Увидев «творение» Никитиной в зеркале парикмахерской, Наташа расплакалась. Так жалко себя стало, жалко свои волосы, которыми она так гордилась…
— Это что, неудачная попытка подстричься самостоятельно? — спросила парикмахерша.
— Бандитская пуля, — вздохнула Наташа, пытаясь успокоиться.
— Ничего страшного, не переживай, — улыбнулась женщина и объяснила: — Можно сделать стрижку слоями, будет очень красиво, а самый нижний слой получится всего лишь чуток короче, чем сейчас. Можно «Маркизу», но тогда верхняя половина головы будет вся короткая. Но, думаю, первый вариант тебе вообще классно пойдет. К тому же, не надо будет делать укладки, просто расчесалась, и всё.
Максим сразу заплатил за стрижку и вышел на улицу.
Чтобы не видеть, как срезают ее волосы, Наталья закрыла глаза. И открыла их только тогда, когда парикмахерша выключила фен. Из зеркала на нее смотрел совершенно другой образ. Всё тонкими перьями торчало в разные стороны, волосы были словно накручены на очень крупные бигуди: получились крупные волны. Но на голове точно нет никакой укладки! Наташа чувствовала каждое движение парикмахерши — только фен! С каждой секундой новая прическа нравилась Наталье все больше и больше. На ее волосах как будто отразили весь ее характер, отнюдь не гладкий!
Когда Наташа вышла и села в машину к Максиму, он, конечно же, преувеличенно, восхитился:
— Наверно, я должен сказать Никитиной «спасибо» за то, что у меня свидание с такой потрясающей девушкой!
То, что в этом торговом центре каким-то образом спрятано кафе, Наташа не догадывалась. Раньше, в Советские времена, здесь был аквариум: огромный бетонный цилиндр со стеклянными иллюминаторами, стеклянной крышей и смотровым балконом, вторым этажом располагающимся вокруг — на рыбок можно было смотреть либо в окошки, либо сверху — сквозь крышу. Потом этот аквариум превратился в обшарпанное заброшенное строение в непосещаемом углу торгового центра, и Наташа совсем забыла о его существовании. Когда Максим привел ее именно сюда, девушка аж растерялась: учитель вдруг на секунду представился ей маньяком, заманивающим свою жертву в темное безлюдное место. Когда он открыл перед ней дверь и по-джентльменски пригласил ее войти в этот аквариум первой, Наташа готова была с перепугу мотануть отсюда во все ноги: маленькая комнатка была страшно темной! Потом глаза стали понемногу привыкать к такому освещению, и в зале начали проявляться светящиеся объекты: барная стойка, декорации на стенах (бывшие иллюминаторы, а теперь объемные картины с водой и рыбками), маленькие узкие лампочки, свисающие на тоненьких проводках с потолка (уже не стеклянного, как раньше, а оформленного деревом). Здесь столиков шесть… Нет, восемь. Почти все заняты. Максим окинул зал более привыкшим к этому кафе глазом и повел девушку за свободный стол.
Наташа признавала, что все-таки надо разобраться, что между ними происходит, даже если ей тяжело об этом говорить.
— Вы считаете, что это нормально — такие отношения между учителем и ученицей? — спросила Наташа, когда они сделали заказ.
— Я считаю, что это отвратительно, — кокетничал Максим. — Я постоянно думаю, что лучше бы мы познакомились на улице.
— На улице мы бы не познакомились! — уверенно возразила девушка. — Если бы Вы рискнули ко мне подойти, я бы Вас отшила. А сама не подошла бы.
— Интересно, почему? Я недостоин? — улыбнулся учитель.
— Вы красивый.
— Это плохо?
— Незнакомые красивые парни мне всегда кажутся наглыми, излишне самоуверенными. Идет такой, смотрит на меня, и мне кажется, он даже и не сомневается, что я буду его, как только он поманит пальчиком.
Максим рассмеялся и пересказал эту историю по-своему:
— Идет такой, смотрит на тебя, потому что ты ему очень понравилась, и он хотел бы прожить с тобой всю оставшуюся жизнь! А сколько раз ты уже знакомилась на улице?
— Один, — призналась Наташа. — И не по своей инициативе. Вы его видели, это с ним я пришла на свадьбу к Вашему другу.
— А я-то думал… — поддразнил ее Максим.
— Я же говорила Вам, у меня высокие требования к кандидатам. Наверно, такие на дороге не валяются…
Максим сразу подумал: «Такие работают в школе учителями?» Он просунул ладонь под Наташину забинтованную руку на столе и осведомился:
— Как твоя раненая лапка? Болит?
— Не так сильно, как мое раненое сердце! — надула Наташа губки.
Не отрывая от нее взгляд, Максим спросил задумчиво:
— Часто флиртуешь?
— Что Вы! Я не умею!
— Понятно, — ухмыльнулся парень. — Я, не задумавшись, попытался бы познакомиться с тобой на улице, потому что в жизни бы не подумал, что тебе четырнадцать лет.
— Мне скоро пятнадцать.
— А выглядишь на восемнадцать, как минимум. Особенно с этой прической.
В поликлинике Наташу недавно спросили, почему она не привела своего ребенка, и долго удивлялись, что она пришла сама с собой и со своими нервами.
Музыка звучала тихо и ненавязчиво, и Наташа тоже говорила тихо, чтобы в этой маленькой комнатке ее не услышали посетители за соседними столиками.
— Максим Викторович, — девушка забрала у него свою руку и, опустив взгляд, стала теребить свой бинтик, — я так много думаю в последнее время о жизни… Знаете, по-моему, я Вас обманываю: я не смогу привыкнуть к таким отношениям. Мне обидно. Мне приятно с Вами, но обидно, что для Вас это только развлечение…
Наташа запнулась. Сказать это вслух было очень непросто, а посмотреть ему в глаза — вообще выше ее сил.
— Развлечение? — удивился Максим. — Ты так думаешь? Что для меня это развлечение?
— Разве нет?
Наталья решилась поднять на него взгляд. Разве нет? Сейчас для него самое время признаться ей в любви. Ну хотя бы только из-за того, что она так напрашивается на это! Ему достаточно просто сказать «я люблю тебя», даже если это не так, — и она снова будет играть в его игру и по его правилам. Но Максим вообще ничего не ответил, только отрицательно покачал головой.
Официантка принесла салаты, и Максим воспользовался этим поводом для молчания. Так трудно говорить: нужные слова просто не приходят на ум. Наташа ковырнула салатик вилкой и бесстрашно спросила:
— Вам, наверно, было смешно, как нелепо я себя вела, когда Вы меня целовали в клубе? Я так волновалась… — и выжидательно взглянула на учителя.
Он улыбнулся, но не с подколкой, а с пониманием. Приятно, что она ведет себя так искренне: не только сейчас, всегда. Чтобы как-то поддержать ее, спросил взамен:
— А тебе не смешно, что я с моим опытом, с принципами не могу перед тобой устоять?
