В её словах можно было ощутить определённую заботу, но откровенно поддельную, потому что женщина так и не сообщила заведующему о наличии у него на лбу осеннего листика. Впрочем, никто не сообщил — он обнаружит его потом, посмотревшись в зеркало, или и вовсе уже дома, когда жена узрит. Оставалось надеяться на то, что супруга у Толина Куоки достаточно надёжная, не предаст в такой важный, переломный, можно сказать, момент, выслушает и о часах, и о том, как ему не везёт в жизни, да и вообще, поддержит во всём, в чём только можно поддержать взрослого и не умеющего никаких границ в своей голове адекватности мужчину.
— Да-да, Хелена, — кивнул Толин. — Справлюсь. Разумеется, справлюсь. Если вы позволите, господа, — он повернулся к остальному преподавательскому составу, — я заполню сейчас этот лист… Вы ведь не против? Первым. Вы не против? Вы не против? — Толин задумчиво посмотрел куда-то в пустоту, словно искренне надеялся увидеть, как из пустоты появляется смысл, но потом тяжело вздохнул. — Вы не против?
Хелена остановилась в дверях, обернулась на Куоки и только покачала головой.
— Нет, мы не против, — наконец-то вмешался Ролан. — Всё в порядке.
Куоки успокоился. Его неожиданный приступ схлынул, как это обычно и бывало, и мужчина покачал головой. Он подтянул из воздуха список студентов — и, прищурившись, теперь внимательно смотрел на средний балл и пытался выбрать себе тех бакалавров, что и без его помощи могли бы разобраться с дипломом, ещё и на ту тему, которую мужчина сам навяжет. Каждый год все бакалавры, отданные Толину на растерзание, страдали целый год, бились, будто бы те рыбы об лёд, пытались вытрясти из него хотя бы какой-то намёк на вразумительную помощь, но ни разу все эти попытки не увенчались успехом. Куоки был тем ещё эгоистом, меньше всего на свете он думал о своих студентах, но, тем не менее, хватал бакалавров, будто бы горячие пирожки.
— Хм, — он щёлкнул языком, глядя куда-то в середину списка. — Кого бы взять? — этот пристальный взгляд вызывал раздражение, казалось, у всех присутствующих, вот только Куоки оставался привычно слеп. — Элеанор, дорогуша…
— Я уже выпустилась, — мягко сообщила она, — поэтому не смогу быть бакалавром для вас второй раз. Но впервые это, вне всяких сомнений, было незабываемо!
Куоки благодарно посмотрел на девушку, словно она только что сделала ему величайший комплимент, а потом закивал, так довольно, так странно улыбаясь, что всем присутствующим хотелось просто провалиться под землю. От его бесконечных глупостей, кажется, с ума сходили практически все — но делали вид, что могли к подобному поведению привыкнуть. Иногда у Сагрона даже возникало желание высказать Куоки в лицо всё, что он думал о его методах ведения кафедральных дел, но каждый раз мужчина сдерживал этот порыв. И на этот раз тоже сдержит — по крайней мере, попытается.
Может быть, у него это получится даже относительно удачно.
— Ну что ж, — Куоки тяжело вздохнул. — Ладно. Кто тут у нас хорошие студенты? Так… — он зажмурился. — Так… Так… Эжени Мор. Седвиг Окнеас. Эльза… А, Эльда Нарами, — с каждым выдохнутым именем все вокруг постепенно расслаблялись — он брал не самых лучших студентов. — Эм… Шэнна, как её там… Холикини. И, — взгляд вновь уцепился в студенческий список. — И Котэсса Арко.
Сагрон непроизвольно сжал пальцы в кулак. Проклятье! Неужели он не мог просто миновать её фамилию? Но с профессором Куоки спорить было опасно, он мог выкинуть и не такие фортели, поэтому, когда распределительный лист подлетел к самому Дэрри, то не имел другого выхода, кроме как вписать другие более-менее знакомые фамилии.
Когда оставалось последнее место, он, призадумавшись, вдруг покосился на строчку, посвящённую Шануку. Официант из ресторана уже практически забылся, но теперь воспоминание вспыхнуло с удвоенной силой, и мужчина кривовато ухмыльнулся, потянув пламенные буквы его имени на место.
— Он же двоечник, — удивился Ролан. — Ведь ты же знаешь, что он не сможет родить ни единой строчки в эту бакалаврскую работу!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сагрон только подтолкнул к нему распределительный лист. Двоечник, конечно, но иногда полезно вводить в списки собственных студентов и таких. Мало ли, где он на самом деле может пригодиться. Дэрри же доверял своей интуиции и предпочитал подчиняться ей, когда следовало, а не уворачиваться от явственных знаков судьбы. Сейчас же складывалось такое впечатление, что Окор буквально смотрел на него с этого листа со студенческим списком, едва ли не нашёптывал, что надо его взять. И поскольку в великую магию официанта из местного ресторана мужчина не верил, то выбрал его, посчитав сие достойной подсказкой. Почему нет?
Ролан свой список заполнил быстро. Он хорошо знал бывший третий курс, проработал с ними не один семестр, так что, задумываться не пришлось. Хотелось бы Сагрону так же понимать группу Котэссы — особенно теперь, когда у него полно предметов у этого потока. Но, увы, не следовало тогда отказываться от Элеанор и от предыдущего года у них. А ещё — не следовало ставить Тэссе четвёрку, но что сделано, то сделано.
Котэссу следовало навестить. Порадовать её новостью о Куоки — в переносном, разумеется, значении, потому что приятным такое извещение могло быть разве что для сумасшедшего — обсудить кое-что.
Сагрону казалось, что они напрасно тратят время. Он то и дело поглядывал на листок на Куоки, но даже тот перестал уже радовать и веселить.
Мужчина скосил взгляд на Ролана — тот как раз вписывал магистров, с которыми тоже давно уже определился. Рука у него непривычно подрагивала. Сагрон помнил, что его сокурсник обладал просто-таки отвратительным почерком, но ни разу не видел, чтобы у него дрожали руки. Напротив, тот всегда писал быстро, уверенно, даже самоуверенно, если так можно сказать о почерке. Он заполнял пустые строки своими кривоватыми буквами с такой быстротечностью, что приходилось даже бегать взглядом по ним, чтобы поспеть за магом.
А ещё он обычно пользовался карандашом, предпочитал его всяким там новоизобретённым ручкам. Но на сей раз что-то пошло не так — он взял перо, потому что приходилось концентрироваться, а значит, он сдерживал свои пальцы, трясущиеся, будто бы у старика, он перестал колдовать правой рукой — а ведь мог бы…
— Ты где-то повредил запястье? — травма казалась для магов характерной, но очень опасной, особенно для боевых — потому что обычно большинство заклинаний сопровождалось ещё и некоторыми пассами. Конечно, архимаги могли даже не произносить желанную формулу вслух, и с их пальцев искры срывались независимо от того, как они держали руки, но всё равно, особенно сложные заклинания требовалось сопровождать определёнными движениями.
И почему-то мужчина вдруг засомневался, что Ролан сейчас сумеет что-нибудь с этим сделать.
— Нет, — покачал головой Лантон, одёргивал рукав собственной рубашки. — Всё в порядке. Так, порезался немного, когда готовил еду.
— Ты готовишь? — удивился Сагрон. Что-то в словах друга было не так, но вникать сейчас почему-то не получалось.
— Ну надо же завтракать, — вздохнул устало мужчина. — Ты будешь заполнять магистров, или тебе тоже, как и остальным, надо бы с ними поговорить?
— Нет, — отмахнулся Сагрон, — не надо. Давай сюда список…
Он заполнял его, но каждый раз почему-то вспоминал, как удивительно содрогалась рука Ролана. Тот в целом казался весёлым, в хорошем состоянии, но всё равно руку держал в одном и том же положении, будто бы отчаянно старался не потревожить её каким-нибудь лишним жестом. Или Сагрону просто показалось — в последнее время он придавал слишком большое значение каким-то мелким деталям, на которые больше никто не желал обращать внимания. И правильно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
…Бакалаврский лист наконец-то вновь лёг перед мужчиной. Он покосился на фамилию Котэссы в колонках Куоки и тяжело вздохнул — нет, всё-таки, бедная девушка. Работать с их заведующим было то ещё удовольствие. Сагрон, к счастью, миновал эту злую участь стороной, но ведь Толин уже старик, у него бакалавром, кажется, была сама профессор Хелена. Родился он то ли во времена Войны, то ли до неё — трудно было вспомнить сейчас, — и, вероятно, получил в детстве какую0то травму. Или, может быть, излишняя страсть к алкоголю сделала своё дело…
