«Да и не всю же жизнь они проведут здесь?! Когда-нибудь придется подаваться в тот же Новосибирск. Все равно больше мы сделать не можем. Вот и вся наша хваленая цивилизация, все рушиться с вот таким спокойным, размеренным ритмом. И все это понимают и не нужно возлагать и тем более ругать правительство — там такие же люди и даже оттуда невозможно прыгнуть выше своей головы!»
В какой-то момент их планы вернулись к злободневному вопросу:
— Слушай, а что предполагают ученые потом? Когда Солнце выйдет и начнется оттепель? Это же будет чуть ли не вселенский потоп, так ведь? — спросил Михаил Анатольевич.
— Пап, насчет потопа не знаю — сперва нужно будет встречать непрошенных гостей, понимаешь? И ты вот сейчас задайся вопросом — а кто их будет встречать после жестоких морозов? Я не уверен, что город, как бы там ни готовились системы отопления к морозам, перенесет их — миллионы просто замерзнут.
— Ха, Сергей, — возразил Павел Христофорович, — военные более подготовлены к подобным явлениям! Не стоит так думать о них.
— Да и это понимаю, но как до вас не доходит — какой бы ни была техническая сторона, в основной массе это просто солдаты и каждый будет думать вначале не о долге, а о собственной жизни, о близких. Когда станет во-обще туго, весь порядок в армии, — он немного помедлил, — он просто рухнет. Вот этого и надо бояться — воору-женные люди, думающие только о себе. Весь наш строй зиждется на кажущихся незыблемых устоях, правилах, которые человечество само придумало, обличив их в законы, основополагающие догмы и нормы поведения в обществе, возведя некоторые в ранг… М-м, не знаю, как выразиться, в…
— Да в ранг закона, что тут выдумывать, — подсказал молчавший Лепин.
— Да, спасибо, именно так, — поблагодарил Сергей Павла Христофоровича, — и стоит случится какому-либо глобальному потрясению, что выпадает из привычных рамок, критериев, как все рушится. Примерно это и про-исходит. Вдобавок подобных сценариев развития человечество за этот и прошлый век имеет достаточно — филь-мы, книги, да много какими источниками информации мы пичкали сограждан, обычных сограждан и которые сейчас действуют по наитию, по ранее определенному обществом сценарию.
— Это что же — нам нужно опасаться своей же армии? — высказал мысль отец.
— Ну, примерно так.
Бывший офицер промолчал, оставив про себя свое мнение. И его за это не стоило винить. Помолчав, они вернулись к более насущным проблемам, стараясь не думать о нарисованной мрачной картине Сергеем.
Самый главный вопрос на повестке дня трактовался по поводу их зимовки — продуктов питания достаточно, дров тоже, если, не дай бог, бойлерная откажет, но все же! При тех предполагаемых температурах сам воздух, м-м, да им просто не то, что невозможно, нельзя будет дышать — враз воспаление легких заработаешь. Сам по себе дизельный двигатель неприхотлив, но есть предел воспламенения солярки. Нет, не самого топлива — у них была заготовлена зимняя, но все та же температура воздуха… Об этом он готовился сказать. Правда, мыслишка была — и заниматься нужно не заготовкой дров, хотя, тоже бы не помешало, а созданием системы нескольких таких камер предварительного прогрева воздуха, как для работы дизеля, так и для дыхания. Хотя с последним проще — бойлер находится под боком, и внутри помещений будет тепло, но все, не только здесь, во всем мире и природе взаимосвязано.
…Последующие два дня слились в один нескончаемый рабочий день — колка дров, создание тех самых камер прогрева воздуха, которые они установили на первом, самом верхнем этаже. С этим провозились сутки, но до сих пор были не уверены, что это поможет в самый критический момент морозов. Ничего другого предложить не смогли, оставалось только надеяться. Когда наступят мороза, нужно будет постоянно следить за камерами, зна-чит, дежурный будет следить за первым этажом, время от времени поднимаясь сюда и следя за работой малой дизельной печки, по расчетам ее КПД достаточной для поддержания хотя бы -300 здесь!
Сейчас температура окружающего воздуха опустилась и держалась на отметке в -250. Пока все в порядке. За эти дни им показалось или на самом деле ветер поутих, но снегопада, на который они надеялись, чтобы укрыл дополнительным слоем-защитой от мороза, до сих пор не наблюдалось. Антонина Игоревна предположила, что «сильные осадки будут позже, когда ветер в вышине стихнет». Что ж — не лишено смысла!
На третьи сутки Сергея и Вику поутру разбудил возбужденный голос Илаи Федоровны, разговаривавшей с Антониной Игоревной за стенкой:
— …только что смотрела — на улице минус тридцать шесть градусов! Вчера, когда ложились, было двадцать девять!
— Да, кажется все, началось! — ответила мать Сергея. — Что же, это только начало.
— Да, пойду, посмотрю, как там картошка варится…
— Ну что, давай вставать? А, золотина?
— А зачем? Ты куда-то спешишь? — ухмыльнулась она.
— Так посмотреть, может, что нужно по хозяйству сделать?! Да и вообще, как-то неудобно ведь — молодые, здоровые, а валяются.
— Мама, с добрым утром! Можно мы еще полежим? — вдруг громко крикнула Вика, одной рукой приоткрыв дверь.
— Ты чего? Все, теперь точно надо вставать, — шикнул на нее Сергей.
— Господи, да спите вы — что вам делать-то? На улице мороз крепчает — старики вон телик смотрят. Валяй-тесь! — раздался голос Илаи Федоровны.
— Вот видишь? Все, спи уже! — тихо рассмеявшись, повалила его снова в кровать Вика, прижимаясь к нему, — погрей меня!
С этими словами шаловливые руки занялись чем-то таким, отчего температура тела Сергея поднялась:
— Да ты что? Мы ж за стенкой — вдруг услышат? — приглушенным голосом произнес он, сопя и млея от энер-гичных ласк молодой жены.
— Ой, какие мы стали скромные? И что, теперь вообще не будем, а? Раньше так только дай! В любой ситуации находил время и не обращал внимания на подобные мелочи, — поддела Вика.
— Ах, так! — воскликнул он…
Он основательно промерз, крепя камеру видеонаблюдения на сосну у дороги. С предыдущей камерой дело обстояло намного проще — высокий выступ скальной породы, с одной стороны прикрывавшей дом с южного на-правления был удачной точкой. К тому же здесь, пробив себе дорогу меж камней, росла сосна примерно десяти сантиметров в диаметре у основания. Добраться сюда было легко…
Сейчас Сергей, чертыхаясь, кое-как забравшись на другую сосну, крепил вторую камеру. Наконец, послед-ний, дополнительный хомут, помимо, глубоко вкрученных шурупов намертво обхватил ствол и стянул стойку крепления.
— Готово! — крикнул в телефон. — Командуйте!
Через несколько минут несколько угловых поправок положения камеры, и он отжал фиксаторную планку, в одном положении зафиксировав камеру. До этого они некоторое время спорили — стоит ли активировать функ-цию поворотного механизма, но, в конечном счете, согласились опять, же с доводом Сергея: «когда ударит мо-роз, механизм просто замерзнет, и не очень-то приятно будет лезть и делать то, что я предлагаю сейчас, когда камера замрет, уставившись в сторону леса, к примеру!».
Спустившись вниз и резво поскакав в дом на почти сорокоградусном морозе, он с облегчением захлопнул за собой дверь, с удовольствием ощущая теплый воздух на лице. Раздевшись и пройдя к компьютеру, увидел на отдельно выведенном мониторе разделенную надвое картинку изображения с обеих камер — в обоих направлениях дорога и часть поля, за которой сквозь редкий лесок находилась основная трасса, четко просматривалась. Вдобавок специальный инфракрасный режим мог дать информацию о любом приближающемся объекте. О зверье в любом обличье: как четвероногом, так и двуногом и самом опасном — в человеческом облике.
— Ну вот, с реки нападения опасаться не стоит — все же река, а подступы со стороны трассы хоть частично, но просматриваются, — удовлетворенно воскликнул Лепин.
— Мы как крепость какую-то держать собираемся, — ухмыльнулся Сергей, наливая чашку чая.
— Зря смеешься — я вот на досуге, пока вас не было следил за соседними домами — оттуда тоже может угроза исходить, когда что-то у них не заладиться. Полезут, будут помощи просить, а может, и не будут просить. Попы-таются силой забрать то, что им не принадлежит.
— Во! Я о соседях как-то и не подумал! — встревожился Горшенин-младший, — много их рядом?
— Нет, в двух домах горел свет, но вот уже двое суток ничего — наверное, уехали. И ладненько: меньше наро-ду — меньше проблем.
— Странно как-то получается — животные в критических ситуациях сплачиваются, бегут от природных явле-ний чуть ли не единой стаей, а человек наоборот — начинает настороженно смотреть на соседа, опасаясь подвоха.
— Все так! Дело в самой природе человека — мы вышли из животного состояния и утеряли ту нить, сближав-шую гомо сапиенса. Поэтому у нас, людей, так и происходит, хоть и мы кичимся своим разумом, а животные, у них инстинкт так и остался. Порой я задаюсь вопросом что лучше — разум, которым не умеем пользоваться должным образом или чувство выживания?
