«Общие жалобы на безденежье, отсутствие кредита и возрастающую дороговизну, раздающиеся все громче и громче из всех углов России, указывают на то, что мы переживаем тяжелый экономический кризис».
В 1883 году ситуация не улучшилась. Газета «Новости» писала: «Денег нет, застой в делах, упадок торговли… купец закрывает свою лавочку, банкир вылетает в трубу, фабрикант сбывает товар за бесценок… Мы присутствуем как бы при полном расстройстве нашего экономического положения».
Но кризис вскоре сменился оживлением, а со второй половины 1880-х годов Россия вступила в фазу длительного подъема. В конце XIX века многим казалось, что кризисов больше не будет. Мировая экономика стремительно росла, последствия катастрофы 1873 года были преодолены и забыты, а новости с бирж вызывали у акционеров настоящую эйфорию. Так было и в России, которую буквально захлестнула волна биржевых спекуляций. В 1900 году некто, писавший под псевдонимом Старый профессор, сетовал:
«Кто жил в Петербурге, тот знает, что за последнее пятилетие появилось много прожектов с планами один другого замысловатее. Одни преимущественно в расчете заработать на проведении устава в административных кругах, другие же, добившись превращения единоличного предприятия в акционерное, спешили сбыть имущество по дорогой оценке и, сорвав крупные куши по учредительству, старались передать предприятие. Бумаги… были размещаемы услужливыми банкирами. Публика же, нередко подогреваемая ложными рассказами о заказах и о предоставляемых вновь открытыми предприятиями выгодах, спешила поместить в их акции деньги».
Хотя в последние годы XIX века Россия была вполне готова к собственному кризису, сигнал к его началу, как обычно, пришел из-за рубежа. Русский экономист Брандт писал в 1904 году о причинах кризиса: «Усиленное учреждение акционерных обществ, продолжавшееся в течение последнего десятилетия истекшего века… привело к такому напряжению денежного и кредитного рынков, что неминуемо должна была наступить сильная реакция. Внешним толчком для этой реакции послужили денежные затруднения, наступившие в Западной Европе. Осенью 1898 года недостаток свободных капиталов на западноевропейских денежных рынках стал весьма заметен… Последствием этого систематического отлива денег из Европы явилось чрезвычайное вздорожание капиталов… Указанные затруднения на заграничных рынках не могли не отразиться на России… Банки стали суживать свой кредит, сократили его как промышленным предприятиям, так и под онкольные счета… капиталы стали страшно дороги… Эти причины очистили путь для надвигавшегося кризиса, нашедшего в условиях денежного рынка весьма благоприятную почву для своего дальнейшего развития».
Между тем ситуация на Западе ухудшалась. В Германии начался ипотечный кризис, развивавшийся по тому же сценарию, что и современный американский. Ипотечные банки начали банкротиться один за другим. В Англии все тоже развивалось по современному сценарию, хотя британские войска увязли не в Ираке, а в Южной Африке. Россияне, кстати, от души желали победы бурам и поначалу никак не связывали трудности Великобритании с собственными экономическими неурядицами. Но уже в 1900 году «Народное хозяйство» писало: «Положение денежного рынка представлялось очень серьезным, а вместе с этим оно ухудшалось из-за вздорожания денег в Берлине и Лондоне, благодаря войне Англии с Трансваалем, которой, по-видимому, вначале никто не придал серьезного значения. Поражения англичан затянули войну, и на мировом рынке, каковым является лондонский, сильно повысился учетно-ссудный процент, повлекший за собою ухудшение положения денежного рынка в большей или меньшей мере во всем мире».
«Весьма почтенных размеров мартиролог»В 1899 году Российский Госбанк повысил процентные ставки с 4,5 до 5 %, а золотовалютные запасы Госбанка стали стремительно сокращаться – с 1008 млн рублей в январе 1899 года до 858 млн в октябре. Коммерческие банки прекратили финансировать биржевые спекуляции и затребовали назад ссуды, что, естественно, вызвало волну банкротств. Пресса вновь наполнилась причитаниями о гибели отечественной экономики:
«Мы переживаем кризис, развитию которого не предвидится конца. Торговые бюллетени приносят нам с каждым днем все новые и новые понижения самых солидных ценностей… На бирже с каждым днем становится все хуже и хуже, положение приобретает положительно угрожающий характер».
1 января 1901 года «Новости» подводили итоги второго кризисного года:
«Деловому миру истекший год принес новые огорчения. Торгово-промышленный кризис постепенно обострялся, достиг предела, который превзошел опасения самых мрачных пессимистов. Резкое падение курсов разных ценных бумаг, банкротства, сокращение размеров производства на фабриках и заводах – таковы наиболее наглядные проявления этого кризиса… Перечисление банкротств только крупных предприятий могло бы составить своего рода весьма почтенных размеров мартиролог. Так, в Петербурге прекратила платежи известная фирма Паллизена с пассивом свыше 6 млн руб., а также популярная банкирская контора Кузнецова и Никитина. На Волге ликвидировало дела старейшее пароходное общество «Зевеке». В Варшаве покончили свое существование несколько фирм, успешно ведших свои дела в течение десятков лет… Если ранее кризис испытывала главным образом металлургическая промышленность, то в минувшем году он распространился почти на все отрасли».
Кризис прекратился только в 1903 году, а в 1904-м отечественная промышленность вновь воспрянула благодаря оборонным заказам, посыпавшимся на нее с началом Русско-японской войны. Однако вскоре разразился кризис иного рода: русский пролетариат, озлобленный безработицей и низкими зарплатами времен кризиса 1899–1903 годов, решил, что ему нечего терять, кроме собственных цепей, и полез на баррикады.
Не успела Россия выбраться из своей первой революции, как на Западе разразился новый кризис. В начале 1907 года в Нью-Йорке произошел обвал на бирже, и, если бы не капиталы Джи Пи Моргана, пришедшего на помощь правительству, США ждал бы дефолт. Кризис распространился на Европу и, конечно же, ударил по России. Это был последний собственно экономический кризис Российской империи.
С приходом к власти большевиков и после их отказа от уплаты долгов прежних правительств советская Россия превратилась не только в политического, но и экономического изгоя. И в этой полной изоляции никакие мировые кризисы ее экономике были не страшны. Но первый же прорыв – установление тесных экономических отношений с Германией – привел к прежним результатам. Разразившийся в Германии в 1922–1923 годах кризис ощутимо ударил и по СССР. В Германии упал спрос на советское сырье, и валютные поступления практически полностью прекратились. А германские банки даже под гарантии своего правительства больше не могли предоставлять кредиты советским внешнеторговым организациям, так что остановились и закупки многих важнейших товаров и оборудования для советской промышленности.
Еще серьезнее оказались последствия мирового экономического кризиса рубежа 1920–1930 годов. После обвала американских бирж наблюдалась та же картина, что и после краха 1923 года в Германии. Цены на сырье упали до минимума, и закупать товары, материалы, оборудование и технологии, необходимые для громогласно объявленной индустриализации, оказалось не на что. Партии и правительству пришлось до разумного минимума сокращать «импортные контингенты», а для оплаты срочно продавать золото и музейные ценности по бросовым ценам.
Падение цен на сырье болезненно отражалось на советской экономике и в дальнейшем. Да и рухнула она окончательно после падения мировых цен на нефть. И никакой железный занавес не смог ее защитить.
Высокий старт перед началом глубокой коррекции
Инаугурационная речь Дмитрия Медведева 7 мая 2008 года была полна оптимизма. «Мы будем добиваться внедрения инновационных подходов во все сферы жизни, строить самые передовые производства, модернизировать промышленность и сельское хозяйство, создавать мощные стимулы для частных инвестиций и в целом стремиться к тому, чтобы Россия прочно утвердилась среди лидеров технологического и интеллектуального развития», – заявлял он тогда.
Для громких заявлений имелись основания. Почти сразу после вступления Медведева в должность – 19 мая 2008 года – индекс РТС достиг абсолютного максимума в 2478 пунктов. Правительство прогнозировало рост ВВП в 2008 году в 8,5 %.
Наверное, президенту Медведеву просто не повезло. Он, как говорится, «открыл длинную позицию перед началом глубокой коррекции». То есть вступил в должность перед самым началом масштабного кризиса. Ничем, кроме стечения обстоятельств, это объяснить невозможно. Даже теория заговора не работает. Потому что президентские выборы в России прошли точно в конституционные сроки – 7 марта. И Медведев победил на них в первом туре и за явным преимуществом.
