Хрущев выступает в данном сюжете как правитель-благодетель, почти буквально воплощая фразеологизм «бог из машины». Стоит вспомнить, что в фольклоре (обычно в легендах и преданиях) мотив пути какого-либо лица, обладающего высоким статусом и особыми возможностями, характеризуется особой топикой и особым набором мотивов-спутников. Персонаж (как правило, царского рода или святой), следуя через населенный пункт, во-первых, дает ему имя, а его жителям – прозвище или емкую формульную характеристику, во-вторых, либо наделяет город (село) какими-то благами или благословляет его, либо, напротив, наказывает или проклинает[159]. По «Указателю типов, мотивов и основных элементов преданий», составленному Н. А. Криничной, бологовский сюжет достаточно отчетливо идентифицируется с позицией Ж. 5.г. где тип Ж – «основание (предполагаемое или осуществленное) строительного объекта», мотив 5 – «основание строительного объекта историческим лицом (князем, вождем, царем, купцом, зодчим)», элемент г. – «заводов, верфей, пристаней» (Криничная 1990: 10–11).
В старых преданиях в этой группе повествовательных мотивов, как известно, наиболее активно задействованы Петр I и Екатерина II, в фольклоре советского времени – прежде всего С. М. Киров, а в следующую очередь – безусловно, Хрущев. Например, существуют рассказы о том, как он назначил региональную денежную надбавку жителям Мурманской области и отказал в ней петрозаводчанам, причем в обоих случаях именно по результатам своего посещения этих мест (Разумова 2003: 550). Не случайно в одном из наших интервью поступок Хрущева – то, что он вышел из поезда к людям и откликнулся на их просьбу, – интерпретируется как модель поведения, не характерная для постоянно проезжающих мимо города государственных деятелей, по крайней мере в настоящее время: «…Вот он вышел на перрон, как он, почему он вышел – щас ведь проезжают мимо всё ведь с занавешенными этими окнами все эти. Что Путин.<…> Но они стараются не выходить. На проблемные участки стараются не выходить» [10].
Устойчивая приуроченность фигуры Хрущева к роли правителя, путешествующего по стране и раздающего (или обещающего) различные блага населению, объясняется, с одной стороны, его реформаторской активностью как в управленческой, так и в экономической сфере, с другой стороны, что особенно важно в нашем случае, – его постоянными поездками по разным регионам Союза, выступлениями перед жителями городов и сел, посещениями заводов, колхозов, институтов и т. п. Некоторые описанные случаи реализации Хрущевым этой модели поведения сюжетно чрезвычайно схожи с бологовской историей (что заслуживает внимания вне зависимости от того, реальны они или вымышлены). В статье, приуроченной к 40-летию со дня смерти Хрущева, приводится рассказ Алексея Сальникова, одного из офицеров КГБ, обеспечивавших его безопасность: «Во время поездки в Волгоград мы ехали на тракторный завод. Было очень жарко, пылища жуткая. А впереди нас по дороге несколько телег едут с цыганским табором… Никита Сергеевич говорит: «Остановитесь!» Машины тормозят. Цыгане тоже остановились, стоят, смотрят. Хрущёв выходит к ним: «Кто у вас главный?» Они вместе с бароном своим собрались в кучу вокруг руководителя государства. Никита Сергеевич говорит: «Хотите работать? Давайте я вам помогу. Организуем колхоз. Техникой, деньгами вас обеспечим, жилье вам построим»» (Богомолов 2011).
Пристрастие Хрущева к подобным сеансам стихийного общения с местным населением во время поездок, порой сопровождаемым быстрым и эффектным решением вопросов социального благополучия целых поселений, не только, по-видимому, имело место в действительности, но и сделалось одной из основных составляющих его образа в массовом сознании и фольклоре. Помимо анекдотов, о которых речь пойдет ниже, эта черта регулярно упоминается и обсуждается в биографических нарративах, появившихся в последние десятилетия в большом количестве и тиражируемых СМИ[160].
4
Другим, более редким фрагментом в рассказах о проезде Хрущева является беседа Никиты Сергеевича с бологовцами об их жизни. В нескольких текстах повествуется о его расспросах, об ответах и жалобах горожан. В отличие от основного мотива (сетования на нехватку рабочих мест и просьба о заводе) в данном случае речь идет именно о плохом положении с продуктами питания, создающем необходимость «выживать». В частности, у двух никак не связанных друг с другом рассказчиков возникает (несколько неожиданно) мотив обилия грибов, которые заменяют жителям города отсутствующее в продаже мясо (последнее проговаривается с разной степенью отчетливости): ««Чего вам много тут? Чего хорошего?» Ему говорят: «Да грибов много» <…> Ну, говорит: «Ешьте грибы»» [7]. Этот же мотив упомянут и в изложениях истории в местной публицистике, что лишний раз свидетельствует о его устойчивости: «Н. С. Хрущев живо интересовался: много ли нынче грибов, других лесных даров природы уродилось и как людям здесь живется?» (Тимашев 2004).
Интересно, что один и тот же рассказчик может воспроизводить разные (но при этом релевантные для данной традиции) варианты реализации этого мотива. Так, согласно рассказу, записанному в 2005 году, на вопрос об обеспечении города мясом Хрущев получил уклончивый ответ: мол, «у нас грибки» [4а], а в рассказе, записанном от того же информанта через два года, уже упоминались жалобы горожан, вынужденных ездить за продуктами в столичные города: ««Как насчет мяса?» – «Мясо… <смеется>. Не спрашивайте про мясо. В Ленинград, в Москву ездим за колбасой и за маслом»» [4б].
Фрагмент, описывающий разговор Хрущева с горожанами о продуктах, не только в целом коррелирует с его репутацией любителя запросто пообщаться «с народом», расспросить о насущных бытовых нуждах и т. п., но и находит прямые соответствия в анекдотическом фольклоре. В частности, начало диалога на платформе, когда заезжий вождь интересуется уровнем обеспеченности местных жителей и получает ответ, по сути, саркастический – позитивный по форме и негативный по смыслу («Чего вам много тут? Чего хорошего?» Ему говорят: «Да грибов много»; «Как у вас там с мясом?» – «Да у нас грибки»), практически воспроизводит структуру и комический эффект следующего анекдота:
Хрущев приезжает в колхоз и по-отечески разговаривает с колхозниками.
– Ну, как живете? – шутит Никита Сергеевич.
– Хорошо живем! – шутят в ответ колхозники (Телесин 1986, № 328).
А продолжение этого диалога, где Хрущев фактически рекомендует заменять отсутствующие продукты питания «подножным кормом» («Ну, говорит: «Ешьте грибы»»; «Ну, это Божья благодать»), напоминает развязку другого сюжета из хрущевского анекдотического цикла:
Приехал американский рабочий к советскому и спрашивает:
– Как живешь?
– Хорошо, у меня все есть: и машина, и дача, и холодильник.
– А если по-честному, по-рабочему?
– Да знаешь, по-честному ничего нет!
– А ты поступи так, как я, – сказал американский рабочий. – Я пошел к Белому дому и начал есть сено на глазах у президента. Вышел президент, спросил, в чем дело, я рассказал ему все. И он мне помог. Теперь у меня все есть.
Пошел и наш рабочий на Красную площадь, начал есть сено. Выходит Никита Сергеевич, спрашивает, в чем дело. Рабочий ему все объяснил. Тогда Хрущев и говорит:
– Ты сено на зиму оставь. Зима ожидается суровой, холодной и голодной. Летом можно и травой прокормиться. Не по-хозяйски ты, мужик, поступаешь![161]
В этой связи кажется тем более закономерным, что в одном из интервью вслед за бологовским сюжетом прозвучали два анекдотических текста: один – наиболее известный из хрущевского цикла анекдот о вождях на том свете («трепло кукурузное»)[162],другой – высмеивающий отсутствие важнейших продуктов в хрущевские времена, т. е. разрабатывающий ту же самую тему, что и диалог о грибах (см. [4б]).
Вообще, тема продуктового дефицита и связанные с ней мемуарно-биографические и фольклорные тексты, прямо выражающие насмешливое и неприязненное отношение к Хрущеву, которого традиционно обвиняли в развале сельского хозяйства, регулярно возникают в бологовских интервью – как в связке с нашим сюжетом, так и в других контекстах. Например, информант, родившийся в период хрущевского правления, привел такой стишок времен своего детства: «Раз куку, два ку-ку, в деповскóм (это у нас магазин деповской, это от депо) дают муку. Как не стало мудака – появилася мука»[163].В одном из публикуемых ниже интервью рассказчица, изложив историю о появлении «Строммашины», по прошествии некоторого времени беседы, добавляет: «Знаю, что мы Хрущеву благодарны… должны были быть благодарны за завод. Но Хрущева терпеть здесь не могли. <…> Ведь он ведь, Хрущев это кукурузой всё засадил, все ругались страшно, кукуруза эта не росла, не вызревала…» [9].
