– А ты, я вижу, очень прыток! – усмехнулся враг. – Я с удовольствием убью тебя и помещу твои доспехи в моей оружейной комнате. Воистину это будут достойные трофеи!
Сплюнув сгусток скопившейся во рту крови, Паламед снова пошел в атаку. Голова его кружилась, а перед глазами пульсировали багровые пятна.
С силой выбросил вперед руку с копьем Автопеон, пробив шит, и копье с хрустом вошло в левое бедро Паламеда. Паламед упал, успев, однако, по самую рукоять вонзить меч в живот оступившегося противника.
Все было кончено – для них обоих…
– Слыхал, – кивнул старик, – кротонцы иногда пропитывают дерево копий у наконечника соком кустов соа. Это сильный яд. Медленна и мучительна смерть того, кто будет поражен подобным оружием. Воистину Мойры устали плести нить твоей судьбы. Смирись с уготованной тебе участью!
Паламед ничего не ответил. Излив душу, он не почувствовал облегчения, скорее наоборот – тягостные мысли стали одолевать его еще более, чем прежде. Докучливый старик все больше и больше раздражал его, хотя и не лез со своими расспросами, тихонько примостившись у мачты.
Темнело. Бог Гелиос на своей золотой колеснице, запряженной дышащими огнем конями, медленно спускался к морю, где его уже ждала лодка, готовая отправиться в блистающий прекрасный дворец на краю света. Земля на время переходила во владения Селены, круглый сияющий лик которой должен был вскоре появиться на небе.
Паламед хотел попрощаться и со звездами, и с луной. Сколько раз он их еще увидит? Пять, шесть, возможно, и того меньше.
…Он и сам не заметил, когда заснул, растянувшись прямо на палубе корабля. Рана во сне не болела, и к умирающему явился бог Гипнос, даруя ему прекрасный сон…
Во сне Паламед перенесся в желанную Истрию, очутившись на пороге родного дома. Слезы выступили у него на глазах, когда он увидел идущую ему навстречу Сииду с младенцем на руках. Конечно же, это был всего лишь сон. Его сыну уже давно исполнилось восемь лет, просто именно таким он видел его последний раз, перед тем как уйти на войну.
Обман! Но Паламед с радостью поверил, пытаясь как можно дольше продлить момент умиротворения и счастья.
– Ты вернулся! Я знала, что ты вернешься рано или поздно. Я ждала тебя…
Слова, произнесенные Сиидой, наполнили сердце умирающего теплотой и нежностью. Он попытался обнять жену и сына – но обнял лишь струящийся сквозь пальцы белый туман.
…Вместо дорогих ему людей перед Паламедом возник бог смерти Танатос – с мечом в руке, в черном плаще и с громадными черными крыльями за спиной. Могильным холодом веяло от ужасных черных крыльев. В левой руке бог смерти держал светящиеся песочные часы, и белого песка в них становилось все меньше и меньше…
Паламед закричал, закрывая лицо руками, ему на секунду показалось, что в верхней части часов тает песок не его жизни, а жизни Сииды и сына.
От собственного крика Паламед проснулся.
…Рядом с ним, присев на корточки, сидел дотошный старик, который, сняв с бедра воина пропитанную кровью повязку, внимательно осматривал рану.
– Плохо! – молвил он, когда заметил, что Паламед проснулся. – У тебя обширное нагноение. Разве ты не чувствуешь боли?
Паламед прислушался к своему телу. Левый бок немного холодило, словно по нему пробегала прохладная речная вода, но боли не было.
– Оставь меня. – Тяжело поднявшись, Паламед снова наложил себе на бок повязку и, облокотившись о борт корабля, взглянул в черное небо. Ясноликая Селена приветливо освещала путь морякам, причудливо отражаясь в морских волнах.
Паламед не мог себе позволить снова заснуть в такую прекрасную ночь, хотя он и чувствовал слабость. Сколько еще раз он сможет лицезреть над собой звездное небо? Это было известно разве что всемогущим богам…
…Когда Паламед, опираясь на окровавленный меч, снова встал на ноги, то понял, что Автолеон все еще жив. Он стоял совсем рядом. В правой руке воин все еще держал черное копье, а левой зажимал рану на животе. Сквозь его пальцы струилась темная кровь.
Поединок не был закончен.
Казалось, Автолеон не мог поверить в то, что с ним произошло. Он с недоумением смотрел на капающую густую кровь, словно до сих пор считал себя бессмертным.
– Ты убил меня, – хрипло прошептал враг, делая шаг навстречу Паламеду, – так знай же, несчастный, что тебе тоже не жить на этом свете. Мое копье отравлено, и ты умрешь в муках во сто крат страшнее моих. Ты будешь умирать долго и мучительно, прежде чем Танатос срежет своим мечом прядь твоих волос.
Паламед не поверил в эту страшную правду – не хотел поверить. Рана на бедре была не смертельной, копье лишь вырвало кусок кожи и немного задело кость…
Издав звериный рык, в приступе ярости он бросился на противника, всадив свой меч на этот раз Автолеону в грудь, туда, где еще билось его неистовое сердце. Предсмертный хрип вырвался из горла воина, он осел на обагренную кровью землю с торчащим в груди мечом…
Утро настало радостное, теплое. Богиня Селена нехотя передала свои владения Гелиосу. Румяная Эос – богиня зари – первой появилась на небосклоне. Ярко разгорелась на востоке утренняя звезда Эосфор, и Эос открыла ворота для золотой колесницы бога Гелиоса.
Паламед запоминал. Запоминал этот рассвет, так как не помнил другие. В темном царстве Аида он будет утешать свою Душу этими воспоминаниями. Никогда раньше он так не любовался рассветом. Никогда не было ему дела до красоты утренней зари, ибо он был молод, и перед ним простиралась целая вечность.
Между тем солнце поднялось. Старый торговец пряностями снова побеспокоил Паламеда. С чашей вина приблизился он к воину, предлагая утолить жажду. Паламед принял чашу, сделав пару глотков сладкого дурманящего напитка.
– Думаю, что тебе можно еще помочь, – задумчиво произнес старик.
…Керамическая чаша, выпав из рук Паламеда, звонко разбилась о палубу.
– Ты знаешь… Знаешь, как сделать противоядие?
– Нет, – старик покачал головой, – но сегодня днем корабль пристанет к Белому острову, который еще называют и Святым. Там находится знаменитый храм Ахилла. Команда хочет преподнести в дар Герою жертвенных животных.
– Храм Ахилла? – непонимающе переспросил Паламед.
– Моряки считают его своим покровителем. Говорят, что если смертельно больной человек переночует на этом острове, то излечится.
– Я никогда ни о чем подобном не слышал! – удивился воин.
– Мой брат Оилей, – продолжил старик, – торговец сукном, один раз даже разговаривал с юношей, чудесным образом излечившимся на этом острове. Тот был гребцом с корабля, на который напали пираты. Его тело выбросило к берегу Белого острова, и он был смертельно ранен, но, переночевав рядом с храмом Ахилла, излечился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
