя. Но я держусь.
— Врешь! Вы с ней семьей не жили.
— Не жили, но это не мешало нам встречаться иногда для поддержания здоровья, — кулак мой уже сжимается, но не успеваю я пустить его в ход. Дверь открывается, на пороге замирает Яся…
