правда после родов похудела почти на восемь килограмм, но все же…
Суворов-старший взялся произносить тост, и было видно, что он искренне рад за дочь и ее супруга, который буквально летал на крыльях, светился от счастья.
Паша тоже произнес тост, но более сдержанно, поздравляя в основном сестру и едва ли глянул на Марка, когда поднимал бокал.
Он вообще держался очень обособленно, был молчалив и замкнут, и было удивительно смотреть на него такого. Я знала Суворова смелым и безбашенным парнем, душой компании, а сейчас человек сидящий рядом со мной мало походил на того, каким я его помнила.
Время пролетело незаметно, и отведенные на выписку три часа уже подходили к концу и мне нужно было возвращаться домой, поэтому поднялась, беря в руки стакан сока и дождавшись, когда все присутствующие обратят на меня внимание, заговорила.
– Дорогие наши Марк и Даша, – мне все еще не верилось, что с этой девушкой мы помирились, хотя мы ведь и не ругались, но кошка между нами, определенно, пробегала. И вот сейчас судя по открытому и искреннему взгляду Кремлёвой, которая улыбалась, глядя на меня в ожидании тоста, мне становилось теплее и сердце сжималось от радости за этих двоих. Похоже я искренне привязалась к Кремлёвым и мне хотелось удержать это чувство и сохранить его. – Вы замечательная пара, – при этих моих словах, Паша фыркнул, чем смазал хорошее настроение у всех присутствующих и получил от отца предостерегающий взгляд. – И большое счастье, что вы смогли не только сберечь любовь, но и дать ей физическое воплощение – родили замечательного сынишку, – на этом мой голос почему-то подвел, и я закусила губу и подняла взгляд к потолку, чтобы не запороть тост чисто бабскими слезами. – Дашенька ты умничка, что родила такого богатыря, Марк, береги их обоих, в жизни так редко удается найти настоящее счастье, но тебе удалось. За вас ребята! Будьте счастливы!
Я с такой жадностью припала к стакану с соком, будто год не пила и умирала от жажды. Все присутствующие выпили, а я так и не сев за стол поспешила извиниться.
– Мне пора, спасибо что пригласили побыть с вами рядом в такой день, – кивнула молодым родителям, Даша поднялась и не скрывая радости обошла стол и обняла меня, прижимая так крепко, что дышать стало нечем. Со стороны наши объятия выглядели естественно, и наверняка никто из присутствующих не заметил, как молодая мама очень тихо, чтобы слышали только мы прошептала мне на ухо фразу, заставившую меня окаменеть и внутренне задрожать.
– Когда ты ему скажешь?
Ошиблась на вдохе, растерянно моргнула и отстранилась от Даши, с улыбкой заглядывая в лицо, теперь отмеченное хмурой складкой между бровей. Кремлёва стояла спиной к собравшимся, а мне нельзя было палить контору, поэтому так же лучезарно улыбнулась и послала Марку многозначительную улыбку, надеясь, что он прочел по ней: я убью тебя при первой возможности.
– Все было очень классно, Марк помни мои слова: береги Дашу и Тёмку, – шутливо ткнула в его сторону пальцем, и парень, кажется понял. В его глазах мелькнул огонек настороженности, но тут же исчез, и все трое поднялись, спеша проводить меня до дверей.
Даша осталась в квартире, обняв и расцеловав меня на прощание. Марк, Олег Геннадьевич и Паша спустились покурить, и проводить меня до такси, которое уже приехало и ожидало внизу.
Машина с шашечками стояла у дверей, и как только мы втроем вышли из подъезда, я повернулась к мужчинам чтобы попрощаться.
Марк тепло мне улыбнулся и обнял по-дружески, но в его действиях явно сквозила настороженность. Паша сдержанно мне кивнул, а Олег Геннадьевич не стал терять времени даром чем меня порядком удивил.
– Я взял на себя смелость пригласить вас с Иван Иванычем к нам на ужин. Мяска пожарим, в баньку сходим, посидим у костра вечером. Отказы, разумеется, не принимаются, – ошарашил меня Суворов, и я даже на секунду потеряла дар речи. – В эту субботу приезжайте к нам часиков в шесть вечера. Дарья с Темкой тоже будут, поэтому вы Ир можете взять с собой дочь…
Это звучало так странно, как если бы он говорил на французском, и я растерялась, пытаясь найти хотя бы одну отмазку, но достаточно вескую, чтобы не идти. Но ничего в голову не приходило.
– Ира будет, куда денется, – Марк хлопнул меня по плечу и сжал, красноречиво глядя в глаза. Теперь и он включился в эту игру… Кремлёвы – предатели!
– Не могу обещать, вы же знаете, малыши дело непредсказуемое. Вдруг Карина раскапризничается, зубки будут беспокоить и все такое…
Растерянно улыбнулась, украдкой косясь на Пашку, который вроде бы равнодушно курил и не вслушивался, но что-то в его облике подсказало – он не так спокоен, как кажется.
– Но мы вас ждем! – подытожил Олег Геннадьевич и я улыбнулась ему и торопливо зашагала к такси, надеясь, что эта абсурдная идея с посиделками так же быстро забудется. Наивная.
Глава 25
Вошла в квартиру, тихо открыв дверь ключом, и прислушалась к звукам, доносящимся из гостиной. Валя негромко напевала, и в унисон ее ласковому тембру, агукала моя малышка. Сердце сжалось.
На цыпочках прошла на голоса, и замерла в дверях, умиляясь представшей перед глазами картине. Кариша лежит на коленях у Вали ножками к животу подруги и не отрываясь смотрит на мою Валюшку, ловя каждое ее слово. Маленькое личико лучится от счастья, ротик складывается в такт словам, Кариша разговаривает с ней на своем языке и улыбается.
Голосок моей крошки такой сладкий будто ангельский, так и хочется его слушать и слушать, но мое появление прерывает идиллию и девочки переводят на меня взгляд. Карина взвизгивает и начинает крутиться на коленях, Валя обхватывает маю непоседу и поднимает на руки, вставая с дивана.
– Ну как выписка? – Вале едва удается удержать Каришу, и подруга сдается и передает дочку мне. Та, как приклеенная, повисает на моей шее и визжит от восторга.
– Хорошо прошла, Пашка Суворов приезжал…
Подруга застывает и напрягается, ей не надо говорить, о ком речь. Она прекрасно знает, кто отец Кариши.
– И?
– И Дашка в курсе, чья Кариша дочь. Видимо Марк все же рассказал, – устало вздыхаю, и прохожу в кухню, укладывая дочь на дно манежика. Подхожу к раковине, мою руки в полной тишине. Валя вопросов не задает, молчит, видимо анализирует сказанное мной, а я собираюсь с мыслями.
– А Пашка в курсе?
– Не думаю… – тщательно вытираю руки полотенцем. Слишком тщательно. – Он даже не знал, что я родила, пока мы не поговорили, но как-то скомкано вышло. Еще этот Иваныч привязался…
– Опять он? – Валя вздыхает и сердито хмурится. – До чего надоедливый черт!
Понимаю ее, но молчу. Иваныч и правда все границы переходит будто
